Пашка, словно заколдованный, едва добрался до атриума в три палубы высотой. По кругу подсвеченный винный бар, на стене гигантский телеэкран, где море, море, море и ни единой души… По соседству картинная галерея без посетителей, библиотека без читателей и пустой конференц-зал. Призраки! Только звуки. Море звуков! Океан!..
Пашка, оглушенный пустотой и навязчивой звуковой какофонией, бродил, вжимал голову в плечи и бесконечно озирался – вот-вот сейчас что-то произойдет!.. Живущее своей невидимой жизнью огромное пространство подавляло. Абсолютное безлюдье пугало до предела. Оказывается, человек не может быть один! Ему нужен кто-то еще – живой. Пашка очнулся от наваждения и буквально понесся к Веселому Рождеру – там Жизнь…
Прежде чем отправить «Norwegian Breakaway» в Роттердам, а оттуда в Великобританию, в Саутгемптон, немцы решили устроить грандиозный банкет «Rock the Dock», что вольно переводилось как «Раскачай верфь», или док. Это было многолетней традицией. Так делалось каждый раз после постройки очередного корабля и в честь его первого выхода в море. Размах соответствовал масштабам построенного. В этот раз он был космический.
Компания сняла самый большой торговый центр с непременным теперь модным атриумом в середине, стеклянный купол которого уходил куда-то в небеса. Стояло огромное количество столов с яствами и нескончаемыми литрами спиртного, словно речь шла о побитии рекорда водоизмещения построенного корабля. Целая армия официантов сновала с дополнительными закусками на подносах. Разноголосица накрывала присутствующих плотным нескончаемым гулом. Толпа шевелилась, словно потревоженный муравейник. Гул нарастал пропорционально принятым градусам спиртного. На банкете собралось более тысячи человек. Тут и корабельные строители, и инженеры, и команда построенного корабля, и все, все, все, кто так или иначе имел отношение к этому событию. Отдельной, скромной группой какое-то время присутствовали люди, обеспечивающие постройку финансами. С них все и началось. После официальных речей, объятий и традиционных пожеланий типа: «семь футов под килем», «попутного ветра, хорошей погоды» и так далее, док быстро и активно стали «раскачивать». Словно устроители хотели не только отметить это грандиозное событие, но и проверить собравшихся на отношение к алкоголю: «ху из ху». Многие в этот вечер не прошли «ходовые испытания». Их выводили, выносили, выпроваживали под неусыпным оком охраны. Из цирковых самый «ху» оказался мексиканец Максимилиан из «икарийских игр». Раскачать верфь с доком он не успел, а вот накачался знатно. Коллегу надо было спасать, что малопьющие Витька с Пашкой и сделали. Партнер мексиканца Эмануэль, по прозвищу Эма, где-то потерялся на безмерных просторах гулянки, докачивал док в содружестве немцев и прочих тевтонцев…
Изрядно захмелевший мексиканец невпопад вяло передвигал ноги, плевался, что-то бормотал, вскрикивал, периодически рвался из рук. То и дело спрашивал на плохом английском: «who you аге?»
– Слушай, он нас кроет или ему совсем ху… м-мм, плохо? – Витька, уставший от висевшего на его плечах вялого, но все еще говорящего тела, вслушивался в до боли знакомые звукосочетания.
– Спрашивает – кто мы? – Пашка сопел от натуги. Мексиканец, который работал нижним, был не хилый.
– А то я только и слышу: «Хуюа! Хуюа!» Хотел ему уж было вмазать. Так он и так уже вмазанный. Его тут прешь бесчувственного по-товарищески, а он тебя еще и посылает! Сволочь! Тяжелый, мля!..
Пашка, чтобы сделать передышку, остановился, встряхнул мексиканца:
– Макс! Очнись! Макс! Ты как завтра собираешься работать?
Назавтра предполагалось впервые показать шоу «Фантазия джунглей» зрителям, тем самым строителям. Кто выживет, конечно, после сегодняшнего…
Максимилиан собрал глаза в кучку, напрягся, узнал коллег и коротко ответил: «Watch!..» Освободился от объятий, постоял, пошатался и вдруг сделал резкое безукоризненное заднее сальто. Потом встал на руки и замер. Стоял не шелохнувшись.
– Не, ну ты глянь на него! – Витька в восхищении оторопел. – Стоит лучше, чем я трезвый. Вот здоровья у этого чиканоса!..
Максимилиан, услышав оскорбительное для уха мексиканца прозвище, было дернулся на Витьку. Пашка развернул Макса на себя.
– Ладно, всё! Убедил! Пошли домой, хватит на сегодня…
Глава тридцать первая
Артисты шоу «Jungle fantasy», воодушевленные громким приемом германских судостроителей, отправились вместе с кораблем в Роттердам, а оттуда в Англию. Путешествие началось. Все жадно впитывали первые впечатления.
Простой взгляд на карту дает некоторое представление о военно-морском стратегическом значении английского Саутгемптона, который стоит на треугольном полуострове, образовавшемся в том месте, где реки Итчен и Тест впадают в Саутгемптонскую бухту в восьми милях от пролива Солент. Неудивительно, что Саутгемптон участвовал в многочисленных бурных событиях – он был свидетелем победы армии Генриха V при Азенкуре, отплытия Отцов-пилигримов на борту «Мейфлауэр» в 1620 году и первых плаваний таких кораблей, как «Куин Мэри» и «Титаник».
Разноликая и разноязыкая труппа «Джунглей» бродила по древнему городу, впитывая историю вместе с кока-колой, баночным пивом и стаканчиками кофе на вынос. По пути им встретилась старинная церковь с фонтаном, который был построен в память об экипаже «Титаника». Многие члены команды были жителями Саутгемптона. Недалеко от центра, в юго-западном уголке Старого города, на берегу моря набрели на Wool House – прекрасное каменное складское помещение XIV века, которое ранее использовалось как тюрьма для наполеоновских военнопленных, а теперь здесь расположился Морской музей. В нем узнали о золотых днях океанских лайнеров. Там же увидели огромную модель «Куин Мэри» и различные вещи с «Титаника». Все стояли как завороженные, слушая записанные на пленку голоса тех, кто выжил в той трагедии…
На корабль все вернулись какие-то задумчивые и притихшие.
…Их гигантский лайнер качало, вздымало вверх и бросало в пропасть. Медленно, величественно, неторопливо. Это как если бы блоха ночевала на груди исполина. Океан дышал. Шумно, с каким-то утробным ревом и гулом…
Вестибулярный аппарат всего живого на корабле в этот час клинило, бросало в немую панику или восторженное отчаяние. Многие рта не могли открыть – спазмы страха сжимали горловые связки и отключали мозг. Другие хватали ртом воздух, словно им его не хватало. Третьи таращили по сторонам глаза и в экстазе скалились улыбками сошедших с ума. Это был шторм! Самый настоящий! Тот самый, о котором говорят шепотом и с придыханием. Они в него попали сразу, «без разминки», в первый же рейс…
Совершался трансатлантический переход из английского Саутгемптона в Нью-Йорк. Шли точным маршрутом «Титаника». Приблизительно в эти же весенние месяцы, как и сто лет назад. Забавно, что это был снова самый большой и самый современный корабль. И это был его первый трансатлантический переход. Совпадений масса…
Сначала все шло хорошо. Даже успели отработать одно шоу. С шумным успехом и азартом. Зрителей в зале было не протолкнуться. Люди сидели на приставных стульях, стояли вдоль стен. Принимали на ура! После шоу все друг друга поздравляли с премьерой. Теперь уже с настоящей. Готовились к вечернему представлению.
Волнение пять-шесть баллов на «Norwegian Breakaway» почти не чувствуется – так, покачивает слегка. Перед премьерой все обсуждали друг с другом невольные совпадения погибшего «Титаника» с их кораблем. С нервными смешками и приколами высматривали айсберги на горизонте. Потом стало не до смеха. Особенно когда объявили, что под ними на глубине 3750 метров лежит тот самый злополучный «Титаник». Все приумолкли, представив себе эту грандиозную историческую катастрофу и черную бездну под собой, которая поглотила тогда свыше полутора тысяч пассажиров из двух. На их корабле сейчас находилось свыше шести тысяч…
…Забортная вода проникала повсюду: она заливала шахты лифтов, водопадом лилась из-под их закрытых дверей, заливала полы в холлах, словно соседи сверху забыли выключить все свои краны. Некоторые волны доходили до верхних палуб. Это было испытание и для корабля – детища современной цивилизации и для людей той самой цивилизации, которая сейчас казалась чем-то ничтожным перед бушующей ревущей стихией.
Гремела разбивающаяся посуда. Незакрепленная мебель с грохотом скользила от борта к борту. Люди цеплялись, кто за что мог. Те, кто пытался куда-то идти, двигались странно, казалось, что они шагали под углом в сорок пять градусов. Создавалось впечатление, что это гигантское раскачивающееся судно близко к критическому так называемому «углу заката». После которого всё…
Законы земного притяжения перестали существовать. Кто-то громко истерично хохотал, кто-то вопил, призывая небо в помощь. То и дело слышался женский визг, при особенно чувствительном ударе волны о корабль. Тот содрогался всем своим металлическим телом, но упрямо шел сквозь шторм.
Пашка кричал в ухо Витьке: «Ну, что, Родж! Настал твой час!..»
Накануне, перед отплытием проводились учения для пассажиров и команды. Людей обучали надевать спасательные жилеты, занимать места в шлюпках. Давались предписание кому куда, и как быстро, если Что…
– Вот лопнет твой спасжилет, или места в лодке не окажется, всё – кранты тебе, Витя! Будешь рыбок кормить.
– Не буду я их кормить! Еще чего! Мне нельзя погибать, я жить привык.
– Ладно, успокойся! Знаю, плаваешь хреново, но лично ты не утонешь.
– С какого это вдруг мне такое счастье подвалило? – Витька с опаской поглядывал на происходившее вокруг.
– Как эквилибрист ты, господин Рогожин, полное, кхм… А оно, как известно, не тонет.
– Ну тогда, господин Жарких, будем плавать рядом…
Через восемь часов «болтанки в проруби» – по меткому определению Веселого Роджера – стали подсчитывать ущерб. Где-то что-то погнулось, оторвалось, сломалось, разбилось, рассыпалось. Поломаны, разорваны в клочья или унесены в океан лежаки с шезлонгами, предназначенные для будущих жарких маршрутов – поторопились выставить их на открытых площадках пятнадцатой палубы. Помазаны йодом, забинтованы сбитые локти, колени, твердые лбы пострадавших, крещеных морем. В целом, как оказалось, особого ущерба не было. «Норвежский прорыв» с честью сдал экзамен на прочность, прорвался, как потом выяснилось, сквозь одиннадцатибалльный шторм, от которого увернуться у капитана не было никакой возможности – по бокам было еще хуже, а сзади пути уже были отрезаны «оком дьявола»…