Ее швырнули на землю и перекатили на спину. Остатки одежды были содраны, бедра пришпилены его коленями к земле — от веса ей было больно, — а грубые руки прижимали ее ладони. Вонь тела была одуряющей, и Старлайт поняла, что мужчина все еще жует табачную жвачку.
На мгновение Лаутон отпустил ее левую руку, чтобы расстегнуть штаны. Ее ногти взвились к его глазам, но Лаутон оказался проворнее и сбросил ее руку на землю. Старлайт посмотрела ему в глаза.
— Я убью тебя, — сказала она странно-спокойным голосом.
— Сука ты, — ответил мужчина. — Слишком поздно спохватилась.
Она почувствовала, как он начинает с силой проталкивать свой член в ее тело, и начала извиваться.
— Сейчас, — проговорил он. — Сейчас, — Старлайт закрыла глаза.
И внезапно он исчез.
Вес его тела вдруг исчез, и женщина услышала, как он старается подняться на ноги. Старлайт открыла глаза и села. Лаутон бежал к «джипу». Она развернулась, чтобы взглянуть на Натана.
Он полулежал на локте, с лицом, покрытым грязью и кровью. Она все смотрела на него, не в силах произнести ни слова, и тут услышала голоса людей.
Группа мужчин высылала из пикапа, и теперь они бежали по направлению к ней. Старлайт почти всех знала, в особенности водителя — чистокровного аниюнвийя, — работавшего охранником на одной из плотин ТВА. Она смотрела, как они приближались.
— Благословен будь, Господи, — проговорил один из них. — Что здесь произошло?
Старлайт не могла произнести ни слова. Кто-то укрыл ее курткой. Она увидела, как двое мужчин склонились возле Натана, помогая ему встать на ноги: он встал, опустив голову в руки, и звал Старлайт по имени. Она, опираясь на чьи-то руки, подошла к нему.
— Натан, — прошептала она, и он протянул к ней руки.
Так они стояли обнявшись несколько минут, пока кто-то не разнял их со всей возможной осторожностью. Она почувствовала, как ее одели в промасленный плащ, и благодарно сжала его. Ее отвели к грузовичку — кто-то вел Натана. Ей внезапно пришла в голову мысль о том, что его, наверное, ослепили.
Только мчась в кабине грузовика, Старлайт вспомнила, как чистокровка посмотрел на тело Джорджа Лаутона.
— А этот-то мертв, — сказал он.
— Натан?
Ее плеча коснулась успокаивающая рука.
— Нет, он лежит там, в кузове, так что не волнуйся, — произнес голос. — Мы едем в больницу. С ним все будет в порядке. Этот сукин сын успел тебя изнасиловать?
— Нет, — произнесла она. Ей хотелось рассказать о том, сколь близко Лаутон подошел к этому, но вдруг появились слезы, которые страшно ее изумили, и она откинула голову на спинку сиденья и расплакалась.
В больнице Натана сразу же увезли в операционную, а ее отвели в небольшую комнатку и дали больничный халат. Через некоторое время она проснулась, удивленная тем обстоятельством, что спала в таком состоянии, и спросила про Натана.
Медсестра сказала, что он все еще на столе.
Старлайт хотелось выкупаться, но сестра сказала, что еще не время, и потом пришел молодой врач и принялся ее исследовать. Он сказал ей, что следов спермы не обнаружено, но все ее тело страшно избито и покрыто синяками. Старлайт спросила: можно ли ей остаться в больнице рядом с Натаном. Врач сказал — можно.
После этого она долго-долго стояла под душем в одной из ванных. Она несколько раз намылилась и растерла себя мочалкой, затем вытерлась, накинула больничный халат и прошла обратно в свою комнатку, Стала ждать.
Примерно через час пришел врач и сел с ней поговорить. Натан поправится, сказал он ей, но правым глазом он видеть не сможет. Также одно из треснувших ребер немного повредило легкое, и есть подозрение на сотрясение мозга. Старлайт снова заплакала, спрятав лицо в руки, а врач стоял рядом и чувствовал себя крайне неуютно.
Наконец она попросила оставить ее одну.
Старлайт лежала на кровати и думала о том, что случится дальше. Она убила человека. Без сожаления. И тут она вспомнила о Таводи и Дэйне. И села на кровати. Как они воспримут это? Все что произошло?
Она знала как.
Она побежала в коридор к ночной сиделке, которая посмотрела ей в лицо и почувствовала смутную тревогу.
— …отыскать моих родственников.
Сиделка попыталась успокоить женщину.
— Мы стараемся, милочка, — сказала она. — Идите и лягте. Мы вам сообщим, когда они появятся. Кстати сказать, сюда едет шериф. Он хочет с вами поговорить. Вы способны ответить на его вопросы?
— Да, — сказала Старлайт. И вернулась в комнату. Снова ждать.
Она проснулась, когда шериф вошел в комнату, и практически мгновенно Старлайт вновь ощутила опасность. Частично — из-за выражения лица, надменного и холодного, частично — из-за манеры поведения.
— Итак, — сказал он, — давай-ка выкладывай. Ты можешь говорить?
— Да.
— Так, для начала мне необходим быстрый ответ. Это ты убила парнишку Лаутонов?
— Да. Камнем.
Шериф опустил голову и принялся писать.
— Значит, признаешь.
— Он пытался меня изнасиловать. И его братец практически достиг этой цели.
— Это ты так говоришь. А мы должны проверить эти факты.
— Послушайте-ка, шериф, что это вы такое говорите? — Старлайт начинала закипать — медленно, но верно. — Они пытались меня изнасиловать. Чуть не убили Натана. И он вам об этом скажет, когда будет в состоянии говорить. Так почему же вы не разыскиваете второго?
— Хватит мне указывать, что и как я должен делать, — огрызнулся шериф, с усилием вставая. — Не забывай, кто здесь представитель закона. Я еще вернусь и поговорю с тобой наново. И чтобы ни ты, ни тот, второй, индеец не пытались скрыться из города, ясно? — И он вышел.
Старлайт провела беспокойную ночь, но наутро решила поговорить с Натаном, хотя отыскать его лицо в ворохе бинтов было непросто.
— Со мной все будет в порядке, — успокаивал он ее, но, почувствовав проскользнувшую в его голосе боль, Старлайт ощущала, как сердце разрывается па части.
Ближе к вечеру появились Дэйн и Таводи, оба с ружьями. Они появились столь внезапно, что она не увидела как: вот приемная совершенно пуста, и вот уже они стоят посередине. Старлайт ощущала исходящий от них запах далеких лесов и улыбалась, смотря на то, как они, подобно двум диким зверям, стоят в приемном покое больницы. Увидев ее, они быстро подошли, Дэйн обнял мать, а затем, опустив руки, стал ее рассматривать. Таводи же просто потрепал ее по плечу.
— Мы все знаем, — сказал сын. — Ты как?
— В порядке. — Она улыбнулась. — Вам бы еще с Натаном поговорить. Ему было бы приятно узнать, что вы пришли.
Они подвели ее к скамейке, стоящей у стены приемного покоя, и усадили.
— Расскажи, — сказал сын.
Она в подробностях рассказала о случившемся, внимательно всматриваясь в их глаза. Увидела, как у отца внезапно поскучнело лицо, но Старлайт прекрасно чувствовала, что он в ярости. Что же касается ее сына, то его глаза из карих превратились в черные — ясный знак того, что он очень взволнован. Дойдя в своем рассказе до прихода шерифа, Старлайт увидела, что мужчины переглянулись и что-то, похожее на взаимопонимание, проскочило искрой в их перекрестившихся взглядах.
Когда она закончила говорить, наступила тишина; сын отсутствующе похлопывал мать по руке. Ни тот ни другой на нее не смотрели, и Старлайт вновь показалось, что они скрывают от нее какую-то тайну.
— В чем дело? — спросила она не выдержав.
Дэйн взглянул на Таводи, который кивнул ему.
Дэйн сказал:
— Шериф покупает у Лаутонов самогон и продает его по ту сторону хребта. Если об этом кто-нибудь прознает, шерифа никогда больше не выберут. Против него даже могут возбудить дело. Он не собирается ловить Лаутона, потому что тот тогда продаст его со всеми потрохами.
— Откуда ты знаешь? — спросила она. Дэйн быстро рассказал ей о встрече, произошедшей в горах, невольным свидетелем которой он был.
— Тогда что же он собирается предпринять?
Таводи сказал:
— Он собирается дать ему возможность улизнуть. Судя по тому, как он с тобой разговаривал, шериф попытается обвинить во всем тебя, и тогда, быть может, Лаутону выпадет шанс выкарабкаться. Белые так обычно и поступают.
— Но, — мягко сказал Дэйн, — мы не собираемся действовать на манер белых, а все сделаем методами аниюнвийя.
— Хэй-йе, — сказал Таводи, — славно сказано.
— Послушай-ка, Дэйн, я не хочу, чтобы…
Сын мягко приложил палец к ее губам.
— Это ты послушай, Старлайт. Мы сделаем то, что обязаны сделать. Никакого сведения счетов. Так же, как и никакого суда над ними. Ты — женщина, но я-то теперь мужчина. Это просто теперь не твоя забота — вот и все.
— Будь осторожен, — прошептала она.
— Иди домой, если сможешь, — сказал ей Таводи. — Перевези туда Натана. Не открывай двери никому, кроме нас. Шериф вполне может взбелениться и вернуться, чтобы что-нибудь с тобой учинить. Поэтому ни с кем, кроме нас, не разговаривай.
Старлайт кивнула, и они исчезли так же незаметно, как и появились.
Теперь от нее ничего не зависело. Все свое внимание она теперь уделяла Натану, и из больницы они вышли через день. Она привела его к себе домой, сделав так, как велел ей Таводи. Старлайт понятия не имела, когда увидит или хотя бы услышит что-нибудь о своем отце и сыне. Но сомнений, что когда-нибудь это случится, у нее не возникало.
Поначалу он не мог понять деда. Старик, вместо того чтобы сразу же погнаться за Лаутоном, предложил остановиться, посидеть и подумать. А поначалу даже думать не мог, а только вспоминал. В большинстве — о вдумчивости Старлайт, о том, какими чистыми она держала свои одежды. То, как она всегда помнила о Рождестве и его дне рождения, даже в тс времена, когда они были совсем бедными.
А этот сукин сын хотел ее изнасиловать…
— Он не пойдет в свой дом, сказал Таводи внезапно. — Так что терять на него время мы не станем. Дорогами он тоже не двинется, так как посчитает, что за ними будут наблюдать.
— Так что же?
— Мы знаем нечто такое, о чем он не знает, что мы это знаем, — сказал Таводи. Он бежит, потому что напуган, но ведь он кое в чем не так глуп, как может показаться некоторым. Поэтому вспомнит о том, что никто не знает о его делишках с шерифом.