Прошло не менее минуты, прежде чем красные огоньки зашевелились и направились прямо на ныряльщиц. Они посторонились. Огромный группер медленно проплыл мимо, как бы всем своим видом показывая, кто здесь хозяин. Ну, только занят очень.
Провожая его взглядом, Варя заметила, что инструктор внимательно следит за ее поведением. Мария пригласила жестом ученицу последовать внутрь. Это было неожиданно, поскольку все инструкции запрещают ныряльщикам, не говоря уже о новичках, посещать погибшие корабли. Острые края ржавеющей обшивки не раз ранили смельчаков, привлекая десятки акул, а бывало, что, как бритвой, рассекали резиновые трубки подачи воздуха. К тому же коридоры затонувших кораблей были обычно завалены мусором и зарастали длинной травой, тянувшей свои стебли к свету. Горе тому безумцу, что решится проникнуть в глубь корпуса, не зная его карты или повреждений. Корабельные коридоры и трапы между палубами становились лабиринтами, а деформированные при ударах люки и двери — ловушками. Конечно, находилось немало смельчаков, отправлявшихся поживиться добром, ставшим ненужным для погибших. Однако для многих оно тоже оказывалось бесполезным. Рассказывали немало случаев о душевных расстройствах дайверов, оказавшихся запертыми на глубине в одной каюте со скелетами.
И все же великая сила любопытства подталкивала смельчаков подальше от оборудованных специально для туристов бутафорских кораблей, где было проведено освещение, развешаны указатели и расставлены запасные баллоны с воздухом. Всегда находились искатели приключений, которых не грели отчеканенные тут же в туристическом бюро современные пиастры и дублоны. Они хотели сами находить свои сокровища.
Глубоко вдохнув, будто перед прыжком с крыши, Варя медленно поплыла в пробоину. Сумрак сгустился вокруг нее, и луч прожектора, словно меч джедая из фантастической эпопеи, рассекал густую тьму впереди. Стараясь не зацепиться за что-нибудь и запоминая дорогу, девушка медленно продвигалась по коридору. Судя по открытым дверям, выпотрошенным чемоданам и сумочкам, тут явно побывали до нее. Появившееся ощущение присутствия кого-то чужого за спиной, медленно нарастало, но она поборола его усилием воли. Варя посмотрела на показания прибора. Тридцать четыре метра и семьдесят процентов запаса воздуха.
Причин для волнения нет. Поворот направо и метров десять прямо. Трап вниз. Длинный коридор. Широкий проход налево. Еще трап. Впереди показалась приоткрытая дверь. Посветив туда фонарем, юная ныряльщица обнаружила большое помещение. Возможно, это был буфет или кафе. Щель была очень узкой, но, чуть сдвинув ее, Варе удалось протиснуться внутрь. Стекла иллюминаторов закрыты какой-то растительностью и не пропускали свет снаружи. Везде были разбросаны вещи и сновали рыбешки. Луч прожектора выхватил поврежденное пианино. Оно все еще было закреплено на полу, но одна ножка была сломана. Очевидно, это случилось давно, так как излом был таким же черным, как и крышка. Справа начала двигаться какая-то тень. Неожиданно луч света пересекла акула. Она лениво проплыла в нескольких метрах впереди и плавно ушла за Барину спину. Девушка оглянулась и остолбенела. Позади нее была стена мути, которую она подняла ластами. Света от фонарика инструктора не было видно.
Глава VI
Амиль устроился под тентом на смотровой палубе и слушал музыку. В мертвый сезон по радио почти не звучали зарубежные мелодии. Не то чтобы это раздражало, многие его соотечественники попросту старались их не слушать. Правоверному мусульманину незачем поддаваться соблазнам. Воспитанный в строгости, он не менял своих привычных взглядов.
Сейчас мысли Амиля были далеко отсюда. Ему представлялся богатый дом в окрестностях Хургады. Спрятанный в тени деревьев, недалеко от моря, маленький дворец был окружен добротной стеной. Он купит его сразу, без всяких хитрых кредитов и расписок. У Амиля будут средства, чтобы окружить Марию роскошью. Она станет его второй женой и будет дарить радость. Первую жену ему нарекли еще шесть лет назад, когда той исполнилось восемь. Родственники ударили по рукам и ждали, когда придет назначенный час, а он сумеет скопить денег на выкуп и свадьбу.
Больше всего Амиля раздражал Самих. Он вообразил, что Аллах послал Марию для этого самовлюбленного верблюда, который пытался пользоваться ее беспомощностью. Правда, русская часто давала отпор непристойным попыткам друга его отца. Но ей не всегда это удавалось. Ну ничего, скоро все изменится. У Амиля появятся деньги. Сразу и много. Их хватит и на свадьбу, и на хороший дом, и на отступные за Марию. Он хорошо помнил ту сумму, что Самих заплатил Осману в качестве компенсации за русскую. Они еще узнают, кто настоящий хозяин этой красивой женщины. Да, она вскружила ему голову, но скоро все образуется.
Пусть первая жена не будет красавицей, однако он выполнит долг мусульманина, будет послушным сыном и почитателем традиций. Сначала он спрячет Марию в укромном месте, а через год женится второй раз. У них будет своя яхта, и он будет хозяином. В доме и на корабле, как подобает настоящему мужчине.
Мария подождала несколько минут у зияющего отверстия в корпусе парома. Она рисковала, но ей хотелось испытать москвичку. Если этот воробушек не запаникует в течение пяти минут, то ей можно доверять рискованное дело. Конечно, Мария сделала бы все сама и без ошибок, но есть непреодолимое препятствие на пути к свободе. Прошло несколько месяцев, как она томится в ожидании подходящего случая. И вот теперь он, кажется, настал. Инструктор медленно последовал за своей ученицей в темноту проема. К своему удивлению, Мария не заметила отсветов фонаря. Девчонка либо выключила его, либо удалилась далеко по коридору. Стараясь подтягиваться только на руках, чтобы не поднимать ластами муть, опытный дайвер не спешил, отмечая все мелочи по пути. Можно заблудиться в двадцати метрах от входа и, запаниковав, удалиться в противоположную сторону настолько, что выбраться будет уже невозможно. Глубина не терпит суеты.
Марии показалось, что она услышала скрежет металла. Едва различимый, приглушенный расстоянием, он, скорее всего, передавался по обшивке, нежели через толщу воды. Куда же это тебя занесло, подружка? Нежели ты решилась открыть какую-то дверь, ранее не исследованную, и вторгнуться туда, где давно никого не было? Это опасно. Пассажирские суда любому новичку покажутся лабиринтом. Даже когда лайнер стоит у пристани в порту, посетители теряются в его многочисленных коридорах и переходах, соединенных трапами и лифтами. Когда же такой корабль оказывается под водой, перевернутым, без освещения, заваленный мусором, и опытный ныряльщик может заблудиться.
Аккуратно двигаясь по длинному коридору, Мария вслушивалась во все шорохи. Ей послышался странный звук. Инструктор затаил дыхание, чтобы работающий распределитель воздуха и шум выдыхаемых пузырьков не мешал. Как это ни странно, но затонувшие корабли не умирают окончательно даже на морском дне. Там, в темноте, под губительной для человека толщей воды, они продолжают быть для кого-то убежищем или местом охоты. Съедаемые ржавчиной корпуса еще наполнены живыми существами, отчего по коридорам гуляет эхо шорохов, а порой и звуков, похожих на стоны. Дайверы приписывают их происхождение душам погибших. Кто знает.
Маша могла поклясться, что услышанный ею звук был ударом. Что-то твердое гулко ткнулось в металл. Ракообразный или даже большая рыба не были способны на такое. Она судорожно вздохнула и притаилась. Еще удар. На этот раз сильнее, и последовавший сразу за ним характерный свист и шипение. Она перепугалась не на шутку. Ринувшись в ту сторону, откуда доносились удары, инструктор все же старался не поднимать при движении многолетний ил.
За поворотом пространство коридора едва пробивалось лучом ее мощного фонаря. Взвесь из мелких частиц и какого-то мусора была подобна стене песка в бурю. В иной ситуации Маша и не сунулась бы в подобную муть, но именно оттуда доносилась возня и характерное шипение. Этот звук ей был хорошо знаком. Так в воде вырывается из баллонов сжатый воздух. От ощущения явной опасности сердце бешено застучало. Рядом была смерть. Она подкарауливала душу еще живого человека, чтобы завладеть ею. Умирать всегда страшно. Никто не знает, что ждет за последним вздохом. А умирать под водой, в мути, не позволяющей увидеть собственную руку, не зная, где выход, просто жутко.
Держась за поручни трапа, Маша опустилась вдоль ступенек на другой уровень. Далее дорогу ей указала взвесь ила, поднятая ластами новичка. Неожиданно луч ее фонаря выхватил рифовую акулу. Она метнулась в сторону совсем близко. Движение воды от мощного хвостового плавника, как ветром, обдало лицо инструктора. Акула исчезла, но в воде, словно сигаретный дым, медленно таяли сгустки алого цвета. От сознания беды у Маши похолодело внутри. Захотелось все бросить и нестись отсюда без оглядки. Прочь от кошмарного места, наверх, к солнцу, к свежему морскому воздуху, подальше от смерти, притаившейся рядом. Она глубоко вдохнула, прогоняя панические мысли, и двинулась вперед.
Дверь в какое-то помещение оказалось едва приоткрытой. Даже сняв акваланг, она не смогла бы туда протиснуться. Маша посветила в проем фонарем. Луч тщетно пытался пробиться сквозь плотную пелену мути. Свист сжатого воздуха, вырывавшегося из баллонов, прекратился. Инструктор аккуратно постучал корпусом фонаря о металлическую дверь. Прислушался. Потом повторил. Пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь плотную завесу поднятого ила, она вся подалась вперед, прильнув к щели. Неожиданно в пятне света показалось искаженное страхом лицо ученицы. Маша, не раздумывая, ухватила ту за руку и потянула наружу. Протаскивая Варю в узкий дверной проем, она повернула ее спиной к себе. Обхватив девчушку одной рукой и сильно прижимая к груди другой, вытащила свой загубник и поднесла к ее рту.
Было слышно, как радостно зашумел распределитель на баллонах с воздухом за спиной у Маши, давая ученице вдохнуть. Позволив ей сделать несколько поспешных вдохов, инструктор покачал загубник, давая понять, что ей тоже нужен воздух. Варя тут же отпустила его, понимая и не сопротивляясь. Еще с минуту они обменивались загубником, привыкая к такому режиму дыхания. Мария ощущала, как бьется сердце у бедной девочки. Ей почему-то вспомнился давний случай. Однажды в холодную московскую зиму она подобрала по дороге домой воробья. Он просто свалился ей под ноги откуда-то сверху. Если бы улица не была освещена фонарями, она бы и не заметила. Но тот серым комочком рухнул чуть ли ей не на голову. Маша сняла варежку и взяла замерзшее тельце в теплую ладошку. Аккуратно, чтобы не придушить, просунула под шубку к своей груди. На ходу она почувствовала, как бьется у птички сердечко. Серый разбойник быстро отогрелся, а потом прожил у Маши дома целую неделю, пока не спали морозы. Сейчас воробышек, по имени Варя, точно так же замер в ее руках с бешено колотящимся сердцем.