– Я далеко от дома в незнакомом месте. Мне просто непривычно, – нашлась я с ответом.
– Понимаю, я тоже чувствую себя не до конца… в своей тарелке, если честно, – она еще сильнее понизила голос, и он почти превратился в шепот. – Мне кажется… нам стоит держаться вместе. Мы могли бы попробовать подружиться. Как вы думаете?
Она мило покраснела, а я почувствовала, что хотела бы действительно подружиться с женой бургграфа. Любая поддержка сейчас была для меня как глоток свежей воды.
– Я буду очень рада обрести в вас друга, Фиона. Но знаете ли вы, для чего я здесь? С какой целью меня при… – я запнулась, не решаясь произнести слово «приобрел», – пригласил погостить ваш супруг?
Румянец на ее щеках стал гуще, и она робко кивнула, а затем наклонилась и совсем тихо выдохнула мне на ухо, согрев его своим дыханием:
– Вы все узнаете после ужина.
Нашу беседу прервал громкий стук каблуков. В гостиную вошел бургграф, сияя широкой улыбкой. Увидев нас рядом, он засветился радостью еще сильнее.
– Как отрадно видеть, что дорогие моему сердцу дамы нашли общий язык!
Мы с Фионой дружно поприветствовали его сиятельство, склонившись в реверансе. Подняв голову, я еще раз оглядела хозяина замка и залюбовалась тем, как темно-серый камзол оттеняет золото его волос и голубизну глаз. Внешность бургграфа была чарующей, правда, только когда он молчал. А делал это он нечасто. Вот и сейчас, стоило нам устроиться за обеденным столом, как он тут же взял наполненный слугой кубок и приподнял его.
– Хочу поднять тост за прекрасных дам, чье общество услаждает не только мой взор, но и душу, – от его высокого голоса закачались хрусталики на люстре. – Выпьем же за то, чтобы этот прекрасный день стал началом долгой приятной дружбы.
Взор бургграфа нежно скользнул по Фионе, ненадолго задержался и переместился на меня. На его лице появилось жадное выражение, как у морской коровы, обнаружившей густые заросли водорослей. От этого взгляда я непроизвольно выпрямилась на стуле и почувствовала, как свело в напряжении мышцы спины. Аппетит пропал окончательно.
Я подняла бокал вина, подражая жестам бургграфа и его супруги, и сделала глоток. Во рту сразу же появился терпкий, насыщенный пряностями вкус. Вино не было разбавлено. Более того, оно казалось гораздо крепче, чем то, что мы пробовали с Анкером на набережной. От неожиданности я чуть не закашлялась. Сидящая напротив Фиона тоже была удивлена, судя по округлившимся глазам. Она бросила быстрый взгляд на бургграфа, а потом задумчиво посмотрела в бокал и сделала еще несколько глубоких глотков.
– О, вижу, вам пришлось по вкусу вино, которое я велел подать сегодня к столу. Это наше родовое Антийское крепленое. Его еще называют бургграфским, – на лице его сиятельства расцвела самодовольная улыбка.
– Оно великолепно. Вы очень щедры, дорогой, – в глазах Фионы читалось обожание.
– Ах, любовь моя, вы же знаете, для вас мне ничего не жаль, – ответив супруге приторно-сладким взглядом, бургграф снова обратил внимание на меня. – А вам, дорогая, понравился вкус?
– Я ничего не понимаю в винах, ваша светлость.
– Кажется, мы уже договорились, чтобы вы называли меня просто Бернард, – он шутливо погрозил мне пальцем. – Но мне приятно видеть вашу честность. Терпеть не могу лицемерия, которое почему-то считается хорошим тоном у придворных! Ох, чем лучше узнаю вас, тем сильнее вы мне нравитесь, дорогая. Но вы совсем не едите. А ведь вы так бледны. Обязательно попробуйте заливное из птицы, оно просто тает на языке!
Тут же ко мне подошел лакей с круглым серебряным подносом, ловко отмерил маленькими щипцами порцию блюда и положил на тарелку. Я отломила кусочек и направила в рот. Заливное оказалось чем-то холодным и нежным, с насыщенным мясным вкусом. Сделав еще один глоток терпкого вина, я обнаружила, что снова чувствую голод, и уже с удовольствием попробовала следующее блюдо – запеченную в травах рыбу.
Бургграф предпочитал птицу. Он ел ее прямо руками, и жир стекал по унизанным перстнями пальцам, когда он подносил ко рту очередное крылышко. Рядом стоял наготове слуга с чашей с ароматной водой и шелковой салфеткой. Насытившись, бургграф сполоснул руки и замер в ожидании, пока слуга аккуратно протрет их тканью. Я поняла, что ужин подходит к концу, и не смогла сдержать вопросы.
– Бернард, вы сказали, что вам по душе честность. Так скажите мне, что вы от меня ждете?
За столом стало так тихо, что я услышала шум ветра за окном. Наконец, бургграф разорвал тишину неловким визгливым смехом.
– Дорогая, ваша откровенность несколько шокирует. Понимаю ваше любопытство и прощаю непосредственность. И все же вам придется поумерить свой пыл на ближайший час. Посвятите это время себе, чтобы отдохнуть и освежиться. А через час я буду ждать вас в своих покоях с ответами на любые вопросы.
Я только открыла рот, чтобы что-то еще спросить, как наткнулась на предостерегающий взгляд Фионы. И дальше только вяло ковырялась вилкой в тарелке, пока, наконец, бургграф не встал со своего места и не покинул обеденную залу. Поговорить с Фионой мне, к сожалению, тоже не удалось, потому что она поспешно ушла за супругом. Поэтому я решила все-таки последовать совету и провести время в купальне, надеясь немного собраться с духом в воде.
Но здесь меня ожидало очередное разочарование. С утра, в спешке принимая ванну, я не заметила, что вода здесь отличается от той, к которой я привыкла. Опустившись в широкий мраморный бассейн, подогреваемый магическими камнями, я сначала и не поняла, что не так. Почему я так легко погружаюсь, почему не чувствую, как она нежно поддерживает и ласкает тело. Ответ оказался прост: вода была пресной. Поместье располагалось слишком далеко от морского берега и, видимо, наполнялось из подземных источников. Никогда прежде я не купалась в реках или озерах, и сейчас ощущения были непривычными. Мне показалось даже, что чешуйки на хвосте потускнели. Пережив несколько секунд ужаса, я попыталась убедить себя, что мне только кажется. Или это последствия бесконечной череды волнений. В любом случае я чувствую себя здоровой, и, как только вернусь в море, все непременно станет, как прежде.
Пытаясь не беспокоиться еще и по этому поводу, я тем не менее снова и снова возвращалась мыслями к тому, что буду делать, если бургграф решит развлечься со мной. А затем оставить при себе.
В детстве нам рассказывали историю о русалке, которая встретила на берегу мужчину и ушла с ним жить на сушу. Легенда, как водится, заканчивалась свадьбой, но никто не говорил, что с героями стало дальше… Может быть, они продолжили жить на берегу моря, где русалка могла купаться каждый день? Или она зачахла вдали от родных мест? Мне было очень страшно. Перед глазами проплывали сцены одна ужасней другой, а время встречи с бургграфом в его покоях приближалось. Чтобы хоть как-то отвлечься, я попробовала снова разговорить служанку. Кэти все так же покрывалась румянцем при одном слове о хозяине, но смогла мне хоть немного рассказать о Фионе. Та прибыла в поместье из родительского дома всего пару недель назад, сразу после венчания. Никто из слуг ничего не знал кроме того, что она всегда любезна, немногословна и любит проводить время за фортепиано. Камеристка, которую Фиона привезла с собой, оказалась не из болтливых, про госпожу не сплетничала. Правда, Кэти один раз видела новенькую заплаканной, но та не стала раскрывать душу.
Пришло время одеваться и идти на встречу с бургграфом. Шелк ночной сорочки обжигал прохладой, платье казалось тесным, шпильки жестоко вгрызались в волосы, когда Кэти укладывала их в высокую прическу. Я устала наряжаться для мужчин, которые распоряжались моей судьбой, но ничего не могла с этим поделать. Только кусать от злости губы и сжимать руки в кулаки, снова обещая себя, что сбегу при первой же возможности.
Дорога по коридорам до покоев графа казалась бесконечной, я настолько погрузилась в свои мысли, что просто следовала за слугой, не запоминая поворотов. Наконец, мы оказались перед широкими дверями, украшенными причудливой резьбой. Та изображала какие-то сценки, которые у меня не было ни времени, ни желания разглядывать. Я глубоко вздохнула, набираясь решимости, и сделала шаг в спальню бургграфа, который уже ожидал меня, вальяжно развалившись в мягком кресле. И по его наряду я сразу поняла, что, к сожалению, пригласили меня вовсе не для беседы.
Длинная белая рубашка из батиста очевидно была ночным нарядом. Глубокий вырез с пышным кружевным воротником смело обнажал золотистую поросль волос на груди. Небрежно накинутый сверху лазурный атласный халат в золотистую полоску не делал зрелище более приличным, скорее наоборот. В таком виде принимают не гостей, а любовниц. Подумав об этом, я тут же запнулась и с трудом удержала равновесие, чтобы не свалиться мешком под ноги бургграфу.
– Дорогая, осторожнее! Позвольте подать вам руку и предложить напитки.
Он подскочил с кресла и сделал шаг в мою сторону, а я инстинктивно дернулась в сторону.
– Благодарю, я сама, нет-нет, я не хочу ничего пить, просто присяду здесь, хорошо? – присаживаясь в кресло, я старалась не смотреть в сторону огромного ложа под бордовым бархатным балдахином.
Бургграф прошел мимо к невысокому комоду, где уже стоял серебряный поднос с очередной бутылкой вина и бокалами. Не слушая меня, наполнил оба и поднес мне один из них.
– Нет-нет, я не приму отказа. Дорогая, вы просто попробуйте. Это очень легкий и нежный букет, идеальный для вечерней беседы.
Опасаясь, что меня хотят напоить, чтобы сделать сговорчивее, я только слегка пригубила вина. Оно действительно было легким, с приятным фруктовым вкусом, но я хотела сохранить рассудок трезвым. И, понимая, что мой собеседник любитель пустопорожней болтовни, постаралась сразу перейти к делу.
– Вы обещали ответить на все мои вопросы, Бернард, – я обратилась по имени, помня, как он настаивал на этом. – Ваше обещание в силе?
– Конечно, дорогая, я всегда держу слово. Вы, конечно, хотите узнать, для чего я сделал вас своей… эм-м-м… гостьей. Но дело в том, что это несколько пикантный вопрос. Мне неловко об этом говорить даже в такой доверительной обстановке… – он замолчал, потирая грудь и заставляя тем самым ворот рубашки раскрыться еще сильнее. – Что же, попробую начать издалека. Дело в том, Селина, что я долгое время не стремился к браку. Женщины чудные создания, но, как бы правильнее выразиться… по-настоящему они меня не увлекали. Пока я не встретил Фиону, мою прекрасную, восхитительную Фиону!