— Представляешь, — неожиданно продолжила свой монолог Маша, — я до сих пор вижу ту фотографию. Наверное, я осталась той же маленькой девочкой, давшей себе клятву.
Она коротко взглянула на окурок, который не выдержал столь эмоциональных воспоминаний и тихо скончался.
— Теперь я просто выросла и задушу каждого, кто встанет на моем пути.
Стекло водительской двери джипа мягко опустилось, и трупик истлевшей сигареты, только что ставшей свидетелем откровенного признания, безжалостным щелчком был отправлен в ночную прохладу. Так и нас иногда вычеркивают из списка живых недавние знакомые, а то и близкие люди, решившие одним движением руки загасить горевший или тлевший огонек надоевших переживаний в угоду новым.
— А ты мне всегда казалась такой уверенной и спокойной, — Варя не договорила, понимая, что делает что-то не то.
— Кукла Барби? — Маша улыбнулась одними губами. — Это мой боевой псевдоним. Я, как разведчик Штирлиц, долго живу среди чужих, пытаясь найти в этом хоть что-то приятное.
Она повернулась к подруге, пристально вглядываясь в ее лицо.
— Извини, что выплеснула на тебя свои воспоминания. Давно ни с кем так не говорила. На русском. Я уже начинаю привыкать, даже думаю на английском. Это дорога располагает. Не зря же вагонные попутчики становятся чем-то вроде священника на исповеди.
— А мне даже не в чем признаться.
— Да ты не насилуй себя. Не хочется — значит и не нужно. Они помолчали, вглядываясь в темноту. На дороге стали появляться редкие светлячки автомобильных фар. В темноте их свет был виден издалека. Они выплывали из-за поворота и медленно приближались, становясь все ярче, пока не пролетали мимо. Затем лишь приглушенный свет разноцветных указателей приборной панели машины напоминал о движении.
— Ой, — вскрикнула Варя, когда обогнавшая их джип машина резко затормозила в нескольких метрах перед ними.
— Урод… — Маша резко вывернула руль, объезжая тормозящий впереди черный спортивный автомобиль. — Обкурился он, что ли?
В зеркало заднего вида она заметила, что «BMW» стал их преследовать.
— Вот привязался.
Почувствовав властное прикосновение к педали акселератора, двигатель джипа напрягся, делая все, на что был способен. Однако свет фар идущей позади машины становился все ярче. Их догоняли.
— У нас джип тяжелее, не оторвемся.
— А что им нужно? — наивно спросила Варя.
— Познакомиться хотят, — зло усмехнулась Маша. — Поближе.
— Ты думаешь…
— А тут и думать нечего. Трасса почти пустая. В двух местах нас видели, вот и вычислили направление.
Не оборачиваясь к ученице, Маша спросила:
— Сколько нужно точек, чтобы провести прямую? Вот и я о том. Скорее всего, это за нами. Да и дорог тут, надо думать, не так много.
— До Суэца в округе ста миль это единственная трасса, — подтвердил предположение Амиль.
— Если не найдем съезд на грунтовку, они нас достанут. И очень скоро.
— Маш, они уже близко, — голос Вари дрожал. — Нажми.
— Эх, сейчас бы тачанку, — подруга и не думала сдаваться, поставив джип посредине дороги, чтобы не дать возможность преследователям обогнать их.
— Что такое тачанка? — недоумевал Амиль.
— Это машина с пулеметом… в багажнике.
— Пулемета нет, а вот подарок Самиха сгодится, — араб достал из-за пояса пистолет.
— Вы что, с ума сошли? — вскинулась Варя. — А вдруг они просто торопятся.
— В библиотеку, — Маша уже начала маневрировать, заслоняя джипом дорогу наседающей машине.
— Ой, смотрите, — вскрикнула Варя. — Какой-то дым на дороге.
— Это туман, — встревоженный голос Амиля с заднего сиденья удивил девушек.
— Туман?
— В пустыне?
— Да, иногда здесь это случается. Лучше сбросить скорость. Верблюды по ночам идут вдоль дорог.
Но Маша приняла другое решение. Влетев на полной скорости в густую пелену она погасила габаритные огни и дальний свет. Словно летучий голландец, их джип растворился среди песчаного океана.
— Машка, ты что-нибудь видишь?
— Мы разобьемся!
— Я уступлю это право мужчинам.
Джип плавно сбавил скорость, и скатился с гладкого шоссе на песчаную обочину. Проехав в сторону еще метров сто, он остановился. Когда двигатель и кондиционер были выключены, в салоне воцарилась полная тишина.
— Сидите тихо, в тумане далеко слышно.
Однако это предостережение было напрасным. По расплывчатому отсвету фар в стороне дороги стало понятно, что машина преследователей продолжает аккуратно ехать по асфальту.
— Думаешь, они не догадаются? — неуверенно прошептала Варя.
— Догадаются, конечно, но не сразу. Сколько времени дадим джигитам на сообразительность?
— А что, все русские женщины любят азартные игры? — усмехнулся Амиль.
— Все, — не раздумывая, бросила Маша. — Особенно те, кто должен был родиться мужчиной.
Араб не ответил. Чувство опасности и солидарности с соплеменниками были явно противоречивыми для него. Необычное поведение красавицы пугало и притягивало. Он не привык к главенству женщины, но убеждал себя, что сумеет справиться с этим и обуздать ее, как молодую, своенравную кобылицу. Одна мысль о победе над русской и полном обладании ею впоследствии возбуждала. Амиль тешил свое тщеславие, что только настоящий мужчина способен на такое. И он, благодаря Аллаху, добьется. Будет чем гордиться, когда партнеры узнают, кто стал его второй женой. Вот только бы уйти от преследователей. Он уже не сомневался в том, кто они. Такую настойчивость могли проявлять только наркоторговцы, чей груз оценивался в очень крупную сумму. И угораздило же его вляпаться в историю. Впрочем, с помощью этих русских Амиль может разом завладеть кладом и решить свои финансовые проблемы, а Маша достанется как сувенир победителю.
— Смотрите: свет, — Варя подалась вперед, заметив светлое пятно в стороне шоссе.
— Не прошло и получаса, — усмехнулась Маша. — Возвращаются.
— Думаешь, это они?
— Судя по скорости, да.
— Как они не боятся разбиться?
Словно услышав слова девушки, расплывчатый отсвет остановился. Маша приложила указательный палец к губам. Вскоре появилось еще одно пятно. Это луч мощного фонаря беспомощно шарил вправо и влево. Когда он пытался пробить пелену прямо перед джипом, пятно окрашивалось лохмотьями радуги, будто предлагало поиграть с ним. Но, не найдя отклика, ползло дальше. Через минуту все закончилось, и фары в стороне трассы исчезли.
— Амиль, когда туман рассеется? — На рассвете.
— Значит, у нас еще есть около часа.
Джип вернулся на трассу и аккуратно покатил своей дорогой. Желтый свет противотуманных фар стелился у самого покрытия, давая возможность водителю удерживать машину на асфальте. Вентиляторы и «дворники» усиленно трудились над обдувом лобового стекла, не давая влаге оседать на нем. Варя отыскала салфетки и протирала стекло изнутри. В салоне было тихо, лишь двигатель уверенно гудел, пытаясь развеять напряженное состояние. Внезапно плотная пелена стала рваться лохмотьями и постепенно таять. Маша увеличила скорость.
На востоке стали проступать силуэты гор. Пустыня оживала. Все больше машин встречалось на дороге. Позвякивая колокольчиками, двигались верблюды. Навьюченные длинноногие животные безразлично взирали на джип, пытавшийся при любой возможности обогнать кого-то или выиграть лучшую позицию на дороге.
— Впереди развилка, — предупредила Варя. — Налево Магхара, направо Порт Сайд.
— А впереди Суэц. Всего тридцать километров. Что-то я давно не видела канал.
— Маш, ты серьезно?
— Амиль, у тебя ест родственники в Каире?
— Нет. Никогда не было.
— Тогда в столице нас будут искать не сразу.
Джип влился в плотный поток машин и повозок, устремившихся к мосту через знаменитый канал. Его не раз начинали копать египтяне и греки, войны и голод предавали забвению, песчаные бури пытались сровнять, передвигая барханы, и лишь дотошным англичанам удалось сделать его судоходным, да и то не с первой попытки.
Животные, люди, повозки и автомашины создавали невообразимый гвалт и суматоху, которые усиливались на подступах к каналу. Казалось, этот неуправляемый поток, все время увеличивавшийся за счет пополнений из бесчисленных ручейков, вливавшихся в него по дороге, неминуемо разрушит все на своем пути. Однако в последний момент все как-то само собой регулировалось и упорядочивалось. Противоположные потоки втекали на мост и, не уничтожив друг друга, мирно растворялись среди окрестных тропинок за ним.
Джип постепенно освободился от шумного эскорта и набрал скорость. Трое искателей древних сокровищ, неожиданно превратившиеся в беглецов от неизвестных преследователей, устремились в Каир. Дорога своим отличным покрытием, шириной и все возрастающей плотностью потока машин красноречиво подтверждала, что впереди великий город. Расположенный севернее Мемфиса, древней столицы, Каир давно стал деловым и культурным центром страны. Конечно, историческое первенство оставались за долиной Гиза, Луксором, Абу Симбелом или Карнаком, а туристы тянулись в комфортабельные Шарм эль Шейх и Хургаду, но Каир вобрал в себя все лучшее из этого.
— Здравствуй, Миср, — торжественно прошептала Варя. — Город тысячи мечетей. Я тебя именно таким и представляла.
— Подруга, ты чего. Это же Каир.
— Так раньше называли не только Каир, но и весь Египет. Впрочем, в разные времена страну называли по-разному, да и столицы были разные.
Варя напряженно вглядывалась в открывавшийся пейзаж, с восторгом узнавая в очертаниях известные ей по фотографиям знаменитые сооружения.
— Миср начали строить только в десятом веке, но какие там мечети… Аль Азхар, Мухаммед Али, Баб Зевейла, Ибн Тулун. Да, этот город просто пересечение времен и цивилизаций. Хотя официальной религией считается ислам, христиане построили свои соборы — Аль Адра, церковь Девы, Мулладах, или Висячая церковь. Тут столько всего, что жизни не хватит обойти.
— Да ты наркоман какой-то. Глазки-то таки заблестели.