<рогой>
Говорить о себе как о бедном <калеке,>
У которого душа была очень красива,
(Но для него она была так обыкновенна!)
И который в позе крикливой
Разбил ее для новой перемены.
«Я – негр разбивший своего бога…»*
Я – негр разбивший своего бога;
Я горько плачу.
Какой идти дорогой,
Когда даль не маячит?!
Я сижу на ступенях храма,
Вижу – идут молиться…
О, прохожая бледная дама
Будь для меня царицей!
А! Я ошибся ты – ворон,
И ты будешь клевать мою душу?
Ты, точно дьявол черен,
Эй проходи. Послушай!
Знаю ты выглядишь белой,
Вижу ты смотришь нежно.
И за ласку тела –
Буду твоим неизбежно.
Но подумай, как больно
Снова разбить мне Бога.
Лучше – иди добровольно
Или – потащут дроги.
«Все рушится, все погибает, все старится…»*
Все рушится, все погибает, все старится…
Драгоценные камни делаются мутными.
Каждый в себе самом замыкается,
Предается увеселениям минутным.
Никому нет дела до изящных безделушек,
До красивой вышитой ткани.
Говорят: «Все это игрушки,
Все это детская мания!»
И постепенно исчезают рояли,
Как исчезли когда-то клавесины;
И как когда-то короны упали
Падает мечта в ровные низины.
Ничего не должно стоять высоко,
Все должно быть ровным, плоским, обыкновен<ным>,
Все должны работать, трудиться без срока
Все должны забыть о сладостных переменах.
Лира*
Я – не семиструнная золотая Лира.
На мне две ржавых искривленных струны.
Не славлю я пурпур Сидона или Тира,
Не спорю я в звуках с сияньем луны.
Я – инструмент уставший, найденный в подвале
И тлением затронута одна моя струна.
Ей незнакомо солнце, ненавистны дали
И старческой печалью наполнена она.
Другая же струна привыкла слишком к ночи
И любит только сырость мрак могил –
При красках дня – отчаянно хохочет,
Цинично дрыгает при музыке светил.
И вот печальный и смешной обломок,
Колонн упавших и увядших роз,
Я лишь смотрю, как вдаль идет потомок,
Я лишь кричу от ярости и слез…
«Ах, эти ночи – такие холодные!..»*
Ах, эти ночи – такие холодные!
Ах, эти дни – такие ненастные!
Ведь это старцы больные, бесплодные,
Зеленые женщины, худые, несчастные.
Коварные сумерки, пленители дремные!
Печальное утро совсем фисташковое.
Ведь это юноша с глазами томными,
Ведь это девушка с боа барашковым.
Луна шафранная, почти чахоточная;
От пьянства солнце совсем багровое,
Ведь это девочка с изящной тросточкой,
Ведь это мальчик с игрушкой новою.
А небо бледное, почти не синее,
Земля холодная, от пепла черная,
Ведь это – камень, покрытый инеем
Ведь это – паперть собора горнего.
«Вы ароматили, как роза чайная!..»*
Вы ароматили, как роза чайная!
Вы были остры, как старый бри!
Моя хороша<я>, моя случайная,
Моя малютка и колибри!
Я вас любил, как любят устрицы
И вас исчерпал я до дна.
Моя хорошая, О, златоустица!
И мелодичная, как плеск вина!
Теперь я понял, что в вас хорошая,
Что в вас хорошая нет жизни сил…
Теперь я понял, что сел в галошу я,
Что слишком много у вас просил!
Ночь («Черные кошки бродили меж цветов…»)*
Черные кошки бродили меж цветов
Черные кошки вдыхали ароматы
Красные розы меж черных хвостов
Были похожи на блики заката
Желтые розы струили свой аромат
Фиялки дарили благоуханье
Черные кошки лоснились, как агат,
И чувствовали сладкое страданье
Они покачивали бархатной головой
И мурлыкали повелительно-нежно,
И покорные музыке неземной
Цветы отдавались безмятежно.
Но вот был выпит весь аромат
И черные кошки медленно удалились
И розовое солнце из синих врат
В облаке пыли появилось.
Утро*
Солнце – это маленькая девочка,
Оно побежало поцеловать цветок,
Заглянуть в водяную тарелочку,
Где колышется розовый лепесток.
У него масса дел на свете –
Ему надо куколку согреть,
Первую улыбку ребенка встретить,
Спящие личико и плечи пригреть;
Заглянуть в темную конурку,
Поцеловать в носик пса,
И скользнув по штукатурке,
Посмотреть как нежится овца.
Солнце – милая деточка,
У него – розовый цвет лица,
Оно качается на каждой веточке
Останавливается у каждого крыльца.
Полдень*
Солнце, совершив злодеяние,
Умывало руки в пруде…
Оно встало сегодня пораньше,
Оно бежало сегодня по воде.
Надо было сжечь морские лилии,
Надо было сжечь и другие цветы –
Солнце теперь – соперник филина,
Оно ненавидит все мечты.
И земля, обшаренная его руками,
Стала серой и сухой
И, довольное своими трудами,
Солнце отправляется домой.
Закат*
Вы знаете? Солнце умирает –
Оно совсем пьяно!
Оно головы не поднимает!
Его волосы красны, как вино.
Ах, как это красиво!
Надо <скорей> привести Люлю.
Взор солнца скользит по нивам,
Тщетно говорит: «Люблю!»
Но зачем тут маленький мальчик?
Разве хорошо ребенку видеть смерть?
И ребенок, пососавши пальчик,
Стал от скуки реветь…
И вот – вся недолгая повесть:
Бедное солнце давно умерло,
Но молчит проклятая совесть,
Не говорит, что смеяться – зло.
Любовь*
Голубая лютня сложилась из звезд,
Голубая лютня зазвучала в небесах.
Где-то заплакал серый дрозд,
Серый дрозд заплакал в кустах.
Тихо журчал прозрачный ручей,
Прозрачный ручей журчал меж скал.
Серый дрозд во мраке ночей,
Одинокий дрозд кого-то искал.
На зеленой равнине меж двух лесов,
На мрачной равнине рос цветок,
Серый дрозд под стоны сов,
Серый дрозд, приближается рок!
Полюбил ты цветок в тиши,
Ты, прозрачный цветок полюбил.
Серый дрозд, ты нашел, – не ищи!
Бедный дрозд, твой час пробил.
Серый дрозд подходит к цветку,
Серый дрозд забыл о слезах,
Он забыл печаль и тоску,
Он оставил тоску в лесах.
Но свершается, свершается рок;
Приближается приходит день.
Серый дрозд любить не мог,
Серый дрозд уходит, как тень…
И распалась голубая лютня из звезд,
Голубая лютня не звучит в небесах,
Где-то плачет серый дрозд,
Серый дрозд изнывает в слезах.
«Ах, какая у нас елка!..»*
Ах, какая у нас елка!
Как много на ней огней!
Есть дедушка белый с метелкой
Есть звездочка небесной светлей
На ветках качаются орешки
Золоченые как яблоки в райском саду
Есть мальчик с железной тележкой,
Есть лебеди в стеклянном пруду
Моя нянюшка рассказывала сказку,
Говорит: «Ночью придет дед
Он принесет тебе за послушание и ласку
Зеленый трехколесный велосипед».
А завтра мне дадут конфеток
Шоколаду и пряничных коз,
Мне тетя подарит каретку
На ней я буду ездить в мороз.
А теперь заснуть скорее надо
А то рассердится белый дед
Не принесет мне мармеладу
И оставит себе велосипед.
«Я купила себе красной герани…»*
Я купила себе красной герани