Варя даже не заметила, как оказалась у стоянки перед отелем и с любопытством стала разглядывать отражение пальм в начищенных до зеркального блеска мраморных плитах.
— Давно ждешь? — Мария открыла дверцу своего «Форда», перегнувшись через рукоятку переключения скоростей.
— Нет, минут пять, — слукавила Варя. Ей было неприятно сознаваться, что она стоит около получаса на месте назначенной встречи.
— Садись, — Маша внимательно посмотрела на девушку. — Как себя чувствуешь?
— Отлично, спасибо.
— Мне реверансы ни к чему, — резко оборвала девушку инструктор, выруливая со стоянки. — Я серьезно.
— Да нет же, все нормально, — почему-то оправдывался новичок.
— Небось, всю ночь в ресторане просидела?
— Вовсе нет, — обиделась Варя. — Я уже в одиннадцать спать легла.
— О как!
— Можете не верить.
— Дело не в доверии, — Мария не отрывалась от дороги. — Тут больше, как пойти в ресторан и выпить, ничего нет, — она горько усмехнулась. — Я сама иногда прикладываюсь, только одной тошно. Поговорить не с кем.
Резко вильнув вправо, она обогнала обшарпанный грузовик, не торопившийся уступать дорогу.
— А ребята что делают по вечерам?
— Да у них одно занятие, — она вздохнула, — покурить да в ящик поглазеть.
— А в кино или на дискотеку? — с сомнением спросила Варя.
— Это хуже, чем Урюпинск.
Маша замолчала, вспоминая маленький городок своего детства. Она рано стала замечать вокруг себя серые улицы и неприветливые лица. Сверстники еще самозабвенно играли в безликих дворах, не обращая внимания на выбитые стекла в подъездах, а ей уже было мало скромных подарков родителей к редким праздникам и застолий с родственниками в общепринятые дни. Душа хотела большего. Почему судьба так несправедлива к ней? Одарив яркой внешностью и способностью покорять мужчин, она каждый раз, будто в насмешку, забрасывает ее на задворки. Мужчины легко входили в жизнь Маши, но еще легче исчезали. Поначалу она пыталась убедить себя в том, что умело пользуется ими, но потом ей приходилось сознаваться в обратном: это используют ее. Мечты о принце на белом коне остались в далеком дворе маленького городка, где она рассталась с девственностью. Наивные фантазии о прекрасном оказались до смешного нелепыми. Судьба была неумолимо прозаична и равнодушна к ней. Всякий раз перед очередным жизненным поворотом Маша искренне надеялась на чудо, но, когда поворот заканчивался, она понимала, как горько ошибалась. Ничего хорошего там не было.
Вот и теперь инструктор обдумывал рискованный план. Ей хотелось не только покинуть эти края, но и обладать средствами, чтобы стать независимой. О, она хорошо знает, что такое свобода. У нее появился шанс, и она его не упустит. А эта девчушка, сидящая рядом, будто послана ей судьбой за долгое ожидание. С помощью этого воробушка Мария осуществит непростую, но очень перспективную комбинацию. Только бы все получилось. Иногда ей хотелось стать верующей — ходить в церковь за помощью, получать прощение и благословление, облегчать свою душу. Как жаль, что Мария не верила в чудеса и привыкла полагаться только на себя в этой непростой жизни: сейчас она готова была поставить свечку и помолиться о свершении плана.
— Какой у нас план? — вопрос ученицы застал ее врасплох.
— Откуда ты знаешь… — она чуть не проговорилась.
— Мы правда будем погружаться на затонувший паром? Варя была в восторге от своей догадки.
— Я поэтому и спрашивала тебя о вчерашнем вечере, — нашлась Мария.
— Да я только бокал шампанского выпила, — скороговоркой выпалила ученица.
— Смотри, воробушек, глубина не жалует алкашей, — помолчав, добавила: — И самонадеянных.
— Маш, да я, — Варя осеклась, поймав себя на мысли, что обращается к инструктору, как к подружке.
— Успокойся, мы еще вчера стали «на ты».
— Спасибо, — смущенно пролепетала девушка, стараясь исподлобья взглянуть на свою наставницу.
— Хочешь сказать, что старовата для подруги? — Маша улыбалась, явно почувствовав на себе взгляд собеседницы.
— Ой, ну что ты, — вскинулась Варя. — Ты такая…. У меня никогда не было старшей сестры, и, если бы представилась такая возможность, я бы хотела, чтобы она была похожа на тебя.
— Перестань, воробушек, — дорога у Маши вдруг расплылась неясным пятном. — А то я заплачу. — Искренность этой маленькой девочки взволновала ее. — Нельзя так доверяться первому встречному.
— Почему первому встречному?
— Ты хочешь сказать, что хорошо разбираешься в людях?
— Не знаю, — неуверенно протянула Варя.
— Тогда будь осторожней в своем выборе.
— Что же, мне никому не верить?
— А почему ты должна верить кому-то?
— Как же без этого жить?
— Как все, — Мария пожала плечами.
Варя замолчала, наблюдая, как мелькают за окном автомобиля магазинчики и лавчонки небольшого поселка, примостившегося вдоль дороги. Это был не первый случай, когда понравившийся ей человек так явно отвергал ее искренность. Почему-то все считали, что она притворяется, втираясь в доверие. Воистину верно: хочешь скрыть правду— выскажи ее вслух. Впрочем, Варя не считала себя наивной простушкой. Еще девочкой в минуты душевных откровений матери она все раскладывала по полочкам. Особенно ее интересовал отец и его отношения с матерью. Она совсем не помнила ни его лица, ни его рук, но со временем составила о нем четкое представление.
Легенда Людмилы Алексеевны об отце как погибшем летчике очень быстро была опровергнута сообразительным ребенком. Отец стал обычным терапевтом в поликлинике, не выдержавшим скромной жизни на два маленьких оклада и большие претензии Людмилы Алексеевны к его моральному облику. В один из душных летних вечеров ему встретилась разведенная завмагазином из города Ростов. Вскоре несбывшийся герой-летчик покинул слишком принципиальную жену и малышку дочь. Когда-то Варе очень хотелось встретить отца, чтобы презрительно посмотреть ему в глаза и спросить, как он мог так поступить с ней, но потом она поняла, что тот не раскается и не упадет на колени. Еще позже девочка простила его и вычеркнула из своей жизни. Терапевт вновь стал летчиком и погиб в неизвестном небе.
Бусама сидел на верхней палубе «Морской звезды» обхватив колени руками. Сейчас взойдет солнце, и он попросит, чтобы стройная северянка принадлежала ему. Немало женщин побывало на этой яхте за те пять лет, что он помогает дяде, но ни одна не встревожила его. Естественное любопытство к представителям других стран и возрастающее влечение к противоположному полу постоянно не давали покоя юноше. Тесное пространство яхты вынуждало его быть в непосредственной близости к молодым, полным жизни женщинам из загадочных далеких стран. Он не всегда различал национальности гостей, его завораживали их тела. Как правило, тренированные и сильные, они были полуобнажены. Нравы и традиции его страны не позволяли подросткам его возраста общаться со сверстницами, а прикасаться к молодым женщинам он и мечтать не мог. На яхте же в силу его обязанностей он постоянно крутился рядом.
Помниться, в первое лето на яхте Бусама впервые прикоснулся к белой женщине. Его будто током ударило от сознания этого факта. Почти обнаженная грудь была так близко, что он ощущал ее запах. Наверное, в тот момент на лице подростка можно было прочитать все. А та заметила его шоковое состояние и долго подшучивала над ним.
Это потом Бусама привык, что молодые женщины при нем снимали верхнюю одежду и надевали снаряжение, загорали в открытых купальниках на смотровой палубе в откровенных позах, а то и обнимались на виду у всех со своими парнями. Он долго испытывал такое возбуждение от увиденного, что ночи напролет не мог заснуть, терзая свою плоть обеими руками. Он боролся с этим вожделением как истинный правоверный, но ничего не мог с собой поделать. Амиль и дядя Самих часто подшучивали над ним, вгоняя в краску своими намеками. Позже он понял, что они испытывали то же самое, просто старательно скрывали это. Шло время, и Бусама уже не столбенел от того, что коснулся упругой груди или бедра молодой женщины. Он даже стал сам подшучивать, правда, не на английском над ныряльщицами почтенного возраста, у которых формы поддерживались только эластичными гидрокостюмами, а без них болтались, как тряпочки на ветру. Он научился подстраивать ситуацию так, что красавицы сами касались его интересными местами, а то и налетали с размаха от внезапной волны. Нужно было только стать в нужное место и в нужное время. Это была увлекательная игра, но скоро и она потеряла свою остроту.
Только вчера Бусама заметил, что впервые в жизни дерзнул заглянуть иностранке в глаза. Откровенно. До этого его интерес ограничивался их телами, иногда спортивными, иногда оплывшими, а порой — просто роскошными. Но вчерашняя гостья не была похожа ни на кого. Что-то притягивало Бусама к хрупкой, даже беззащитной на первый взгляд девушке. Ему очень захотелось понять это. И он не стесняясь, не ища какого-то предлога, откровенно встретил взгляд темных очень живых глаз. Там была удивительная глубина. Манящая. Загадочная. Еще никогда в жизни он не встречался с таким искренним выражением доверчивости и доброты. Он спокойно проник в эту блаженную глубину, касаясь чего-то сокровенного, интимного.
Странно, раньше Бусама думал, что телесная близость является пределом его желаний, но впечатления вчерашнего соприкосновения поразили юношу. Он испытал потрясение. Увидел ли он ее душу, заглянул ли в ее мысли, или она просто околдовала его теми женскими чарами, о которых предупреждают книги великих поэтов. Конечно, ему хотелось бы обнять ее стройное тело, прижать к себе и поцеловать в губы, но более всего Бусама жаждал вновь заглянуть в темные глаза иностранки со странным именем Вар-р-р-а. Он нараспев повторял это имя, и мурашки пробегали по его телу. Что-то таилось в глубине ее глаз, и он должен был понять это. Почему при ее взгляде у него сжимается и замирает все внутри. Может быть, она пришла за его душой? Есть много легенд, рассказывающих о тех, кто возвращается из страны мертвых за живыми, но он не боится. Он заглянет еще раз в ее черные глаза.