Брызнув фонтанчиками пыли из-под широких колес, приземистая машина рванула задним ходом. Перегнувшись через правую руку назад, Маша смотрела через заднее стекло, маневрируя по узкой извилистой улочке, а Варя в оцепенении уставилась на их продырявленную пулями машину и Анвара, сидящего у пробитого колеса.
Шины взвизгнули, когда спортивная машина выскочила опять на трассу и влилась в поток других автомобилей и повозок, заполнивших дорогу в предзакатный час.
— Мы несем смерть всем знакомым, — едва слышно прошептала бледными губами Варя.
— Она всегда рядом, — не оборачиваясь, откликнулась подруга. — Просто не пришел наш черед.
Какое-то время они ехали молча, пытаясь осмыслить случившееся. Справа по ходу движения над горизонтом нависло солнце. Огромное, ярко-красное, оно притягивало взгляд и мысли. Сколько раз в жизни каждый смертный видел его и не перестает восхищаться! Его непостижимая силища и неограниченная власть над всем сущим на земле кажутся божественными. Когда светило скрывается за горизонтом, каждый с грустью прощается с еще одним прожитым днем. Неким символом его жизни, которая так же скоротечна в ином масштабе. Не зря египтяне считали, что иной мир находится под землей, куда все смертные следовали за своим божеством. И лишь великий Озирис решал там их дальнейшую судьбу.
— Возьми сотовый Анвара, — Маша протянула подруге блестящий изящный аппаратик. — Последние фотографии отошли своему профессору, и позвони маме. Девчонкам из своей команды скажи, что завтра утром будешь в отеле. — помолчав, добавила: — Потом обязательно выключи, его можно отслеживать по сотовой сети. А нам это ни к чему.
— Где… — Маша вскинулась, судорожно шаря по карманам джинсов и рубашки. — Где гребень? — Испуганные глаза девушки растерянно осматривали салон. — Не может быть. — Она не хотела верить, что потеряла с таким трудом найденное послание великой царицы. — Маш, я кажется…
— Расслабься, — снисходительно улыбаясь, окинула ее взглядом подруга. — Он у тебя на затылке.
— Как? — только и вырвалось у перепуганной девушки. Она выхватила свое сокровище из густой жесткой копны волос. — Как он там оказался?
Варя нервно улыбалась, все еще не веря в такое везение.
— Господи, как я перепугалась!
— Все же ты настоящая кошка, — стараясь не отрывать взгляда от плотного потока машин, с восторгом произнесла подруга. — В такой момент нашла ему самое безопасное место. Там он не поломается и не потеряется. Так и носи.
— Что ты, — недоверчиво отозвалась та. — Это же сама Хатшепсут…
— Верни, где был, — настойчиво, чуть наклоняя голову вперед, с нажимом сказала Маша. — Там ему самое место.
Видя краем глаза, как Варя медленно и аккуратно заколола гребнем собранные на затылке тяжелые черные волосы, коротко обернулась.
— А тебе идет!
— Шутишь? — смущенно отнекивалась девушка. — Это же такая дорогая веешь.
— Не дороже того колье.
Южная ночь резко откинула серое покрывало сумерек, обнажая темный песок и яркие огни на дороге. Рекламные щиты на разные лады завлекали путников отдохнуть в отеле или ресторане, обещая приют и удовольствия. Наступало время развлечений. Вечные, как мир, страсти не отпускают грешных смертных. Ведя праведный образ жизни при солнце, они пускаются во все тяжкие в темноте, наивно полагая, что останутся незамеченными. Мир создан из противоречий, питающих друг друга. Как день и ночь, добро и зло чередуются в бесконечной гонке колесницы времени, и лишь немногие задумываются над этим странным законом бытия, а единицы пытаются вырваться за его пределы. Остальные же просто ищут удовольствие в доступном, отдаваясь бренным телом своим страстям и вспоминая о грешной душе лишь на закате.
— Маш, ты так уверенно ведешь машину, что у меня создается впечатление о каком-то плане. Ты что-то придумала?
— А у нас нет вариантов, ваше величество.
— Ну, престань…
— Я серьезно. Есть маленькая надежда, и я молю Бога, чтобы она сбылась.
— Ты о чем.
— Если нам удастся добраться до Хургады, если мы отыщем там Мартина, если он согласится… То очень может быть.
— Кто такой Мартин?
— Прошлым летом у Самиха, — она запнулась, вспомнив, что того уже нет в живых, — был общий проект с дайвинг-клубом в Хургаде. Чтобы не возить своих туристов туда и обратно на другое побережье залива, они зафрахтовали нашу «Звезду морей» на месяц.
Что-то, вспомнив, Маша улыбнулась.
— Шумная была компания. Впрочем, и дайверы поныряли вдоль разных берегов красивого моря, и нам выгодно. Там я познакомилась с их инструктором. Мартином.
Маша закурила, приоткрыв стекло со своей стороны салона.
— Хороший парень, хоть и немец. Ныряет здесь лет пять.
— Ты думаешь, он нам поможет?
— Когда-то клялся, что ради меня на все готов, — она грустно улыбнулась. — Вот и проверим.
— Маш, у меня ни копейки.
— Перестань, это мое дело.
— Но чем будем расплачиваться?
— Обижаешь, воробышек…
Ночь скрывала все, что было дальше десяти метров. Да никто и не собирался загадывать далее. В темноте далеко могут видеть только зрячие, а их всегда было очень мало на земле. Остальные грешные очерчивали круг своих интересов только в круге, освещенном их факелом или свечой. Тут и копошились. Нужно воображение, чтобы представить то, что скрыто. Гораздо проще поверить, что этого вовсе нет.
— А вот и «Дельфин».
Яркая вывеска с изображением веселого животного, резвящегося на волне, была видна издалека.
— Как у нас только бензина хватило?
— Я тащилась на этой «ласточке» не более шестидесяти. Самый экономный режим. Учись, студент.
— Маш, да если бы не ты…
— А вот это еще рано, дружок.
Они припарковали машину и долго искали Машиного знакомого по барам. Наконец им повезло. Мартин мотал головой и протирал глаза, не веря своему счастью. Потом, пьяно улыбаясь, лез целоваться к обеим русским, бормоча вперемежку английские и немецкие слова. На ногах он держался крепко, хотя координация была нарушена. Прогулявшись по свежему ночному воздуху набережной Хургады, он почти протрезвел. Вспоминая о прошедшем лете, он то и дело пытался обнимать девушек, заверяя в своей преданности.
Когда же речь зашла о ночной прогулке в Дахаб, расположенный километрах в двухстах от этого берега, потомок арийцев засомневался, засопел, начал вспоминать о поломках на своем катере. Маша молча прижала его своей грудью к стене и пристально посмотрела в глаза. Варя деликатно прошла чуть вперед, стараясь не присутствовать при этом немом разговоре.
Через минуту они догнали девушку, возбужденно переглядываясь и посмеиваясь над чем-то. Ах, эти женские чары, обещания, взгляды и томные вздохи! Владеющая этим оружием владеет миром.
— Я отнесу ужин Мартину в рубку и поболтаю с ним, — Маша ставила тарелки на поднос. — Приберешь здесь?
— Конечно.
— Потом поднимайся к нам. Нужно его тормошить. Как бы не заснул.
— Хорошо.
— Варюша, — она заглянула подруге в глаза. — Все будет хорошо. Ты мне веришь?
— Да.
— Тогда перестань киснуть, — и уже не оборачиваясь, крикнула на ходу: — Гребень не потеряй, принцесса.
Варя непроизвольно провела рукой по волосам, проверяя свое сокровище. Он был на месте. Девушка удивилась, как ладно подарок великой царицы сидит у нее в прическе. Увесистый, с длинными зубцами, темный черепаховый гребень плотно собирал ее непослушные волосы на затылке. Она даже не замечала его, так он был удобен. Надо будет в Москве купить себе что-то подобное.
— Как здорово, что ты догадалась приготовить кофе, — приветливо встретила ее Маша. — Садись сюда. Посмотри, какая красота. Когда еще увидишь такое.
— Вот это да, — протянула девушка, задержав от восхищения маленькую чашку в руке. — Все звезды отражаются. Я даже не представляла, что море бывает таким гладким.
— Редко, — хмыкнул Мартин. — Это в Вашу честь.
— Он прав, такой штиль бывает раз в сто лет.
— Девчонки, можно я прилягу на часок, — умоляюще протянул капитан, поглядывая на Машу. — Меня что-то укачало.
Та кивнула.
— Будут вызывать по радио, растолкайте меня. Ладно?
— Нет проблем, — Маша шутливо оттолкнула немца плечом. — Вахту принял.
Оставив минимум обязательных огней, катер почти бесшумно скользил по морской глади. Маша задала такой режим работы двигателя, чтобы к семи быть в Дахабе. Волны длинными усами расходились за кормой, теряясь в темноте, а форштевень накатывал на звезды, застывшие на воде. Яркие, крупные, как лампочки, они в великом множестве проглядывали в черном небе, отчего и вода, и небо казались бесконечно глубокими. В рубке не было света, за исключением слабого мерцания приборов, которое не мешало любоваться чудесной ночью.
— Знаешь, египтяне тоже называли путь Млечным, только не из-за сходства с цветом молока, как считают у нас.
— А почему?
— Они считали, что в бессмертие уходят именно туда, и эта светлая туманность кормит божественным молоком всех избранных.
— Они так сильно верили в бессмертие?
— Наверное, потому, что оно есть.
— Э-э, девушка, ты опять что-то накопала.
— Так, догадки.
— Слушай, я тебя знаю всего неделю, но после каждой твоей догадки моя непутевая жизнь просто переворачивается.
— Нет, больше никаких приключений. У меня завтра в двенадцать самолет в Москву. Я обещала девчонкам к отъезду автобуса быть в отеле.
— Будешь, — грустно прошептала Маша, потом оживилась. — Ты лучше расскажи, что там опять родилось в этой светлой головке. Гребень не жмет?
— Знаешь, так удобно. Я думаю себе сменить прическу под него… Ну под такой же.
— Да носи этот, кто узнает. Он твой.
— Что ты! Там такое послание…
— Думаешь?
— Конечно! Все сходится. Хатшепсут понимала, что ей не миновать участи «забытых царей», и оставила послание потомкам. Мы с тобой уже убедились, какая это была умная женщина. Думаю, на гребне рецепт раствора, который должен быть в том бассейне.