Я лежал на непросохшем полу. Подмокшие бинты щекотали спину. Приподнялся на локтях, рядом оказалась кафельная стенка, по которой я заполз выше и принял сидячее положение.
В пяти метрах от меня стояла нарядная пестрая фигура — доктор Гоша повторно представал передо мной без своего ослепительного халата. Черная рубашка, красные иероглифы и драконы, хаотично разбросанные по ней, аккуратная медная борода.
«Надо учесть, что когда он передевается, то сразу пытается меня прикончить».
Слева, на стартовой тумбе, сидел убористый, сухощавый субъект. Я не смог рассмотреть в руке у него пистолет, однако не сомневался — этот тип с оружием. Иначе не ясна его роль в складывающейся мизансцене.
Мой рюкзак (открытый) валялся у ног доктора Гоши. На противоположной стене бассейна я рассмотрел бутылочки, которые наполнил песком и битым стеклом, плюс ту, что вытащил из румынской куклы. Выставлены рядком, через равные промежутки — четыре места, словно мишени в тире.
— Ты в меня стрелял?
— Упаси Бог. О’Хели никак не может успокоиться. Снайперов натравил. Извини, я тебя спас.
— Ты сволочь и предатель, — отрезал я.
— Извини за Коллекцию, — сказал он, хотя, прежде всего, я негодовал из-за покушений (вчерашних?) на мою персону. — Я поддался минутной слабости. Решил — мы заигрались с Омегой. Никто из сычей не хотел нести ответственность. Все были в ужасе от предположений, что же еще приключиться с нашими разумами и телами. С Землей. Насчет тебя, ПИФ, у меня сработала интуиция. Хочешь, верь, хочешь, нет. Я был практически уверен — до поры до времени тебе ничего не грозит. Имелись основания.
— Ты меня притащил сюда делиться этими основаниями? И горилку с собой взял, чтобы я не сопротивлялся и слушал?
— А ты не хочешь разобраться? — Гоша подошел к противоположному краю бассейна, взял одну из склянок.
— Я хочу набить тебе морду.
— Возможно, когда ты выслушаешь все — это желание окрепнет.
Вы бывали стопроцентно уверены в своей удаче?
Даже, когда они сошлись на том самом месте, где ПИФ первый и последний раз обнимал Ляпу, ничего в лицах не дрогнуло. Не осталось ни сомнений, ни опасений — чистая как слеза уверенность в собственной победе.
Доктор Гоша старался изображать некую человеческую суетливости и разговорчивость, делал вид, что как и прежде, искрит, но глаза оставались пусты.
— Думаю — у всех нас имелись мотивы перекантоваться здесь. Наверное, есть основания удерживаться на Омеге и впредь.
Они пристально огляделись. Каждый пришел с тем, что заранее припас или прихватил по дороге.
В руках у ПИФа багор. Он воткнул его в песок и небрежно раскачивался на нем.
Ляпа пришла со своим топором. Она держала его на плече как заправский дровосек.
У Луиджи закинут за спину АКМ.
Вильгельм крутит в руках древнюю пищаль или ружье — наверное, именно таким крокодилом гайдуки пугали несговорчивых купцов.
Гоша выглядел миролюбивей всех — за поясом обыкновенный столовый нож, ноги притоптывают по песку словно примериваясь, как бы пуститься в пляс.
Доктор взял на себя роль арбитра в непростом переговорном процессе:
— Несмотря на то, что мы настроены столь решительно и сурово, — он говорил по — русски. — Давайте не использовать во вред друг другу дисбаланс в вооружении.
Кивнул только Луиджи.
— Никто не будет великодушен, чтобы не мозолить глаза и отправиться куда — нибудь подальше от заливных лугов Омеги? — без особой надежды спросил Гоша.
Желающих не нашлось. Вильгельм глухо заухал:
— Еще несколько часов и заливных лугов Омеги не останется. У каждого из нас есть предложение, как разрешить наши противоречия.
— Кровью, — буркнул ПИФ. — Сегодня Земля не откликнется, даже если мы здесь трижды перережем друг другу горло.
— Ох, уж это рязанское остроумие, — взвился Гоша. — Мы и без него знаем, что кровью. Но детали ты, Иван Владимирович, наверное, не потрудился сгенерировать.
— Ты потрудился! Ты сгенерировал и обыграл эту ситуацию еще до того, как присутствующие здесь узнали об Омеге. Ты специально подвел нас к этой дуэли. Поставил раком.
ПИФ постарался вложить в упрек все недовольство происходящим.
— Ты переоцениваешь мою предусмотрительность, ПИФ. Уважаемый Вильгельм старше меня вдесятеро. Увы, сегодня я импровизирую. И еще килотонны увы вдогонку — это происходит не в той ситуации и обстоятельствах, в которых мне хотелось.
Луиджи передвинул ремень, так чтобы АКМ очутился у правой руки. Дуло пока смотрело в колени Хранителя, но и эта почти незаметная эволюция положений взволновала тех, кто пришел сражаться за Омегу.
Как Вы наносите вред планете?
— Думаешь, из-за того, что ты весь противоречивый, то убиваешь людей, то спасаешь — земляне перестанут стареть? — у меня возникло желание броситься вперед, сбить Гошу с ног, разбить о кафель оставшиеся бутылки. Они отработали свое. Тем, кто не успел или не смог вернуться, наверняка, Омега больше по душе.
Доктор Гоша покачал голову и проникновенно выдохнул:
— Нелегко нести ответственность за весь шарик.
— Клоун, — крикнул я. Макака на стартовой тумбе испуганно подскочила. — Идиот ненормальный!
— Не дразнись. Ты тоже хорош! Убиение себя на глазах страждущих. Интуитивное, но и логическое объяснимое желание порадеть за наш любимый шарик.
Я прошипел еще несколько ругательств. Потом набрался сил и встал на ноги. Держаться на своих двоих было непросто, но я решил — не буду скатываться на пол, продержусь, сколько смогу. Мне казалось — иероглифы и драконы на Гошиной рубашке начали неторопливо перемещаться друг за другом.
— Мумифицированный ты мой, не надо агрессии. Разобьем мы и эти бутылочки, не бойся. Люди начнут стареть еще медленнее. Не год за день, а год — за неделю. Думаешь, их устроит такая несправедливость?
— У тебя есть другой вариант?
— Скорее другой подход к проблеме. Мне осточертели насквозь продуманные цепочки. Омега чудовищно влияет на Землю. Мы размыкаем катастрофический симбиоз Земля/Омега. что-то, где-то отсохнет, и все пойдет по — старому — тихо и счастливо. Наивные! Омега сама разберется, влиять — не влиять. Не переиграть.
— Мне надоели эти бредни. Хочу уйти и никогда больше не слышать этих слов — Альфа, Омега, переменные поля. Хватит!
— Увы, еще раз увы и увы на бис — ты втянут по самое не балуйся. Остались финальные титры. Ты ведь жаждешь узнать, почему вдруг стал неуязвим? Или ты успел догадаться?
— Есть пара идеек, — я не сознался в том, что уже месяц ломаю голову над механизмами чуда, происходящего со мной и Вселенной вокруг меня.
Три Ваших заветных желания?
— Слушайте, братцы. Дурацкий спор. Словно собрались сталкеры и решают, какую бы форму придать Золотому Шару. Нет нужды выяснять это — Омеги хватит на всех! Поверьте, мы договоримся. Первое — мы можем объясняться по — русски. Даже уважаемый Вильгельм. Второе — мы все в той или иной степени славяне. Хранитель наполовину чех-х-х. У Орсини матушка полячка, — ПИФ понимал — Гоша пытается играть на национальных чувствах только для того, чтобы оттянуть начало схватки. — Мы быстро разберемся, какие желания загадывать.
— Есть мнение, что не все желания одинаково приемлемы здесь, — Орсини говорил на русском чуть запинаясь. Воистину и без чудес к этому таинственному языку становятся причастны самые широкие слои европейцев. — Я не буду мириться с тем, что будет воображать подобный тебе субъект.
Дуло его автомата поднялось немного выше.
«И сомневаться не стоило, — подумал ПИФ, — Орсини — агент влияния. Ватикан? Масоны? Сдается мне «кембриджская группа» — осиное гнездо, в которое подселились все ведущие разведки».
Вильгельм утробно заурчал:
— Доктор Гоша очень некрасиво ошибается. На Омеге не следует загадывать никаких желаний.
ПИФ иронично засмеялся:
— Итак, противоречия по-прежнему неразрешимы. Мы не договоримся. Следующий ход, доктор.
— Мое предложение многогранно как инициативы зеленых. Пусть Омега сама выберет, кто должен остаться. Тянем жребий.
— Нам что пулю в лоб пускать по жребию?
— Вовсе нет, — возмутился Гоша. — Я предлагаю более гуманный вариант. Кто проиграет, пусть уходит в сторону солнца. Не зря же оно вчера вылупилось.
— Здесь пески такие прожорливые, что…, — начал было ПИФ.
— Это как раз дополнительный аргумент, чтобы проверить лояльность Омеги к проигравшему.
— И что за жребий? — спросила Ляпа. Она побледнела настолько, что казалось — ее лицо сливается с серым фоном песков. Красная бабочка на виске тревожно порхала между тоненькой шеей и растрепанными волосами. Изумленные глаза не маскировали страх.
— Песок, моя ненаглядная. Как мы решили с тобой когда — то очень давно, песок — всему голова, — Гоша попытался улыбнуться. — Тот, кому он достанется, уходит. Все просто.
Желающих спорить или предложить что-то свое не нашлось. Остро чувствовалось — время нынешней Омеги истончается. Полоска Земли под ногами хрупкая. Под нею может оказаться бесконечно — вечная пустота. Такая как та, из которой они выбрались на Омегу. Та, в которой они могут навсегда остаться наедине с самими собой.
Гоша вытащил из кармана брюк пять гильз АКМ, отошел к ближайшему холмику, из которого торчала спящая голова ушлепка, и именно там зачерпнул песок.
Потом жестом фокусника выхватил из внутреннего кармана пиджака веер купюр по сто тысяч долларов, помахал ими перед дуэлянтами.
«Впервые вижу на Омеге деньги, — подумал ПИФ. — Как же хорошо было без них».
Доктор Гоша засыпал щепотку песка в дульце одной из гильз, разорвал банкноту и аккуратно утрамбовал получившийся пыж внутрь. Потом на мгновение задумался, порвал еще несколько купюр, затолкал половинки банкнот в оставшиеся гильзы, взвесил их в руке, удовлетворенно кивнул и пробормотал:
— Какой бы феноменальной интуицией мы не обладали, Президент Вудро Вильсон[43]