Море ежеминутно становится все более реальным. Оно благодарно облизывало пальцы, подкатывалось, утаскивало, возвращало. ПИФа не покидало ощущение — пространство вокруг уплотняется, набирает силу, обрастает мясом.
«Примерно с той же скоростью, какой Земля это мясо теряет?»
Настроения тех, кто пребывал в поселке, не доносились через расстояния. Десяток полей, засеянных неплодоносящими травами, столько же березовых перелесков оказались непроходимой нейтральной полосой между ПИФом и другими жителями Омеги.
Поначалу он надеялся — Ляпа или иной непокорный поселенец отыщут его, начнутся расспросы — переговоры — противостояние, и, конечно, кто-нибудь согласится остаться в здешнем курортном великолепии. Ради этого и навешивал новые виньетки — пьяные сосны над песчаным косогором к морю, широкая полоса прилива, терракотовый цвет скал, уплывающих во все более густую дымку справа и слева.
Потом ПИФ решил — либо диссиденты не могут найти дорогу к морю либо Вильгельм запирает гонцов в подвале. Поселок окружен противотанковыми рвами, зыбучими песками, выходами магмы на поверхность… железной волей Хранителя.
«Между мной и остальными жителями навечно обрушен железный занавес? Или они готовят агрессию? Мой комфортный, но бессмысленный и бестолковый мирок скоро будет стерт с лица? Ампутирован за свою пеструю немощь?».
Попытки ПИФа пробудить в себе способности изменять мироздание, на краю которого обосновалась Омега, вызывали лишь метаморфозы пейзажа вокруг, неприятное потрескивание в голове и ни одного отклика на Земле.
Тем строже были мысленные обвинения ПИФа в адрес всемогущих жителей Омеги.
«На Омеге необходимо мыслить галактиками, а не березовыми рощицами. А они — стиснули вокруг себя это пространство. Как зубы. И терпят».
ПИФ видел предназначение Омеги в ювелирном управлении Землею, Вселенной.
«А я так и останусь двуликим Янусом, обремененным попеременно состояниями абсолютного всесилия и полнейшей беспомощности».
А вы разговариваете с невидимыми собеседниками?
Скоро ПИФ перестал изощряться в увлекательном повторении приятных земных ландшафтов. Его увлекло грандиозные события, развернувшиеся на Земле сразу по завершении поединка на вечевом поле.
Подмороженные чувства ПИФа чуть оживали, когда он наблюдал, какие комбинации, какие потрясающие сюжеты складывались там, откуда он пришел и куда уже потерял надежду вернуться.
«Но ведь не я виноват в тех умопомрачительных метаморфозах? — вновь и вновь задавал себе ПИФ вопрос и отвечал. — Нет! Мои архитектурные потуги бесплодны. Мои чувства, воплотившиеся в здешнюю идиллию, вторичны. На них нет отклика Земли».
ПИФ поймал себя на мысли, что отчаянно скучает не по Земле, не по Ляпе, а по Гоше — человеку, который мог не только все объяснить, но и скрасить окружающий ПИФа «кошмар несостоявшегося Демиурга».
Катастрофы, наблюдаемые на Земле, подтверждали опасения Гоши и Хранителя о роковой роли Омеги. По истечению месяца ПИФ нашел простое решение, как включиться в работу по спасению, а не погребению Земли.
Он просто вырезал те десять километров, что отделяли его от других людей. Теперь сосново — песчаный спуск к воде начинался в пятистах метрах от границы поселка — и море, и остров в заливе, и дом на острове можно разглядеть с чердаков.
Дом поросенка должен быть крепостью?
ПИФ с тоской и нетерпением вглядывался в неуютный ландшафт поселка, по которому словно катком проехались. Казалось, жителей спешно переселяли, а дома обстреливали из крупнокалиберных орудий. На улице валялись спартанские вещи обитателей. ПИФ с изумлением крутил бинокль — вот стул, матрас, распоротый мешок с крупой, пролом в стене дома.
Во многих местах высажены критически экзотические деревья — эвкалипты, секвойи, можжевельник, самшиты (потрясенно моргая, ПИФ угадывал названия). Заросли боярышника покрыли плеши.
Палисадники многих домов искорежены, земля изрыта траншеями, темнеют язвы пепелищ. ПИФ догадался — выгорели дома тех, кто неумеренно распустился после его стычки с Хранителем. Гуру огнем и мечом восстанавливал порядок?
И совсем невозможное — у выпуклой стены эстрады валялись люди. Спят? На улице! Пьяные? Мертвы? Какие тайфуны и снегопады должны пройти по Земле из-за подобного насилия?! Или Земля оглохла и для Её потрясения требуются более жесткие перемены на Омеге?
«Возможно виноновата не эта странная, похожая на сон территория. Возможно, таких Омег по всему периметру Вселенной натыкано».
— Другой Омеги нет, не было и никогда не будет. Аминь. Это единственный и неповторимый шанс человечества! — одернул себя ПИФ и вновь приставил к глазам бинокль.
Вроде бы шевелятся. Связаны? ПИФ стал крутить бинокль по сторонам, ожидая увидеть другие свидетельства раздора и разорения, кровавые сцены, фигуры в хаки, перебегающие от дома к дому с автоматами наперевес.
В поселке должно твориться невообразимое. Он должен кипеть как расплавленный котел — потому как на Земле по — прежнему происходят изменения, достойные полотен Босха и Гонсалеса.
ПИФ привычно заглянул по ту сторону бытия — люди на Земле стремительно старели. Те, кому было двадцать пять календарных лет, через несколько часов выглядели и чувствовали не менее чем на тридцать.
«С такой скоростью человечество скоро закончится. Где кухня, на которой готовится этот кошмар?», — бинокль ПИФа упирался в фасады домов, пытаясь идентифицировать домик для гостей, где возможно все еще живет Ляпа.
И Пух?
Как вы считаете, на каких фронтах идет сражение за будущее Земли?
На пороге домика стоял улыбающийся доктор Гоша. Даже бородка выглядела нарядной. Лучистым взглядом он оглядывал Ляпу, вид у которой к тому моменту случился скорее озадаченный, однозначно неприветливый и совершенно неизумленный.
— Больше не задерживаю Вас, — бросил Гоша хмурому Вильгельму, выглядывающему из-за плеча. — Не имел чести быть представленным ранее, но наслышан — наслышан. Тепленький эпицентр гибнущей Помпеи — наилучшее место для знакомств. Скажите же старому, истерзанному похождениями доктору, где его друг Покрышкин.
Пафос изливался зря. Ляпа смотрела в треугольник бороды как баран на Триумфальную арку. Месяц не прошел зря. Омега навсегда стёрла с её лица вечно пульсирующее изумление. Татуировка на виске поблекла.
— Какой из них? Ваш, наверное, там, — Ляпа махнула в сторону спартанского окна. На горизонте над полоской воды висело маленькое красное солнце. Оно не двигалось ни туда, ни сюда. Рядом с идеальным кругом, торчал шпиль башни. — У нас стараниями Вашего поросенка уже месяц холокост, Ватерлоо и Тайпинское Небесное Царст….
— Видел — видел Хатынь вашу недожаренную, — перебил Гоша. — Из Вас, Александра Сергеевна, так же органично ЖЗЛ прет. Я обязательно нагряну к моему старому пациенту, а пока введите в курс дела. Вы захватили власть в столице мятежной Вандеи? Узнали где кнопка?
Доктор Гоша прошелся по комнате, нежно прикоснулся ко всем предметам, погладил бетонные стены жилища, нежилую поверхность деревянного стола, пробормотал «конечно, я ожидал другого… эта бытовуха очень оскорбляет бессчетное количество жертв».
— Кнопки здесь у каждого, — начала было Ляпа.
Настроение Гоши изменилось моментально.
— Бросьте эти мещанские бредни! — доктор помахал кулаком в сторону картонного солнца. — Размывание ответственности — кратчайший путь к катастрофической безответственности. У меня ровно сутки, чтобы зачистить здесь слюни и демократические сорняки. Где ключ к этому дачно — кооперативному убожеству? В черных кожаных чемоданчиках Вильгельма?
— Всем заведует великолепная двойка — Вильгельм и Луиджи, — пробормотала Ляпа и подытожила официальной версией. — Если бы не они, Земля сорвалась бы с орбиты, выдохлась или сдулась, вымерзла или выгорела.
— Никогда не сомневался насчет Луиджи. Он в одиночку может сместить парламент любой прибалтийской республики, — Гоша остановился перед Ляпой, вид его был безупречен: темный галстук, изящная тройка цвета зелёный папоротник. — Вы же, Александра Сергеевна, для меня чуть более щекотливая загадка. Я — таки профессионалом числюсь. Ученым. Физиком! Без пяти минут мировая знаменитость. Без десяти — нобелевский лауреат. Но Вас продифференцировать не могу.
Гоша сел на табуретку:
— Мне потребуется несколько часов, чтобы приструнить Омегу и всех нахалов, ее населяющих. Только не надо вновь убеждать меня, что у вас тут коллективный разум. И вы тут не при чем. «Омега взбесилась», «ситуация вышла из-под контроля». Лунатики попрятались по норам и дрожат. Нет спасения. Срочно требуется перезагрузка! Я уже наслушался этих баек от Вашего карателя Вильгельма. Он сразу проинструктировал относительно чекистских мероприятий, которые вы здесь вытворяете. Оказывается, чтобы меня не внесли в расстрельный список, я бревном должен лежать в этом доме! Только одну версию Хранитель старательно прятал. Простую, элегантную, единственно верную на мой взгляд, — Гоша всматривался в Ляпу, словно она точка на горизонте. Ляпа опустили глаза. — Истина в том, что все вы тут стали бессильны после того, как Омега выбрала хозяина! Или хозяйку. Здешние побоища, казни, позор и разорение, из-за того, что каждый из вас почему — то полагает, что Омега выбрала его.
Равнодушие на лице Ляпы смотрелось хуже, чем бородавки. Бабочка уже не порхала, а была словно распята на виске или пришпилена к нему булавкой.
— Последняя новость о большой Родине. Уже сегодня связь с ней истончится. Вы не только перестанете воображать себя демиургами, вы перестанете путешествовать на Землю. Вернуться никто не сможет. Даже я — самый умный, сметливый, знающий об Омеге в сотню раз больше, чем все ее вместе взятые жители. В десятки раз больше, чем ваш полоумный, но щепетильный Хранитель. Проект «Омега» закрывается. Поняли?! Все здешние жители навсегда останутся тленом галимым. Никто, никогда и нигде больше не почувствует, что мы существовали и что-то значили для человечества. Нам останется покорно перестать быть, словно и никогда не было.