Наконец, решившись, он начал свой рассказ.
– Ей было шестнадцать, когда жрецы Единоглазого бога обнаружили в ней магический дар. Слабенький, но стабильный – достаточный, чтобы зажечь свечу или вызвать легкий порыв ветерка. Так она стала послушницей храма. А через пару лет решила принести обет невинности и стать полноправной жрицей. Поэтому они вместе с наставницей направились в столицу в главный храм Единоглазого. Вот только до столицы не добрались, – на лице Анкера заиграли желваки. – Мой отец был на охоте, когда собаки привели его не к дичи, а перевернутой повозке и мертвой старухе в кустах. Издали слышались крики и плач, он пошел на звук и… нашел разбойников. Не найдя чем поживиться, те убили старую жрицу и решили позабавиться с девушкой. Отец пристрелил их, как диких свиней. А мою мать забрал к себе в дом.
Он сделал паузу, собираясь с мыслями. Откровенность давалась ему непросто.
– После произошедшего она перестала говорить. Только кивала и иногда улыбалась, когда ей говорили что-то доброе или пытались о ней позаботиться. Она кричала в ужасе, стоило приблизиться или, хуже того, коснуться ее кому-то из мужчин. Мой отец все равно решил жениться на ней. Свадьбу справили скоро, а через пару недель у новобрачной начал расти живот. В округе шептались, не подарок ли это разбойников… но отец разом пресек все слухи, признав меня своим после рождения. Я никогда не спрашивал правды. Но и ни разу не видел, чтобы отец обнял мать… да хотя бы взял за руку. До самой ее смерти.
Селина смотрела на Анкера повлажневшими глазами. Ее брови горестно стремились к переносице, а губы сжались в одну линию. Казалось, от рассказа она распереживалась больше, чем он сам. Анкер нашел рукой ее ладонь на столе и слегка сжал.
– Не переживай так. Это было давно.
– Старые раны болят не так остро, как свежие, но они глубже и тянут больше душевных сил, – медленно произнесла Селина, сжимая его руку в ответ. – Я тоже потеряла мать, будучи совсем малышкой. Обо мне заботились старшие сестры, и я их очень люблю, но… есть вещи, которым не существует замены.
– Все верно, – он согласно качнул головой. – Но это не значит, что мы должны давать старым ранам разъедать нас изнутри. Можно помнить о потерях, но от этого только острее чувствовать себя живым.
– Да, и наслаждаться чем-то прекрасным, как сегодняшний закат, – Селина поддержала его улыбкой. – Но как же вышло так, что ты стал управляющим… дома утех?
Этот вопрос заставил Анкера на секунду смешаться.
Открывшись в одном, ему захотелось рассказать и обо всем остальном. Он верил Селине и не видел причин, по которым она могла бы раскрыть его секрет Орлану или кому-то еще. Но некоторые привычки так плотно запускают в нас свои шипы, что врастают в душу и становятся ее частью. Анкер мог рассказывать о себе что угодно, но не разбалтывать служебные секреты.
– Мне пришлось заняться этой работой, но я не могу сказать, что я ей рад. И не планирую здесь задерживаться, – он постарался дать правдивый ответ.
– Что-то держит тебя здесь? – Селина благодарно улыбнулась подавальщику, подошедшему подлить вина в их бокалы.
– Можно сказать и так. Я с удовольствием расскажу тебе все, но через несколько дней. Обещаю. Веришь? – он снова поймал рукой ее бледную ладонь с тонкими пальцами.
Она не отняла руки, но смотрела мимо него, туда, где в темноте плескалось, с шумом набегая на берег, море. Свет волшебного шара мягко подсвечивал ее профиль с легкой горбинкой на носу. Ожидание ответа было вязким, как кисель, они будто застыли в этом моменте. Наконец, легкий кивок заставил секунды вновь побежать вперед. Селина повернула лицо и посмотрела на Анкера взглядом человека, принявшего непростое, но окончательное решение.
– Да, я тебе верю, – ее голос был тверд, в нем прорезались металлические нотки. – Но если мне когда-то придется об этом пожалеть… я убью тебя.
Ему хотелось рассмеяться, слыша угрозы хрупкой девушки в лиловом облаке платья. Но он понял, что речь идет вовсе не о его секретах. И ответил серьезно, не позволяя и искре смешинки просочиться в голос:
– По рукам, – он сделал глоток вина, а потом все-таки разрешил губам растянуться в слабой улыбке. – Предлагаю скрепить нашу договоренность. Засунь руку в карман.
Его камзол, все еще согревающий Селине плечи, тут же подвергся обыску. Она быстро нашла маленькую квадратную коробочку и замерла, поглаживая бархатистый бок.
– Ну же, смелее, открывай. – Анкеру самому не терпелось увидеть ее реакцию.
Глава 8Подарок и просьба
День был такой насыщенный, что пролетел незаметно. События смешались яркими пятнами, как цветные камешки в детском калейдоскопе. Утро – разноцветные прохожие, запах соли и булочек, рынок, столб с объявлениями, холодный метр модистки, несколько символов на бумаге, шелковое касание белья. Полдень – скрипучее ворчание Конрада, звон кружек в ресторации, смех Ирмы. Вечер – мягкое платье с тугим корсетом, закат над морем, озерные глаза Анкера, горечь его рассказа и тепло руки, вкус абрикосового вина на губах и, наконец, бархат коробочки.
Все это казалось странным, прекрасным сном. И я решила позволить себе досмотреть его до конца. Зачем сохранять холодность с тем, кого я скоро никогда больше не увижу? Когда мне удастся вернуться домой, меня с Анкером будут связывать только воспоминания. Так пусть они будут приятными.
Я замерла, поглаживая крышечку футляра, чтобы прочувствовать радость и предвкушение от подарка. Анкер с улыбкой подбодрил меня, но я все равно не спешила открыть крышку.
Тут к нам подошел подавальщик, сгибаясь под тяжестью подноса с десятком маленьких тарелочек с разными закусками. По взгляду Анкера он почувствовал, что не вовремя, но отступать было уже некуда. Поэтому блюда с овощами и разными морскими кушаньями были расставлены на столе со всей возможной поспешностью. Наконец, мужчина ретировался с пустым подносом, а я открыла коробочку.
На атласном ложе лежала серебряная звезда, усыпанная изумрудами. Они таинственно мерцали в свете волшебных шаров, гипнотизируя зелеными бликами.
– Нравится. – Бархатный голос Анкера не спрашивал, а довольно утверждал очевидное.
– О-о-очень, – выдохнула я.
– Это не просто кулон, – он привстал со стула. – Позволишь, я надену?
– Конечно.
Он обошел столик и встал у меня за спиной. Несмотря на вечернюю прохладу, мне стало жарко, когда его руки нежно коснулись моей шеи, отводя непокорные локоны в сторону. Но вот замочек щелкнул, а на грудь легла приятная тяжесть изумрудной звезды. И внутри тут же появилось приятное чувство, что все идет так, как нужно. Уверенность в правильности сделанного выбора.
– Так что же особенного в этом кулоне? Кроме того, что он прекрасен? – я обернулась к Анкеру, который все еще стоял рядом, не спеша возвращаться на свое место.
Он снова улыбнулся, и я увидела мелкие линии морщинок, собравшиеся в уголках его глаз. Мне захотелось протянуть руку и разгладить их пальцем, но я сдержала этот неожиданный порыв.
– С его помощью ты сможешь позвать меня к себе, – бархатный голос Анкера обволакивал. – Дело в том, что мне нужно уехать на несколько дней. Но я… не хочу волноваться, что с тобой что-то может случится.
Еще несколько дней назад я даже не знала, кто он такой. А теперь новость о том, что нам предстоит расстаться на несколько дней, заставила холодок пробежать по спине. Не то чтобы я до конца доверяла Анкеру… Но когда он уедет, у меня останется только Ирма.
– А куда ты уезжаешь? Или это тоже пока секрет? – не удержалась я от легкой колкости.
Он все-таки вернулся на свой стул, расслабленно откинулся на спинку и начал задумчиво покручивать бокал с вином в руках.
– Не секрет. Мне нужно в столицу. Но подробности я раскрою, действительно, позже, – улыбка на его лице на этот раз была извиняющейся. – Собственно, я планирую решить несколько вопросов и все тебе рассказать. Эта поездка должна избавить меня от тайн.
– Звучит прекрасно. Пожалуй, ради того, чтобы узнать твои тайны, я готова потерпеть несколько дней.
– Потерпеть? – переспросил Анкер, приподняв одну бровь.
– Конечно. Без тебя мне придется проводить время с Ирмой и Анной. Вторая – почти невыносима, – я схитрила с ответом.
– Даже не знаю… Мне кажется, Анна довольно милая девушка, она всегда так вежлива и приветлива со мной… – сообщил Анкер с таким серьезным видом, что мне захотелось его стукнуть. Зная, что он специально меня провоцирует, я решила подыграть ему:
– Еще бы ей не быть вежливой с тем, к кому она хочет залезть в штаны.
В широкой улыбке он показал мне все свои зубы, будто хвастаясь их ровным крепким рядом.
– Под водой все так же прямолинейны, как ты?
– Не все, характеры у русалок бывают разные. Мы в этом ничем не отличаемся от людей. Есть скромные и застенчивые, есть резкие и темпераментные. Но говорить правду не считается чем-то зазорным, о чем бы ни шла речь.
– И какой же характер у тебя, Селина? – он выпрямился на стуле, пристально вглядываясь в мое лицо. – Ты то прячешь от меня глаза, мило улыбаешься и со всем соглашаешься. То резко бросаешь в лицо то, что думаешь. Какая ты на самом деле? Робкая и нежная или колючая, как кактус?
– А ты умеешь делать комплименты. Кактусом меня еще никто не называл, – я покрутила головой из стороны в сторону, а потом уставилась на Анкера испытующе. – Ну как, похожа?
Он отставил бокал в сторону и облокотился на стол, положив подбородок на скрещенные пальцы. Несколько секунд пристально изучал взглядом, а потом вынес вердикт:
– Не очень. Но я скажу, на кого ты на самом деле похожа, если согласишься выполнить одну просьбу.
– Какую?
За этот вечер я видела его улыбающимся чаще, чем за все последние дни. Но это была самая яркая и искренняя улыбка из всех. С ней он как будто помолодел на несколько лет, став совсем мальчишкой.
Ножки стула скрипнули, когда Анкер его отодвинул, чтобы подняться. Он встал и протянул мне руку: