Вам известны причины аварии на Саяно-Шушенской ГЭС?
Я не рискую прервать его. Он вновь прикладывается к бутылке:
— И вот тебе последний нож в спину. Чижики из «кембриджской» группы, полсотни наемных дятлов и я, в том числе, постоянно прочесываем информленты. Непредсказанные стихии, кризисы, наводнения, оползни. Чудесные исцеления, необъяснимые смерти. Двадцать лет собираем сведения. Конечно, связать все эти события, всю эту пропасть фактов можно даже с настроением деда Семена из Петушков. Но помимо настроения деда Семена эти события хорошо коррелируют с нашими экспериментами.
— Как? — все еще не хочу понимать я.
— Так, — глоток из бутылки. — Изменения в зоне Омега связаны с явлениями, процессами в известной нам части Вселенной. Турбуленция возникает, когда мы отправляем очередную группу. Вулканы, сейсмологическая активность, Эпидемии гриппа, шатание биржевых индексов, лихорадка инфляций. Я с горя даже на акциях стал играть.
Гоша понижает голос до шепота, скрипящего, неприятного:
— Более того. Я уверен — пройдясь по зоне, судя по нашим данным это не более 10–ти квадратных километров, передвинув там предметы, поручкавшись с местными жителями, есть там и такие, покачавшись на ветке местного дерева — можно зажигать и тушить звезды, убивать и рождать гениев, устраивать наводнения и землетрясения.
В этот момент доктор Гоша начинает смеяться. Мне становится страшно оттого, что теперь на вилле вместе со мной не милый общительный дядька, а форменный псих. Он долго не успокаивается, а когда затихает, становится только хуже. Он буравит меня замершими в орбитах глазами:
— ПИФ, ты понимаешь, о чем я говорю?
Я мотаю головой. Я не хочу понимать.
— Трижды мать, — ругается он. — Зона Омега — капитанская рубка Всевышнего. Господа Бога нашего! Сто раз аминь. Большая рубка. Оно и понятно — было бы странно управлять Вселенной из тесной конуры. Сложные, пока не поддающиеся настройке и управлению приборы! Закономерности, о которые можно головы сломать всей Академии наук. Сложносочиненное образование. Не то, что Земля. Как и положено по статусу! Рабочий кабинет Отца нашего. Аминь до икоты.
Я заворожено смотрю на бутылку Otard — прикладываясь к ней, Гоша интонирует свои откровения.
— Возможно те, кто освоился на Омеге, могут спокойно путешествовать по времени или во Вселенной. Или используют Омегу как пересадку на туманность Тарантула или в тела бестолковых пуэрториканских девчонок. Возможно, они желают переродиться в гусеницу. И перерождаются. Впитываешь проблему? Соображаешь, куда тебе предстоит направиться? — шепчет Гоша.
Я трясу головой. Это не согласие, не отрицание. Озноб.
— Увы и ах — мы не имеем ключа. Алгоритма управления этой зоной. Мы хотим найти его. Пока, кто-нибудь не опередил нас.
Я ошарашено хлопаю глазами. Хриплю:
— Чего вы боитесь?
— Что некто войдет в эту рубку и устроит конец света. Или научиться управлять Вселенной так, как нравится ему, а не мне, кембриджской группе, либерально — силовым чекистам, пацанам Обамы, госдепу США или другим сожителям на Земле.
Потом доктор Гоша, поперхнувшись коньяком, кашляет словами:
— Или вернется настоящий хозяин! ПИФ! Мы все еще надеемся, что кто-нибудь из волонтеров вернется и расскажет, как управлять Вселенной. Пока не вернулся Тот, кто ювелирно умеет это делать.
Бутылка стучит об его зубы, а я убегаю из кабинета, чтобы не слышать безумного смеха, готового обрушиться на меня после очередного глотка Otard’а.
Может ли остановиться процесс сотворения жизни?
Через полчаса доктор Гоша вперся ко мне — на бровях, с очередной бутылкой в руках. («Удивительное здоровье у этого последователя Гиппократа!»). Прежние искорки покинули его осоловелые глаза.
Раньше я считал удачей, если выпытывал у него лишнее слово. Только не сегодня — недавняя беседа отбила во мне желание слушать гения антинаучных мыслей.
Гоша бесцеремонно развалился на кресле рядом с кушеткой, на которой я все еще пытался читать классика.
— Иногда я почти уверен — то, что Бог создал в первые шесть дней творения, — Гоша почему — то показал на обои за моей спиной — колоритный рисунок на них изображал осенний лес во всем его пестром великолепии. — Это репетиция, малая толика того, что последовало за первыми экспериментами. Талантливого Творца сложно остановить. Поэтому в последующие тысячи лет Он создавал что-нибудь свеженькое — новенькое. Каждый Божий день. Под грифом «секретно». Об этих новинках нам еще предстоит узнать (Гоша потряс полупустой бутылкой). Когда мы будем готовы, на суд человечества будут предложены такие шедевры, перед которыми поблекнет разнообразие флоры и фауны нынешней Вселенной.
Он откинулся на спинку кресла и сделал глоток из бутылки. Проскользнула неожиданная мысль — я еще много раз буду наблюдать бухающего эскулапа.
— И что? — я отложил Пелевина, приготовившись сосредоточено не слушать своего наставника.
— Омега — одна из таких новинок. Она не может быть банальной и понятной нам. Как и все из Его рук. Там куча смыслов. Зачем она тебе, ПИФ? — Гоша опустил глаза.
— В смысле?
— Ну, ты сталкер что ли? Чего ты хочешь вынести оттуда? Деньги, известность, тайны материи? Счастье для всех и никто не уйдет обиженным?
— Не понимаю, к чему ты это, — я пытаюсь сообразить, с какой целью он ввалился ко мне. Чего хочет добиться? Или ему просто одиноко со своими формулами и шлюхами? я интереснее? как человек или подопытная морская свинка?
— Возможно, я смогу предложить больше, — Гоша вновь потряс бутылкой — я почувствовал нестерпимое желание сделать глоток Otard’а.
— Сомневаюсь, амиго, — иногда я боюсь признаться себе, что мне нужны не только деньги. Мне нравится сам эксперимент, не говоря уже о его финансовых последствиях. — Лучше скажи, зачем ты в проекте?
— Не хочу наблюдать жизнь через запотевшее стекло. Вот тебе мое признание, ПИФ. Я люблю Омегу. Незамутненно. Души не чаю. Наверное, это первый после Бога и Майкла Джексона клинический случай немотивированного обожания. Мне даже женщины с идеальными формами и идеальной душой менее симпатичны. Представляешь — неизвестная, потусторонняя хрень, которую я никогда не видел — не слышал — не чувствовал, интереснее баб?
Я не спросил — не из-за этой ли потусторонней хрени доктор Гоша изучает новинки порноиндустрии. Кому как ни мне понимать тягу к чудесам и неизвестному? Я и о порно, и об Омеге.
— Надеюсь, именно на Омеге, помимо всего прочего, настраивается идеальное сообщество людей. Я вообще хочу разглядеть в ней все и вся. К этому подводит мое знание об этом явлении. Факты, неумолимая вещь, нашептывают мне — все происходящее на Земле это энергетический выхлоп, неконтролируемая реакция, по большому счету неинтересная высшим силам. Все самое интересное, системообразующее происходит на Омеге.
— Самым непонятным в нашем мире является то, что он все-таки понятен?
— К чему ты это?
— Это не я. Это Эйнштейн. Ловко ты перевел стрелки за все происходящее на Земле.
— Ты все еще веришь, что за какофонию в разных частях нашей голубой несут ответственность мировое правительство, ФРС и их подаваны с Уолл-Стрит, ястребы Обамы и неизвестные держатели ГКО? Наивный! Омега — вот всему ответ.
— Не очаровывай меня своими сказками, Угэдэй-хан. Женщины все равно симпатичнее. К тому же я уверен — рано или поздно выяснится, что Омега не так хороша, как тебе кажется. Там монстры размером с Ямайку. Там армия клонированных Гитлеров и Аттил откусывает яйца всем прибывшим. Разонравится?
Доктор Гоша покачал головой:
— Моими яйцами подавится и Гитлер, и Годзилла, и Збигнев Бжезинский.
— Да вы джедай, батенька.
— Последний, увы. За момент до того, как стать Дарт Вейдером, — он кивнул своим мыслям и, покачиваясь, направился на выход. — Нет ничего страшнее встречи с самим собой, исполненным самыми черными мыслями. И нет мне спасения.
— Посоветуйся с Богом. Объяснись.
— Нет у нас, православных, такой католической традиции — беседовать с Творцом, — Гоша еле допетлял до урны и прежде чем опустить в нее бутылку пристально всмотрелся в содержимое. — Земля — царство злого, ПИФ. Но видимо попытки построить что-то более совершенное продолжаются, — я видел — Гоша готов рухнуть на пол и заснуть. — Разгадай главный вопрос в твоей жизни. Ответ на него ты знаешь. Сейчас связь с Омегой как никогда хороша. Что ее обеспечивает?
— Песок?
Как нас обманывает зеркало?
— Не надо мне этого взгляда под вывеской «всего лишь». Прежде чем судить пренебрежительно о песке, внимательно взгляни на него. Миллиарды кубометров скал, осыпавшихся во прах. Биллионы ракушек растертых временем на крохотные кусочки. Земля дряхлеет, горы оседают, моря отступают. Да. Да! Песок. Территория пустынь растет, — Гоша уже третий раз дернул ручку, но так и не смог открыть дверь из комнаты. Я смотрел на его нелепые попытки и терпеливо ждал, когда он отключится. — Песок идеальный проводник. Словом связь с Омегой крепнет не по дням, а по часам. Скоро любой наркоман или лама сможет без особых усилий попасть туда.
— Трансерфинг реальности? — я решил сжалиться и проводить его.
— Никакого трансерфинга. Никакого умножения материй. Никаких параллельных реальностей и загробных миров. Просто у нас на лбу вспухла некая отдушина этого мира. Пока мы не видим этого. И, надеюсь, не увидим, пока весь мир не осыплется песком. ЛСД, кстати, тоже помогает, — пробормотал он.
— Может, мне закопаться в этот проводник — и прямиком на Омегу. Дети на море тоже стараются усесться в песчаный чартер?
— Хи-хи, ПИФ. Блять, как в сейфе живешь. Набери мне код выхода из темницы, — я выпустил Гошу из комнаты. Он не скатился с лестницы только потому, что двумя руками удержался за перила. Я ухватил его за плечи. — Для перехода на Омегу требуется движение. Мысли, тела, души (Гоша конвульсивно задергался у меня в руках, видимо изображая необходимые движения — удержать его было непросто)