аться по фамилии Вагиновым»[44].
Сам по себе случай перемены фамилии подполковником Вагенгеймом не является уникальным. В архиве Канцелярии Его Императорского Величества сохранилось много аналогичных прошений середины 1910-х годов, в том числе и от других Вагенгеймов – дальних родственников или однофамильцев Константина Адольфовича. Интересно, что не всегда эти прошения разрешались положительно. Например, один из Вагенгеймов, пытаясь изменить свою ненавистную фамилию на «Старицкий», сначала получил предписание избрать другую, «более обыденную», а затем и вовсе получил отказ.
Кто же был этот не обделенный монаршей милостью подполковник Вагенгейм?[45]
Родился он 28 апреля 1868 года в Санкт-Петербурге в семье зубного врача. Константин Адольфович стал единственным из большого семейства, да и, возможно, из всего рода Вагенгеймов, кто выбрал военную карьеру. После гимназии, в 1886 году, поступил вольноопределяющимся в Московский 1-й драгунский полк и был командирован в Тверское кавалерийское юнкерское училище, которое окончил в 1889 году в звании командарм-юнкера. В 1891 году был произведен в первый офицерский чин корнета и служил в Новотроицко-Екатеринославском 4-м драгунском полку в должности полкового казначея и квартирмейстера. В 1895 году был прикомандирован к Петербургскому конному жандармскому дивизиону, куда через полгода и был переведен. Здесь Вагенгейм прослужил до 1917 года: сначала на должности казначея Дивизиона, затем, с 1910-го, – заведующего хозяйством.
В январе 1917 года Вагенгейм был переведен в Главный штаб, где служил в должности помощника казначея вплоть до Октябрьской революции. В 1910 году получил чин подполковника, незадолго до революции был произведен в полковники.
В 1897 году поручик Вагенгейм женился на двадцатилетней дочери статского советника Любови Алексеевне Баландиной (р. 30 июня 1877)[46], от которой имел трех сыновей: Алексея (р. 16 января 1898), Константина (р. 21 сентября 1899) и Владимира (р. 18 сентября 1901). Согласно послужному списку, в 1915 году получал содержание: 1080 рублей в качестве жалованья, 360 рублей – столовых, 192 рубля – на наем прислуги. Плюс к этому – фуражные на две лошади. Семья жила в доме 25 по Литейному проспекту. Дом принадлежал Любови Алексеевне – тот самый «дом детства» из стихотворения Константина Вагинова 1922 года.
В Российском государственном историческом архиве, в коллекции документов разных лиц, изъятых из сейфов частных банков и кредитных учреждений, чудесным образом сохранился паспорт Адольфа Самойловича Вагенгейма – деда Константина Константиновича Вагинова[47]. Благодаря этому паспорту удалось получить ряд сведений не только о нем, но и о членах его семьи.
Адольф Самойлович был лютеранского вероисповедания, родился 24 сентября 1835 года; в паспорте указано имя его жены – Бетти Семеновна (24 декабря 1843 – не позднее 1902). Кроме сына Константина, он имел по крайней мере еще трех детей: Николая (28 июля 1873 –?), Сергея (16 марта 1875–1941, Актюбинская обл.; расстрелян[48]) и Софию (20 июня 1870 – ок. 27 октября 1938, Франция[49]). В 1858 году Конференция Императорской Санкт-Петербургской медико-хирургической академии «по произведенному на законном основании испытанию» выдала Адольфу Самойловичу диплом практикующего дантиста[50]. В 1901 году, согласно адресной книге «Весь Петербург», он проживал с семейством в собственном доме, на Невском, 67. Его родной брат Людвиг Самойлович Вагенгейм (1840–1884) тоже был зубным врачом и проживал в собственном доме, на Мойке, 42. Легенда о том, что один из Вагенгеймов лечил А. С. Пушкина и В. Ф. Одоевского[51], в ходе наших разысканий не подтвердилась, зато точно известно, что Людвиг Самойлович Вагенгейм лечил И. А. Гончарова[52].
Ф. М. Достоевский в «Записках из подполья» (1864) упоминает «всевозможных Вагенгеймов»[53], указывая тем самым на обилие дантистов с этой фамилией, практикующих в столице. А. Ф. Кони в воспоминаниях о петербургском быте 1850-х годов также отмечает «очень много вывесок зубных врачей с плодовитыми фамилиями Вагенгеймов и Валлерштейнов»[54]. Судя по «Всеобщей адресной книге Санкт-Петербурга»[55], в середине 1860-х годов в Петербурге было восемь дантистов по фамилии Вагенгейм. Установить родственные связи между ними по скупым сведениям из адресных книг и некрополей даже предположительно далеко не всегда представляется возможным. Возникает странный эффект обратной перспективы: кажется, что людей с фамилией Вагенгейм в исторических источниках встречается тем больше, чем больше исследователь удаляется в своих разысканиях к началу XIX века. Тем не менее известно имя единственного Самуила Бернардовича Вагенгейма, который жил в Санкт-Петербурге в 1830–1850-х годах и занимался зубоврачебным делом, что традиционно было потомственной профессией[56]. Известно, что он был почетным придворным зубным врачом и среди прочих авторитетных специалистов консультировал в Максимилиановской лечебнице со времени ее основания в 1850 году[57]. Вряд ли можно сомневаться в том, что этот Самуил Вагенгейм был сыном Бернарда (Берндта) Вагенгейма, «почетного зубного врача при высочайшем дворе и разных императорских заведениях»[58], практиковавшего в Санкт-Петербурге, автора весьма прогрессивного для того времени специального руководства по своей части, выпущенного в 1838 году[59].
Таким образом, генеалогическое древо Константина Вагинова выстраивается до прапрадеда. Не исключено, что Берндт Вагенгейм и был первым представителем этой ветви носителей фамилии, оказавшимся в России[60].
В январе 1997 года в петербургской газете «Pulse» появилась большая публикация под броским заголовком «Последний осколок империи», посвященная столетнему юбилею петербургской жительницы Наталии Александровны Гиршфельд[61]. Журналистка Эмилия Кундышева, ничтоже сумняшеся сравнив престарелую даму с «драгоценной шкатулкой, забытой в пылу тотального шмона», с пафосом расписывала привычки, свойственные, по ее мнению, представительнице «имперского Петербурга»: «Пять лет назад она еще работала во вневедомственной охране, в восемьдесят с небольшим играла в свой любимый теннис, кофе всегда пила в „Европейской“, и в те времена, когда кофе стоил сорок копеек, оставляла на чай два рубля <…>… Два раза в неделю к ней являются монашенки ордена святой Терезы делать уборку, раз в месяц приходит парикмахерша, которая причесывает ее уже сорок лет, а к своему дню рождения она каждый раз заказывает портнихе новое шелковое платье» и т. п.
Мое внимание в статье привлекло описание прапрадеда («с пышными седыми бакенбардами») и прапрабабки («в черном платье с белыми кружевными манжетами») героини репортажа, которые глядели на журналистку из «манерных барочных рам». Оказалось, что на портретах – предки Н. А. Гиршфельд, носившие фамилию Вагенгейм: «Она называла его „мой старый Вагенгейм“… Он был зубным врачом при дворе Николая Первого… Он был очень добрый. Однажды обнаружилось, что гувернантка украла столовое серебро. Когда встал вопрос заявить на нее в полицию, он сказал: „Не надо. Она взяла, потому что ей было нужно“…»
Больше о Вагенгеймах в статье не было ни слова. Мне, естественно, захотелось подробнее выяснить отношение Н. А. Гиршфельд к истории интересовавшего меня рода, поэтому уже на следующий день я узнал телефон коммунальной квартиры на канале Грибоедова, где она жила. Соседи сообщили, что Наталия Александровна находится в больнице, но что повода для беспокойства нет и она скоро должна вернуться домой. Я выяснил, что Гиршфельд госпитализирована в Максимилиановскую больницу на улице Декабристов, и на следующий день направился туда.
В больничной палате Наталия Александровна встретила меня приветливо и, несмотря на столетний возраст, довольно подробно рассказала о своих родственных связях. Оказалось, что ее предки являются представителями нескольких разветвленных петербургских еврейских семейств, носивших фамилии Гиршфельд, Клейнадель, Вульфсон-Вольф и Вагенгейм. Более всего известен ее дед по матери – Осип Логинович Клейнадель (1845–1908), крупный финансист, деятель общинного самоуправления, построивший два доходных дома (Коломенская ул., 12–14 и Лиговский пр., 87). Его супруга Евгения Павловна (ум. ок. 1926)[62] была дочерью зубного врача Людвига-Пауля Вульфсона (1818 или 1819–1887, похоронен на Еврейском кладбище, как и большинство предков Н. А. Гиршфельд) и Матильды Самойловны (урожд. Вагенгейм). Последняя являлась дочерью Самуила Бернардовича Вагенгейма, того самого придворного зубного врача, который в свое время консультировал в Максимилиановской лечебнице[63]. (По иронии судьбы именно в помещении этой самой лечебницы 2 февраля 1997 года я и вел беседу с Наталией Александровной Гиршфельд.) Таким образом, с семейством Вагенгеймов у Наталии Александровны была прямая связь по материнской линии. Ее прапрадед Самуил Вагенгейм (чей портрет, надо полагать, и висел в комнате) является прадедом Константина Вагинова. Следовательно, Наталия Александровна приходится последнему троюродной племянницей. Об этом она не знала, как, впрочем, не знала и о самом существовании писателя Константина Вагинова. Но, когда я упомянул его