Какие-то графики, стрелка шла вниз, а сбоку результат: минус три.
Я оперлась о стол, чтобы лучше видеть. Рядом с цифрой стояло обозначение — «профессионализм». Профессионализм минус три?
— Увольнение?
Я посмотрела на Матвея и смутилась. Его глаза были слишком близко, он сам был слишком близко. Я поспешно вернулась на свой стул по другую сторону стола.
— Знаешь, когда я заполнил эти тесты, у меня результат был хуже. Минус семь. Открою секрет: значение должно быть положительным. Желательно, выше шести, что редкость, тогда можно считать, что человек компетентен и может оставаться при прежних обязанностях.
— Значит, увольнение.
Матвей отрицательно качнул головой.
— Ты слушала, что я говорил? Не спеши. Я тоже был в шоке, пока не узнал второй секрет. Отрицательное значение бывает еще реже, чем шестерка. Это значит одно: человек перерос свою должность. Он не просто с ней справляется, он в ней маэстро. Но пришло время подниматься вверх. Если этого не сделать, число очень скоро станет положительным, а вот сам человек погрязнет в рутине и отвращении к тому, что делает. Людей типа меня и тебя нельзя оставлять в компании… в той же должности. Компания должна их или повысить или…
— Все-таки, увольнение… — закончила я.
Матвей кивнул. Потом поднялся и, бросив в дверях: «Мне пора», вышел.
Я осталась тет-а-тет с обреченностью.
Глава № 10
В кабинет заглянули заинтригованные девчонки, в первом ряду зрителей — Андреевна. Узнав о сути нашего разговора с регионалом, пожали плечами и ушли в другой кабинет.
К обреченности прибавилось одиночество.
Примерно через часик Андреевна вернулась и сказала назидательным тоном:
— Я все понимаю: увольнение, но сегодня придется отработать. Накладные надо делать, иначе завтра отгрузки не будет.
Завтра и меня здесь не будет, но, видимо, я значила меньше для фирмы, чем накладные. Следом за Андреевной в кабинет заглянули девчонки, бросили сухое «пока» и ушли.
Обреченность, одиночество, а на горизонте маячило предательство…
Хотелось плакать, но для жалости не было времени. Я старалась как можно скорее выбить накладные и вернуться домой. Укутаться с ног до головы, включить радио, уснуть — верх счастья. За дверью офиса слышался женский и мужской смех — дальнобойщики развлекались, а так тишина полная.
Неожиданно дверь открылась, и я услышала мужской голос:
— Ты еще здесь?
Голос человека, которого здесь не должно быть. Человека, который приложил руку к тому, чтобы уже завтра здесь не было меня.
Но плакать не стану.
Матвей сел рядом, пододвинул стул ближе ко мне; еще ближе. Я почувствовала его взгляд.
Испытывает? Изучает? В молчании несколько минут. Смотреть не буду. Нет времени, да и к глазам предательски подступили слезы.
Он поднялся, вышел из кабинета, вернулся с двумя чашками кофе, отставил их в сторону, забрал с принтера распечатанные документы и принялся ловко орудовать линейкой и степлером.
Я удивилась, но ничего не сказала. Хочет скорее избавить офис от моего присутствия? Вперед!
— Ты всегда так засиживаешься?
— Раньше — всегда, — бросила я, избегая взгляда.
— И сколько ты за это получала?
Говорит в прошедшем времени. Итак, все, действительно, решено. Жаль, надежда еще трепетала.
— Шесть сотен.
— Когда ты говоришь таким тоном, мне начинает казаться, что это много.
— В любом случае, больше, чем будет.
— Ты так думаешь?
Я не ответила.
Тебя волнует то, что я думаю? Не думаю.
Каламбур, только смешно не было.
Закончив работу, я потушила свет, не смотря на присутствие в кабинете Матвея, спустилась вниз. Пусть пьет свой остывший кофе. Сам сделал — сам пей.
Наверное, медленно спускалась — Матвей успел обогнать меня у выхода. Сел в свою машину, отъехал… Остановился и вышел из нее.
Мы смотрели друг на друга почти впритык — не более двадцати сантиментов. Молча. Долго. Странные мысли кружили в голове. Броситься ему на шею, расплакаться, плюнуть в лицо, обнять, оттолкнуть.
Благодаря ему мне нечем платить за квартиру, придется снова искать работу, а я смотрела в его глаза и думала, что встреться мы раньше и при других обстоятельствах…
Парень с веселыми глазами меня притягивал. Сильно.
Такси мигнуло желтыми шашками, остановилось рядом. Большая редкость для этого района. В ожидании клиента таксист закурил сигарету.
Матвей задержал взгляд на сизом дыме и снова обернулся ко мне.
— А ведь я в тебе не ошибся. Иногда так бывает. Видишь человека минуту, и понимаешь… В общем, понимаешь слишком многое, даже то, о чем не думал.
— День сюрпризов закончился — начался вечер загадок?
Матвей улыбнулся.
— Я специально вернулся.
Он достал из бумажника визитку и протянул мне.
— Там мой номер. Позвонишь?
— Почему нет? Телефон куплю и сразу…
— У тебя нет мобильного?
— Да, есть люди, у которых мобильного нет.
— Почему?
— Кому-то мой телефон был нужнее.
Таксист посигналил, Матвей постучал ему по крыше — тот сделал знак рукой — мол, все нормально, жду.
Зачем ему такси? Только и успела подумать… Матвей достал свой телефон, вытянул сим-карту и протянул телефон мне.
— Теперь точно позвонишь.
Я в удивлении смотрела на его длинные загорелые пальцы и телефон. Не знаю, что удивило больше: загорелые пальцы зимой или новенький современный телефон, который до этого я видела только за стеклянной витриной магазина.
— Только благодарить не надо. Просто позвони.
Просто возьми телефон, просто позвони, может еще что-нибудь тебе сделать просто?
Я удивленно моргнула — телефон оказался у меня в руках. Я согласилась?
— До встречи?
Матвей подтолкнул меня к такси, усадил на заднее сиденье, склонился… Его губы дрогнули — хотел что-то сказать, но вместо этого хлопнул дверью. Машина двинулась с места, замерла. Вместе с таксистом мы недоуменно смотрели на Матвея, ставшего на пути.
— Завтра на работу без опозданий! — крикнул в приоткрытое окно водителя и сунул ему деньги.
— Ага, — усмехнулся таксист, — еще ты меня контролировать будешь.
Матвей отошел в сторону, позволяя такси проехать.
Я обернулась. Он стоял у своей машины, смотрел нам в след и курил. Позже я узнала, что это была его первая сигарета за последние два года.
Тогда же я думала только о том, что меня оставили на работе. И я — не пустое место. Компания потратила деньги на такси и мобильный телефон. О как! Позже я узнала, что и за такси и за телефон Матвей заплатил сам.
Когда зашла в дом, даже привычная картина тетки- кастрюли- голодные мужья не испортили радужного настроения.
— А, явилась, — тут же отреагировала одна из теток.
— Заткнись!
Зря они приняли мое хорошее настроение за слабость.
К моему удивлению, тетка заткнулась, зато вступила вторая:
— Нечего ссориться. И тем более, все равно скоро избавимся друг от друга. Да, выселяют всех. Вот тебе и Новый Год. На новом месте встречать будем.
— Бабка сказала, что на зиму сама сюда переберется. А нас всех — на мусорку! — снова первая.
— Как переберется? — не поверила я. — Здесь же холодно.
— А ей по хрен! У нее обогреватели.
И все же я надеялась, что бабка им соврала. Их выселит, а я останусь, как мне и обещали. Куда же в мороз, снег, да еще под Новый Год? Да и экономить бабуля любит — не будет зря обогреватели гонять, ей на квартиру сыну собрать нужно.
Утром, по дороге на работу, пересеклась во дворе с хозяйкой.
— Наташка, — сказала она, — живете еще три дня, как раз оплата закончится, и съезжайте. И они, и ты.
— Но ведь Новый Год, — пролепетала я.
— Вот именно: новый год, новая жизнь. Хочу отметить праздник без чужих!
Я стояла на остановке, пропуская один трамвай за другим. Ноги не двигались. Не хотели. Снежинки нежно прикасались к лицу и таяли. Прямо как люди — чем красивей, тем холоднее.
В офисе Наташка, завидев меня, радостно взвизгнула, прямо как настоящая подруга, обрадовалась, что не уволили, но услышав, что жить негде, занялась своими делами — как снежная королева.
— Даже не знаю, чего так париться, — перебирая столетние бумаги на столе, сказала она. — Найдешь что-нибудь.
— Или кого-нибудь, — вставила Ленка. — И это — единственный выход.
— Ладно, обсудим вечером в баре, — заметив мое замешательство, снизошла до утешения Наташка.
Леонид Михалыч появился в офисе ближе к пяти. Взъерошенный, вроде бы двое месяц голову не мыл. И недовольный — вроде бы кто-то другой был в этом виноват.
Он вопросительно уставился на меня, моргнул, раз, другой и пригласил зайти в его кабинет.
— О чем вы вчера говорили? — спросил, стоило переступить порог.
— С кем?
— С регионалом.
Особо не общались. Тесты заполняли. Леонид Михалыч кивнул, растерянно пожал плечами, хмыкнул.
— Наш филиал пока оставляют. Не знаю… Генеральный передумал там что-то. Наверное, не так силен и страшен Матвей, как его представляли. Можешь обрадовать девчонок.
Меня пригласили в качестве передатчика?
— Да, — добавил он, — с этого месяца тебе увеличили зарплату. В два раза. Об этом никому.
Другое дело!
— Леонид Михалыч!
— Да тихо ты. Говорю же: никому. Правда, с Матвеем пришлось повоевать — что-то он тебя невзлюбил.
И при этом подарил телефон, заплатил за такси и… И так многозначительно смотрел…
Я отогнала странные мысли. Матвей хотел меня уволить, практически уволил, потом они с Михалычем уехали, директор сумел постоять и за себя, и за коллектив, вот и все. Телефон и такси по-прежнему не поддавались логическому объяснению, но иногда лучше брать, что дают и не задавать лишних вопросов.
Не задавали вопросов и Наташка с Ленкой, когда в баре я вызвалась оплатить по общему счету.
— А теперь подумаем о твоем будущем, — предложила Наташка после первой бутылки пива. — Просто посидим и подумаем.