Лежащий швырнул в него снегом. Второй отступил, спрятал нож и слепил снежок. Бородатый, шатаясь, поднялся и вцепился в перила.
— В снежки у меня отлично получается, — пробормотал он заплетающимся языком и слепил снежок.
Человек в клетчатой куртке прицелился во второго, но вдруг развернулся, бросил снежок в Йону и попал в комиссару в плечо.
Несколько минут снежки летели во всех направлениях. Йона поскользнулся и упал. Клетчатый потерял свою шапку, его неприятель мигом схватил ее и набил снегом.
Женщина захлопала в ладоши и тут же получила снежком в лоб. Снежок не упал, и у женщины на лбу выросла белая шишка. Клетчатый захохотал во всю глотку и сел прямо в кучу старых новогодних елок. Человек в клетчатой куртке ногой взрыхлил снег, пнул в сторону противника, но продолжать уже не мог. Пыхтя, он повернулся к Йоне и спросил:
— Ты откуда взялся?
— Из уголовной полиции. — Йона отряхнул с себя снег.
— Из полиции?
— Вы забрали моего ребенка, — пробормотала женщина.
Йона подобрал меховую шапку, стряхнул с нее снег и передал человеку в стеганой куртке.
— Спасибо.
— Я видела падающую звезду, — продолжала рассказывать пьяная, глядя Йоне в глаза. — Видела, когда мне было семь лет… и загадала, что ты сгоришь в аду и будешь вопить, как…
— Придержи язык, — прохрипел мужчина в стеганой куртке. — Хорошо, что я не пырнул брата…
— Отдай мои деньги! — улыбаясь, прокричал второй.
Глава 39
Когда Йона вошел, в ванной горел свет. Йона приоткрыл дверь. Диса лежала в пенной ванне, закрыв глаза, и что-то чуть слышно напевала. На полу кучей валялась ее перепачканная одежда.
— Я думала, тебя посадили в тюрьму, — сказала Диса. — Уже приготовилась присматривать за твоей квартирой.
Зимой делом Йоны занималась прокуратура — отдел по делам полиции. Йону обвиняли в том, что он сорвал долго проводившуюся слежку и подверг риску жизнь полицейских из Службы безопасности.
— Я, безусловно, виновен. — Комиссар поднял одежду с пола, положил в стиральную машину.
— Я это с самого начала говорила.
— Да…
Глаза у него вдруг потемнели, словно небо перед дождем.
— Еще что-то?
— День был долгий. — Комиссар прошел на кухню.
— Не уходи.
Он не вернулся. Диса вылезла из ванны, вытерлась, надела тонкий халатик. Бежевый шелк облепил разгоряченное тело.
Когда она вошла, Йона поджаривал маленькие длинные картофелины.
— Так что случилось?
Йона коротко взглянул на нее:
— Вернулась одна из жертв Юрека Вальтера… Все это время его удерживали.
— Значит, ты оказался прав — у Вальтера есть сообщник.
— Да, — вздохнул комиссар.
Диса подошла к нему, легко положила руки ему на грудь.
— Ты можешь поймать его?
— Надеюсь, — серьезно ответил Йона. — У меня не было возможности как следует поговорить с мальчиком, он страшно истощен. Но он мог бы привести нас туда.
Йона отставил сковородку, повернулся и посмотрел на Дису.
— Что? — У нее сделался испуганный вид.
— Диса, соглашайся участвовать в бразильском проекте.
— Я уже говорила, что не хочу, — выпалила Диса и только потом сообразила, что он имел в виду. — Не говори так. Мне наплевать на Вальтера, я не боюсь, я не позволю страху управлять собой.
Йона нежно отвел упавшие ей на лицо мокрые волосы.
— Очень ненадолго, — сказал он. — Пока я не разберусь с этим делом.
Она положила голову ему на грудь, слушая глухие сдвоенные удары.
— Такого, как ты, нет и не будет, — просто сказала она. — Когда ты жил у меня после несчастья с твоей семьей, тогда, знаешь… ты стал частью моего мира, я… потеряла свое сердце, как говорится… но это правда.
— Я просто боюсь за тебя.
Диса погладила его руку, шепча, что не хочет никуда ехать. Ее голос прервался — комиссар прижал ее к себе и поцеловал.
— Но мы же давно встречаемся. — Диса посмотрела ему в лицо. — Если сообщник Вальтера, который нам угрожает, существует, то почему ничего не происходит? Неувязка…
— Я знаю, и я согласен с тобой, но все же… Я должен выследить и поймать его. Сейчас все решается.
Диса почувствовала, как рыдания поднимаются к горлу. Она проглотила слезы и отвернулась. Когда-то она дружила с Суммой. Так они и встретились. И когда его жизнь полетела под откос, Диса оказалась рядом с ним.
Когда комиссару стало совсем невыносимо, ему пришлось перебраться жить к Дисе.
Он спал у нее на диване. Каждую ночь Диса слышала, как он ворочается, и понимала: он знает, что она лежит без сна в соседней комнате. Он смотрел на дверь ее спальни, думая: вот она лежит там, недоумевая и печалясь его отстраненности, его холодности. И в одну прекрасную ночь он встал, оделся и покинул ее дом.
— Я останусь, — прошептала Диса и вытерла слезы.
— Тебе надо уехать.
— Почему?
— Потому что я люблю тебя. Знай это…
— И ты думаешь, после таких слов я уеду? — спросила она, широко улыбаясь.
Глава 40
На одном из больших мониторов — Юрек Вальтер. Словно зверь в клетке, он ходит кругами по дневной комнате — прошел мимо дивана, свернул налево, бредет вдоль стены, мимо телевизора. Обогнул беговую дорожку, ушел влево, потом направился в свою камеру.
Андерс Рённ увидел его на одном и тут же — на другом экране.
Юрек умылся и, не вытираясь, сел на пластмассовый стул. Он не сводил глаз с двери, ведущей в коридор, а вода капала ему на рубашку и высыхала.
Мю сидела в кресле оператора. Она взглянула на часы, подождала полминуты, посмотрела на Вальтера, отметила зону в компьютере и отперла дверь дневной комнаты.
— Сегодня у него на ужин рубленая котлета… он любит, — сказала она.
— Правда?
Андерс уже начал думать, что действия, совершаемые ежедневно с этим, одним-единственным, пациентом, столь однообразны, что трудно было бы отличить один день от другого, если бы не совещание наверху, в отделении номер тридцать. Другие врачи рассказывали о своих пациентах, о планах лечения. Никто даже не ждал, пока он повторит, что ситуация в отделении не меняется.
— Ты когда-нибудь говорила с пациентом? — спросил Андерс.
— С Юреком? Это запрещено, — ответила Мю, почесывая татуированную подмышку. — Он просто… говорит вещи, которые невозможно забыть.
Андерс не разговаривал с Вальтером с того самого первого дня. Он только следил за тем, чтобы пациенту делали инъекции нейролептика.
— Ты не знаешь, как тут с компьютером? — спросил Андерс. — Не могу разлогиниться и выйти из системы медицинских записей.
— Значит, домой не пойдешь.
— Но…
— Я пошутила. Здесь компьютеры вечно виснут…
Мю встала, взяла со стола бутылку фанты и вышла в коридор. Юрек на мониторе перед Андерсом так и сидел неподвижно, раскрыв глаза.
Не так уж здорово выполнять профессиональные обязанности глубоко под землей, за бронированными дверями и шлюзами. Но Андерс напомнил себе, что его мечта — работать близко к дому и проводить вечера с Агнес — сбылась, и последовал за Мю. Он расслабленно шагал по коридору, где уже погасили свет. Когда Мю вошла в светлый кабинет, он увидел, что сквозь белую ткань форменных брюк у нее просвечивают красные трусы.
— Посмотрим, посмотрим, — пробормотала она, садясь на стул и выводя компьютер из «спящего» состояния. С довольной физиономией она принудительно закрыла программу и залогинилась по новой.
Андерс сказал «спасибо», поинтересовался, кто работает ночью, и попросил ее заполнить передвижную аптечку, если успеет.
— Не забудь потом подписать список лекарств, — сказала Мю и ушла.
Андерс повернул в другой коридор и вошел в раздевалку. В отделении царила тишина. Он не знал, что двигало им, когда он открывал шкафчик Мю и дрожащими руками шарил в спортивной сумке. Осторожно отложил влажную футболку и серые тренировочные штаны и нашел пропитанные потом трусики. Вытащил, прижал к лицу, глубоко вдохнул запах Мю. Вдруг ему пришо в голову, что если Мю уже вернулась на свой пост, то может видеть его на одном из мониторов.
Глава 41
Когда Андерс вернулся домой, в доме было тихо и свет в комнате Агнес не горел. Он запер входную дверь и прошел на кухню. Петра стояла у мойки и вытирала чашу блендера.
На ней была удобная домашняя одежда: великоватая ей футболка с надписью Chicago White Sox и желтые лосины, которые она поддернула до колен. Андерс подошел сзади, обнял ее, вдохнул запах ее волос и нового дезодоранта. Жена не обернулась, но он обхватил ее руками, погладил тяжелую грудь.
— Как Агнес? — спросил он, выпуская ее.
— Получила в садике самую лучшую оценку, — широко улыбнулась Петра. — Там есть один мальчик, пришел на прошлой неделе, он явно влюблен в нее… Не знаю, насколько это взаимно, но она утверждает, что он подарил ей детальку от «Лего».
— Да, это любовь. — Андерс сел.
— Устал?
— Я бы выпил вина. Хочешь? — спросил он.
— Хочу?
Жена взглянула ему в глаза и улыбнулась так, как не улыбалась уже давно.
— Ну что такое? — спросил он.
— Читаешь мои желания? — прошептала она.
Андерс кивнул, и жена посмотрела на него заискрившимися глазами. Оба молча прошли в спальню. Андерс запер дверь, ведущую в коридор, Петра тем временем откатила зеркальную дверь платяного шкафа и выдвинула ящик. Она подняла стопку белья и достала пластиковый пакет.
— Так вот где ты прячешь игрушки?
— Не смущай меня, — ответила Петра.
Андерс откинул покрывало, и Петра вытряхнула на кровать содержимое пакета, который они купили после того, как она прочитала «Пятьдесят оттенков серого». Андерс достал мягкую веревку, связал жене руки, протащил веревку между прутьями кровати, потянул (жена оказалась лежащей на спине с руками над головой) и внахлест набросил веревку на столбики изножья. Петра извивалась, сжав ноги, пока он стаскивал с нее колготки и трусы.
Потом он снова ослабил веревку, набросил петлю на левую лодыжку жены, намотал веревку на столбик кровати, потом на другой и накинул еще одну петлю на правую ногу.