Мелодия звонка сотового телефона вернула Варю к реальности. Коротко поговорив, она извинилась перед инструктором.
— Это Вика. Мы вместе приехали из Москвы, — она спрятала свой телефон в сумку. — С таким восторгом отзывается об экскурсии в монастыре Святой Катерины, — потом с сожалением добавила: — А я вот так и не попаду туда.
— Какие проблемы? — Маша достала длинную тонкую сигарету. — Распределитель и сувениры мы купили, можем смотаться.
Позолоченная зажигалка щелкнула, и огонек озорно лизнул белоснежный край сигареты.
— Если хочешь, конечно.
— Очень хочу, — теперь огонек уже зажегся в глазах девушки. — Я столько читала о ней.
— Обойдемся без подробностей, — жестом остановила ее Маша. — Потом, как-нибудь.
Она с сожалением окинула взглядом берег с бесконечными синими волнами. Наверное, и у них есть свои проблемы, до которых человеку абсолютно нет дела. У каждого своя жизнь.
Монастырь Святой Катерины располагался в ущелье между двух гор, чем-то походивших на огромные кучи битого кирпича. Почти квадратная территория была огорожена высокой, метров двадцати, каменной стеной, укрепленной в узлах башнями. Издалека монастырь больше напоминал средневековую крепость. Неслучайно он был заложен у подножья великой горы, где, по приданию, Создатель подарил Моисею каменные скрижали с десятью заповедями. Внешне монастырь выглядел оплотом истины, хранимой в этих безлюдных местах столетиями. Особенность его подчеркивали высокие кроны деревьев за каменной оградой. Они, как ростки настоящей веры, стремились к светлому средь серого безразличия. Там вера обретала форму настоящей любви. К божеству к совершенству. Разочаровавшиеся, не нашедшие, а может, никогда и не искавшие любви среди равных, с фанатичной одержимостью пытались открыть в себе восторженные чувства к Создателю. Уединяясь от суеты не столько за монастырскими стенами, сколько за великой верой, они обретали в душах благость. Хранившаяся в древних рукописях мудрость открывала им истину, за которую они готовы были пойти на плаху. Создатель становился сосредоточием всего сущего на бренной земле, и когда любовь к нему просыпалась в душе страждущего, тот обретал весь мир. Блажен, кто верует.
Прикоснувшись к истине, монахи тщательно оберегали свои святыни от иноверцев, а для собратьев оставляли возможность припасть к истокам. Паломники со всего мира живыми ручейками стекались к стенам монастыря и просачивались внутрь сквозь маленькие воротца. Неслучайно вход был сделан крохотным. Это служило и мерой безопасности в безлюдных местах и внушало мысль, как непрост путь к благодати. За мощными стенами хранятся не только мощи святой мученицы Катерины, но и огромная библиотека древнейших документов, которой завидует и которую побаивается Ватикан. Египетские папирусы и древние свитки из кожи с письменами правителей, богословов, историков покоятся в недрах монастыря. Они притягивают к обожженным солнцем камням светлые умы из разных областей науки всего мира.
Монастырь святой Катерины перестал быть чисто женским, в одном из его помещений обитают собратья по вере, а вдоль главной стены расположилась большая гостиница. Несколько ее этажей украшены белым камнем, будто серая одежда — большим кружевным воротником. У крохотной площади высится трехуровневая звонница. Вся территория загромождена более поздними постройками, почти не оставляющими место для вездесущих туристов.
— У нас еще не менее часа, — обрадовалась Варя, прочитав табличку и входа.
— Да, куда ты летишь, торопыжка.
Но ту уже было не удержать. Будто не было утренних переживаний и усталости. Варя выскочила из машины, даже не захлопнув дверцу, и вездесущая жара быстро заполнила салон. Девушка прильнула к нагретой солнцем стене, положив ладони к обветренным камням. Проходившая мимо монашенка остановилась, увидев такой порыв искренности.
— Вы верующая? — прозвучал с акцентом вопрос по-английски.
— Нет, — Варя обернулась. — Я столько читала про эти стены, что для меня они стали святыней.
Она улыбнулась.
— Даже не верится, что прикоснулась к ним.
— Откуда же Вы такая?
— Я русская.
— Вот как? — девушка явно вызывала симпатию у худощавой женщины неопределенного возраста. — У нас иногда останавливаются паломники из России, но у туристов иные интересы.
— Моя мама — преподаватель истории, и мне передалась ее любовь к Древнему Египту, — пояснила она. — Наверное, я больше знаю об этой стране, чем о своей родине. Мне очень хочется самой все увидеть, прикоснуться руками.
Девушка в искреннем порыве сложила ладошки на груди.
— Преклонить колени у святых мощей.
— К сожалению, в помещении сейчас идет ремонт, — монашка хотела добавить какую-то дежурную фразу для туристов, но осеклась, встретившись с Вариным взглядом. — Я, право, не знаю.
Она явно колебалась.
— Подождите здесь, я спрошу разрешения у настоятельницы.
Уже собравшись уходить, она обернулась:
— Простите, я не знаю Вашего имени?
— Варвара.
Пока ученица застыла в ожидании, к ней подошла Маша. Выяснив причину, та очень удивилась такому обороту дела. Обычно монашенки сторонятся туристов и уж никогда не предлагают свою помощь. Воистину искренность открывает многие врата!
Через четверть часа, сопровождаемые монахиней Анастасией, подружки вошли в небольшой храм и спустились по каменной лестнице в темное помещение. Здесь было прохладно и пахло то ли известкой, то ли краской. У освещенной яркой переносной электрической лампой стены рабочий в комбинезоне аккуратно восстанавливал осыпавшийся слой штукатурки. Привычным движением он брызгал на сухой камень воду, чтобы раствор лучше схватывался. В тот момент, когда девушки поравнялись с темным пятном на стене, там проступили неясные символы. Они инстинктивно обратили на это внимание и остановились. Словно древний папирус, каменная кладка была испещрена незнакомыми знаками. Животные, птицы, черточки и клинышки сливались в затейливые столбики странных символов. Варя застыла, напряженно всматриваясь в эти изображения.
— Пойдемте, сестры, — не повышая голос, но настойчиво поторопила их монашка. — Мощи святой Катерины в другом зале, а здесь пока ремонт.
— Да пойдем же, — прошептала Маша и легонько толкнула ученицу в спину, но та и не думала сдвинуться с места.
— А откуда у вас электричество? — выпалил инструктор первое, что пришло на ум, дабы как-то сгладить неловкость.
— У нас есть передвижная электростанция для технических нужд, — улыбнулась монашка. — Но обычно, мы пользуемся только свечами.
— О, я чувствую их приятный запах, — Маша уже с силой тащила за собой упирающуюся Варю. — А свечи вы изготавливаете сами? Наверное, есть какой-то секрет.
— Почему, — удивилась сестра Анастасия, жестом показывая следовать за ней.
— Аромат необычный, — Маша шла рядом с монашкой, увлекая ученицу за собой.
— Осторожно, ступеньки, — предупредила служительница и продолжала: — Вы правы, небольшой секрет есть. При изготовлении воска в него добавляют семь трав и кореньев. Но нам привозят свечи из Иордании, и затрудняюсь назвать точный состав добавок.
Ее английский звучал странно под низким потолком каменного зала. Уместнее всего здесь были бы неспешные молитвы или песнопения на древнегреческом.
— Нотки имбиря и лаванды улавливаются четко, — неожиданно подключилась к их разговору Варя. — А нить плетут из пальмовых волокон.
Она замолкла, увидев в полумраке зала небольшую плиту с высеченной фразой на латыни.
— Это и есть то самое место? — она обернулась к монашке. Та молча кивнула.
— Можно, я прикоснусь?
Было что-то необъяснимо трогательное в этом поступке. Наверное, наши сердца еще не утратили способности сопереживать. Оттого-то наворачиваются слезы и перехватывает дыхание, когда мы становимся свидетелями сильных, искренних чувств. Варя медленно подошла к небольшому возвышению и, опустившись на колени, обняла серый камень. Не было истерических всхлипываний или завываний с воздетыми к небесам руками. Будто встретились два старых друга, разлученных обстоятельствами на долгие годы. Это была духовная близость, странная и непонятная для непосвященных. Наверное, нужно было не только много прочитать о сложной и трагической судьбе непокорной Катерины, но и проникнуться к ней искренним уважением, а может, мысленно стать рядом в минуту грозных испытаний. Негласно, без показухи, для себя. Так поступают только истинно верующие и любящие души, те, кто долго ждал.
Несколько минут в зале стояла такая тишина, что было слышно, как потрескивают свечи. Казалось, и время остановилось, чтобы не торопить того, кто обрел желанное. Варя встала и, будто извиняясь за свою неловкость, спряталась за Машу. Та обняла ее за плечи, не проронив ни слова. Сестра Анастасия жестом пригласила их удалиться. Молча они следовали за ней по едва освещенному коридору, а застенчивое эхо их легких шагов да шорох одежды, поплутав немного, тонули в темноте переходов. Три совершенно разных женщины внезапно ощутили единый порыв блаженства. Что-то важное произошло с ними. Откровение ли снизошло на них, или же этот монастырь хранил в своих стенах некую благость и одаривал ей жаждущих. Трудно сказать. Да и нужно ли. В их душах зародилось или проснулось нечто новое, неизведанное. Они шли молча, прислушиваясь к своим необычным ощущениям, и старались понять их.
Так и не проронив ни слова, они оказались на небольшой площади у храма. Пряча глаза то ли от яркого солнца, то ли стесняясь признаться в чем-то, они не знали, как попрощаться. Варя решилась первой. Порывисто обняла монашку, едва коснувшись ее щеки. Та вздрогнула, но не стала протестовать. Осенив обоих крестом, Анастасия поклонилась девушкам и исчезла. К ним приблизился служитель, объявляя, что монастырь закрывается для туристов до следующего утра. Уже через несколько минут инструктор вел свой старый «фордик» по утрамбованной песчаной дороге. Девушки молча удалялись от святого места, каждая думая о своем.