рервал секретарь Анвар, приглашая на условленную встречу.
— А вот и наши гости из далекой России, — господин Фатхи встал навстречу вошедшим в кабинет девушкам. — Да вас просто не узнать, красавицы!
Его открытая улыбка и сияющий взгляд говорили об искренности.
— Если бы я не видел вас прежде, мне трудно было бы узнать в вас представительниц северной страны. Вы настоящие египтянки!
— О, Вы преувеличиваете, Николо, — Маша быстро нашлась, что ответить, в отличие от не привыкшей к комплементам подруги. — Это все Ваши щедрые подарки. Позвольте Вас поблагодарить.
Она медленно подошла ко все еще улыбающемуся хозяину и, едва положив руки на широкие плечи, потянулась к его лицу. В полной тишине их щеки дважды соприкоснулись. При этом глаза светловолосой красавицы были томно прикрыты, а белый калазирис так взволнованно встрепенулся и застыл от движения роскошной груди, что взгляд наблюдавшего за этим действом секретаря влажно блеснул да так и остался прикованным к изящным изгибам великолепного тела, случайно разгладившим все складки свободно спадавшей одежды, не выполнившей своего предназначения скрывать подобные прелести.
— Нежных листьев белый шелк по воде скользит неслышно, белый лотос я нашел в заводи, как это вышло?
— Да Вы замечательный поэт, Николо, — мило захлопала в ладоши Маша.
— Что Вы, стихи не мои. Да и перевод на английский неважный.
— Поскольку я совсем плохой переводчик, — Варя приблизилась к подруге, — попробую прочитать в подлиннике.
В наступившей тишине ее голос звучал отчетливо и строго. Однако из фразы, произнесенной на древнем языке, никто ничего не понял. За исключением одного человека.
— Браво-браво, — резкий властный голос из-за спины господина Фатхи нарушил молчание. — Очень точно сказано, а главное, к месту.
— Позвольте мне представить моего давнего друга и мудрого человека, — оживился хозяин, быстро подойдя к пожилому человеку, сидевшему скрестив ноги на подушках подле низкого столика. — Мухаммеды Насер. К его советам всегда стоит прислушаться. Сухонький араб с близоруким взглядом на морщинистом лице был невзрачным, похоже, ворчливым и язвительным стариком. Светлая одежда его не отличалась белизной и была измята. Серый, нездоровый цвет лица казался ее продолжением. Однако стоило ему заговорить, как глаза вспыхивали удивительным блеском юного порыва. Острая мысль просто светилась на безжизненном лице, притягивая внимание всех находившихся рядом. Он был отличным оратором, и говорил четкими короткими фразами.
— Приятная неожиданность услышать это из уст чужестранца. Немногие так точно помнят текст гимна с портика храма в Эсне, восхваляющего Хнума-Ра за создание человека из бесформенного кома глины.
Он быстро перевел насмешливый взгляд на хозяина.
— Она намекает, что ты сотворил их обоих.
В длинных высохших пальцах старого араба была зажата дымящаяся сигарета, серый пепел которой беспомощно изогнулся, но еще держался, очевидно, не найдя, куда бы ему упасть, не испортив дорогой ковер на полу. Наконец окурок был водворен в массивную стеклянную пепельницу, где почетно окончил отведенные ему судьбой время и предназначение.
— Я, в отличие от хозяина этого гостеприимного дома, не дипломат, — сухо начал он, безразлично поглядывая на девушек. — Буду говорить напрямик.
Он закурил новую сигарету.
— Ваша находка не является подделкой и представляет интерес для науки. Не знаю, какими путями она попала к вам, но догадываюсь, что лицензии на археологические изыскания у вас нет. Посему все должно принадлежать государству.
Профессор сделал паузу, рассчитывая на возражения. И они непременно последовали бы, находись он в другой аудитории. Серое, безжизненное лицо готово было принять любой удар и отразить его так же легко, как выпустить струйку дыма, что растаяла у него над головой. Но девушки промолчали, чем несколько удивили ворчливого старика. Он сделал глубокую затяжку, как дракон, питающийся дымом и готовый извергнуть огонь на оппонентов. Пауза, достойная великого актера, лишь подчеркивала догадку, что за тщедушной внешностью скрывается мощный интеллект, пренебрегающий всем ради одного. Истины.
— Основываясь на том, что вы рассказали нашему уважаемому другу, — Мухаммеды вежливо кивнул господину Фатхи, — второй папирус безвозвратно утерян.
Черные глаза прищурились, глядя на Варю в упор, словно через прорезь прицела.
— И это непростительно.
— Да, это моя вина, — девушка порывисто села на подушки с противоположной стороны столика с массивной стеклянной пепельницей, словно собиралась сыграть партию в шахматы с господином Насером. — Я поддалась азарту… Азарту погони за открытием.
— Азарт губит даже картежников, а Вы погубили уникальный документ.
— Я анализировала ситуацию и думаю, что второй папирус был обречен заранее. Он служил предохранителем в механизме, закрывавшем ловушку в пещере. Иначе, как разрушить его, нельзя было выбраться наружу. А время пребывания в том замкнутом пространстве с учетом выжигания кислорода хотя бы одним факелом ограничено. Следовательно, разгадка в тексте первого папируса.
— Браво, — щелочки прицела, направленного на Варю, приоткрылись, выплескивая пронзительный, целеустремленный взгляд.
— Я тоже остановился на этой версии.
— Что Вам удалось прочитать? — девушка едва сдерживалась.
— Можно взглянуть на текст?
— Кто Ваш учитель? — Мухаммеды не был собеседником, скорее, он напоминал шахматиста, непреклонно навязывавшего партнеру свою игру.
— Профессор Гольдберг.
— Мне знакомо это имя, — он задумчиво смотрел на серый пепел сигаретного скелета, который принес свою жертву напрасно. — Припоминаю цикл его работ по комплексу в Карнаке. Острый взгляд перекинулся на Варю, пробуравив две дырочки насквозь.
— Азартен и удачлив. Мы встречались на конференции в Риме. В семьдесят девятом. Теперь-то он, наверное, в поле не выходит, только со студентами на кафедре сражается.
— Что, Вы, Рудольф Михайлович умница, он по утрам в университет трусцой бегает.
— От судьбы не убежишь, — в длинных костлявых пальцах появилась старенькая зажигалка с потертыми боками, она хрипло чиркнула, извлекая тонкую струйку огня. — А не позвонить ли нам ему?
Мухаммеды покосился на секретаря, застывшего у двери.
— Надеюсь еще не поздно.
Атлет словно только и ждал этого взгляда: он ловко извлек из белых складок своей одежды сотовый телефон и передал Варе. Через пару минут два профессора спокойно обсуждали интересную находку, будто и не прошло четверти века с момента их последней встречи.
— Пожалуй, я дам Вам копию найденного папируса, — его взгляд чуть потеплел. — Но оригинал останется у меня. Ему нужны хорошие условия.
— Спасибо.
— Это не подарок. Вам нужно найти еще один ключ. Профессор Гольдберг отрекомендовал вас как честного человека. Я склонен ему верить.
— Спасибо.
— Копии текстов со стенок шкатулки Вам тоже передадут. Но подвергать ее опасности я не позволю. Если Вам понадобится помощь, обратитесь к уважаемому господину Фатхи, — старик строго взглянул на того. — Да не иссякнет его доброта. А он будет держать меня в курсе событий.
Еще один скелет погибшей ни за грош сигареты отправился в пепельницу.
— Короткий путь не всегда укладывается в рамки закона, но удачи Вам не занимать.
Он жестом попросил Анвара помочь ему.
— Надеюсь, мы скоро увидимся, почитатель Хнума-Ра. Опираясь на руку секретаря, Мухаммеды медленно поднялся и направился к выходу.
— До свидания, друг мой, — едва повернув голову к хозяину, выдавил из себя профессор Насер. Было видно, что передвижение дается ему с трудом. Замолчав, он сразу превратился в старика, беспомощного и брюзжащего на весь мир.
— Это живая история нашей страны, — восхищенно произнес в тишине господин Фатхи, пытавшийся заполнить образовавшуюся пустоту после ухода профессора Мухаммеды. — В наше нелегкое время ему удается находить средства на новые проекты, содержание музеев и борьбу с «черными копателями». А каков интеллект! Представляете, еще мальчиком я играл с его внуками. Великий человек!
— Ну и взгляд у него, — восторженно протянула Маша. — Рентген.
— О, вы не видели заседание старейшин во дворце правительства, — хозяин улыбнулся, но задумчиво опустил глаза. — Главы знатнейших династий страны становятся покорными ягнятами, выслушивая его резкие замечания по поводу своих неудачных выступлений или промахов в делах. Феноменальная память. Он может вспомнить забавную историю полувековой давности, когда какой-нибудь министр, простите, не вовремя намочил штанишки или закашлялся, тайком приложившись к мундштуку кальяна. И это все в лицах и ярких деталях, с именами всех присутствующих, многих из которых Аллах давно призвал к себе.
— Да, удивительный человек, но Варе он, кажется, поверил.
— О, эти скупые слова дорогого стоят, — оживился господин Фатхи. — Поверьте, многие в нашей стране открыли бы свои кошельки и склонили головы с просьбой взять оттуда сколько угодно, если бы услышали то, что сказал великий старик о нашей принцессе.
— Почему принцессе? — удивилась Варя.
— Святая наивность! Он короновал Вас. Как Вы не понимаете! — хозяин в удивлении развел руками. — Он же разрешил Вам действовать на свой страх и риск. Он дал Вам карт-бланш, как говорят французы.
— А шкатулочку-то припрятал, — тихо съязвила Маша.
— Действовать на свой страх и риск, — эхом отозвалась Варя. — Да что я могу? Ни средств, ни знакомых, в чужой стране…
— Вы хотите меня обидеть? — господин Фатхи шутливо насупился.
— Нет-нет, — Маша быстро обняла подругу за плечи, будто беря ее под защиту. — Если мы делаем что-то не так, то, поверьте, это от незнания традиций и обычаев Вашей замечательной страны.
Она ласково посмотрела на господина Фатхи.
— У Вас очень гостеприимный дом, Николо.
— Тогда продолжим разговор за ужином.
— Спасибо, но мы только что закончили обед в обществе Ваших милых жен. Это было превосходно. Особенно нам понравилось блюдо из фаршированных голубей. Признаться, мы попробовали его впервые в жизни. Незабываемо.