— Объект, падающий на зыбучие пески, нарушает хрупкое равновесие песчинок. Они осыпаются вниз наподобие жидкости, создавая, естественно, огромную тягу в отношении нарушителя их спокойствия. Тяга быстро уравновешивается другими возникающими силами, и объект принципиально не в состоянии утонуть до конца.
«Врет», — решила Ляпа. Мысли она читать не умела, но лица иногда открывались ей.
Каждый отчаянно пытался разобраться, что же произошло или не произошло на Земле из-за ПИФа. Через несколько мгновений они с удивлением поняли — дерзость обошлась без последствий. Никто и ничто не пострадало.
— Что же получается, — первым очухался более опытный Пух. Он оставил двойника на краю зыбучего пятна, которое быстро затягивалось травой. — Оказывается можно экспериментировать? Сколько угодно? Рано класть венки на могилу Поппера? — он кивнул на сорванные ПИФом ветки. — Никаких обещанных катастроф не произошло?
— На Земле ничего не изменилось? — удивленно спросила Ляпа. — Ну, кроме Гольфстрима.
Луиджи из стороны в сторону перемещал свои маленькие локаторы — он все время рассчитывал, как примерять новые открытия к великому замыслу Омеги.
Количество сюрпризов на единицу времени стало критичным для стойкой нервной системы Хранителя. Он тяжело посмотрел на присутствующих, словно запоминая лица для грядущей бескомпромиссной мести, и не ответил.
Ответил ПИФ. Отряхнувшись, отплевавшись от горького мокрого песка, он подошел к дому, тяжело взглянул на предавших его:
— Лаконичный наш не желает делиться мыслями, — ПИФ копал взглядом равнодушные лица, все еще надеясь перетянуть кого-нибудь на свою сторону. — Никаких катастроф не произойдет, если только экспериментировать буду я.
Словно в вакууме произнес. Настороженность и недоверие разрежали плотность воздуха. ПИФ уселся на ступеньки, опустил голову между колен и забормотал:
— Если я правильно учуял мысли нашего деликатного гуру, оказывается я что-то вроде Избранного. Только наоборот. Ноль без палочки. Пустой звук. Это от того, что дважды прошел на Омегу, да? Что бы я здесь не наворотил, не будет ни печали, ни радости. Никаких проблем для щепетильно оберегаемого человечества. Радуйтесь, жители Омеги, я могу построить для вас рай. Без стыда и последствий. Домики повыше, площадки для гольфа, бассейны и пальмы. И никому не будет мучительно больно.
Открытие шокировало и самого ПИФа. Его не устраивала перспектива творческой импотенции — вместо того, чтобы повелевать Вселенной, океанами, вулканами и правительствами, он может стать лишь конструктором благополучия и комфорта на самой Омеге. Что бы он ни сделал здесь — Земле и людям, ее населяющим, не станет ни тепло, ни холодно.
ПИФ не подозревал — даже на скромную роль «конструктора рая» Хранитель не назначит анархиста и шалопая.
Через несколько минут у домика гостей появился Ли, пятью минутами позже еще двое. Они тут же стали разыгрывать боевиков — вполголоса посовещались с Вильгельмом, окружили ПИФа, предваряя любое его движение.
«Какие еще тоталитарные сюрпризы в рукаве у нашего гуру?», — Пух подошел к Вильгельму, тот давал Ли точные указания. Пух в очередной раз удивился прозорливости Хранителя — оказывается и наблюдатели живут рядом с домиками гостей, и боевая группа собирается в считанные минуты. Тихо, без пыли. Все было под контролем — куда идти, кого собирать. Все под контролем, за исключением выпученных метающих молнии орбит ПИФа.
Пух опустил взгляд, но все равно ощутил то, что чувствует его двойник — он пришел, чтобы изменить миры, завоевать Ляпу, но всё пошло прахом. ПИФ не отступится.
Хранитель тоже понимал это. Он направил помощников и ПИФа на «вечевое поле». В этот требовалось сообща с другими судить и карать бунтовщика.
Когда и где Вы теряли частицы себя?
Бойцы Хранителя не возражали, когда Пух пошел сзади. В узких местах ветки боярышника хлестали по лицам ушлепков, бодро вышагивающих сбоку от ПИФа. Ли, шедший в арьергарде, постоянно вырывался вперед и жестами поторапливал остальных.
У гвардии Вильгельма не было оружия, поэтому Пух видел лучшее разрешение ситуации в побеге — оттолкнуть крайнего охранника и в кусты.
— Если ты хочешь переломить ситуацию, нужно действовать не так, как он ожидает, — зашептал Пух; в голове у Покрышкиных стоял такой сумбур, что установить спокойный телепатический контакт не получалось.
— Ботинками швырять? Дрожать и кусаться?
— У Вильгельма все ходы просчитаны. Сунь-Цзы на побегушках бы здесь прозябал. Попробуй импровизировать.
Бойцы, не расслышав, не прочитав судорожных мыслей, подошли плотнее к Покрышкиным. Впрочем, они не стали мешать перешептываниям.
— Пойми, с тобой могут сделать все, что угодно. Вильгельм только на вид спокойный дядька. Он здешнее анархическое подполье в один день истребил. Не будет он с тобой сюсюкать. Слишком много на карте стоит.
ПИФ не ответил. Когда подошли к усеянной скамейками площадке, через плечи охранников бросил:
— Мне бы понять, дорогой земеля, как вы колдуете. На что Омега откликается?
Пух забормотал об оргазме без помощи рук. ПИФа прислонили к эстраде. Не связывали, не увешивали кандалами — самое время бежать, но он понуро уставился в землю и принял отрешенный вид.
Пух, продолжая инструктировать, встал поблизости. Он не сомневался, что если сегодня будет уничтожен его двойник, то часть души отомрет безвозвратно. Он не хотел расставаться даже с нанограммом себя. И без того уже столько потеряно.
Анархия — мать порядка?
После произошедшего Вильгельм объявил общий сход. Эффективные системы оповещения — колокол, смс, радио на Омеге отсутствовали, поэтому Хранитель и его помощники не только мысленно передавали информацию о сборе, но и лично ходили по домам, вытаскивая жителей из сомнамбулического дрейфа.
Люди, выползающие из домиков, выглядели классическими лунатиками. Вильгельм направлял их к летней эстраде, не преминув замечать — «осторожнее, последний раз, когда община собралась на этом месте и не смогла решить насущных проблем «турки вырезали армян».
Через час на площадке перед сценой сидела добрая половина населения Омеги. Те, кто не нашел места, слонялись по полю.
Вырванные из транса, сонно хлопали коровьими глазами, изредка перебрасывались словами. За исключением Ляпы все новички Омеги быстро почувствовали «болезненные ощущения», о которых предупреждал Вильгельм. Грудная клетка вибрировала, голова готовилась взорваться от трансформаторного гула беспорядочных эмоций собравшихся.
— Сюда позвали только тех, кто еще может возвратиться на Землю. Таких большинство. Если людей надолго отвлечь от «домашних дел», они будут раздражены, — шепнул Хранитель Луиджи, когда они поднимались на сцену. Казалось само собой разумеющимся, что священник вышел на первые роли и принял деятельное участие в урегулировании конфликта. — Здесь все может вспыхнуть как на военном складе. Люди, лишенные надежды, станут неуправляемы. Такое уже случалось здесь, — Вильгельм торопился открыть собрание.
Они прошли к середине сцены и встали рядом — ни дать, ни взять объявление эстрадного номера. Но не развлекать публику готовились Хранитель и Луиджи, а успокаивать — увещевать — наставлять на путь истинный. Поле перед ними было щедро усыпано головами.
Вильгельм зорко выхватывал очаги напряжения — возмущенные перешептывания, грозившие перейти в крики, усталость на лицах, нервные затравленные взгляды. Испуганную мысль «стадо наркоманов в одном котле» Вильгельм накрыл усердной молитвой.
— Так все-таки зависимость? — спокойно поинтересовался Луиджи.
— В определенной степени, — развел руками Хранитель. — Наименьшее из зол на Омеге.
Вильгельм указал на ПИФа и загудел на все поле:
— Друзья! Вы знаете! Опыты с Омегой приведут к тому! Что человечество будет стерто с лица Земли! Да и Земля тоже! Нам предстоит решить судьбу человека, который не согласился с правилами пребывания здесь, — слышно было идеально.
После непродолжительного вступления, не давая слушателям очухаться, Хранитель предложил голосование:
— Поднимите руки! Кто считает необходимым! Запретить любые эксперименты!
Он хотел демократическим путем решить проблему. Откровенное убийство ПИФа живо затронуло бы Ляпу, Пуха и даже Луиджи.
— Мы не можем рисковать! Все, что сделал! И грозится сотворить наш гость! Имеет отложенный эффект! Накопит критическую массу! Сдетонирует! Тогда на Земле погаснет солнце! Иван Владимирович! Вы гарантируете, что Ваши забавы останутся без последствий?
«Вот как выглядит поле битвы за Землю — несколько сотен отмороженных и карточные шулеры в судьях», — ПИФ высоко вздернул голову. Он не обернулся к сцене, а пристально вгляделся в лица жителей, которых надеялся вдохновить на неповиновение, на единогласно поднятые вверх руки. Несколько секунд хватило, чтобы понять — если он не соблаговолит раскаяться, присутствующие сонно и равнодушно вынесут ему смертный приговор.
«Что если подержать их в бодрости? Часов пять — шесть? Что с ними станет? Завоют от тоски как волки? — ПИФ поморщился, наткнувшись на отсутствующий вид ушлепка, клевавшего носом в первом ряду. — Надеюсь, мне не придется увидеть их настоящей тоски?».
— Гарантирую! — голос ПИФа зазвучал не хуже, чем бас Хранителя. — Если бесцельно лупать глазами, солнце на Земле рано или поздно сдуется. Мы не для того здесь, чтобы как в музее, зажав за спиной руки, побродить по залу и уйти, — Пух и Ляпа сидели напротив, в первом ряду. Их переплетенные пальцы мирно лежали на скамейке.
«Конечно, они будут защищать меня. Но лучше бы еще раз предали, но расцепили конечности», — ПИФ не мог смотреть на эту пару, не мог не вспомнить, когда последний раз держал Ляпу за руку.
— Терпение Омеги может кончиться! Этот полигон сконструирован не для того, чтобы сдувать с него пылинки! Разве вы не чувствуете?! Жалко, что я единственный, кто готов к изменениям. Но я бессилен. Надежда на вас!
ПИФ говорил горячо, тыкаясь взглядом в равнодушные лица, изучая их, подмигивая.