В кучу «нужных и важных вещей» были отправлены съестные припасы на пять дней, один легкий котелок из особого сплава, нож, ложка и несколько емких пустых накопителей.
В кучу ненужных вещей отправилась металлическая кружка, запасная одежда, несколько склянок с микстурами, несколько громоздких боевых артефактов, теплый спальник и карта.
– Так… центр тяжести… – начал припоминать Людвиг указания из книги, вертя в руках немного похудевший мешок. В голову пришла мысль сделать два мешка, а не один, чтобы и на спине, и на груди висел примерно одинаковый груз.
Завязав горловину мешка, парень перекинул его через плечо и попробовал взлететь еще раз. Второй раз получился лучше. При наборе большой скорости в сторону не уводило, да и вещи не так давили на плечи. Оценив эффект от последних решений, воздушник поменял направление на север и начал набирать скорость и высоту.
Маленький дух, в образе старичка с бородой и в соломенной шляпе, сидел на плече Песта и довольно улыбался. Вид, открывающийся с плеча парня, вызывал если не трепет, то гордость точно.
Колосья гнуло к земле под тяжестью собственного веса, но до земли еще, конечно, было далеко.
– Такой вот урожай! – довольно начал рассказывать Лукаша. – Покумекали мы, да и решили сильно семя силой не накачивать. В прошлый раз уж больно крупный колос был, едва успели убрать. А нынче, вона, и рук лишних не будет, да и урожай будем убирать позже.
– Все поля такие? – поинтересовался парень.
– Не все, – мотнул головой Лукаша. – Там, где греча сеяна, аккуратно с семенем работали. Хлеб – оно понятно, ужо и силой накачивали, сеяли и смотрели, как оно вышло. А с гречей первый раз… Ртов нынче будет много, потому мы все закутки, овраги и поляны перепахали и засеяли.
Пест кивнул и, не отрывая взгляда от желтого моря колосьев, спросил:
– Лесной хозяин что говорит?
– Лесной хозяин силу скребет по сусекам. Малышня каждые три дня с накопителями по местам силы носится, – Пест от таких слов Лукаши нахмурился, но спросить ничего не успел. – Ты не думай, хозяин Лесной силу для дела собирает. Нынче ягоду да гриб обещает. Говорит, грибницы в этом году и так должны много дать, а уж если Ветра хозяин слово сдержит и дождя по ночам нагонять будет – быть сбору с леса добрым.
– Пришлых не было?
– Как не быть? Были… – Лукаша вздохнул, снял шляпу и начал рассказывать: – В прошлый год, как с торжища вертались, за нашими мужиками лихие увязались. Хозяин Лесной предупредить успел. Тогда мужики телеги бросили, лошадей под уздцы – и лесом ушли. Шутка ли, на 4 золотых сторговали! А потом всю зиму в лес наш ходили, все дорогу в село наше выведать пытались. Тогда хозяин Лесной на пришлых шатуна вывел, а в следующий раз волков семью, ну и тропу их в болота завел.
– Унялись?
– Унялись, – кивает Лукаша. – После волков всего один раз приходили, весной, как снег сошел. Тогда уже мужики и отроки за луки да пращи взялись, чтобы неповадно было. Хозяин на них лихих вывел, а уж стрела – дура, но коли в грудь воткнется… Побежали лихие, одним словом. Больше в землях наших их не видали. Теперь думу думаем, как нам на торжище в этом году идти.
– Не будет в этом оду торжища, – вздохнув, произнес Пест. – На севере война идет, и ежели по плану все будет, на севере лютая буря закрутится. А с той бури и град прийти может, и другая напасть. Пока спокойно все, собирать народ из пришлых надо, от отрока до старца. Всех, кто серп в руках держать может. Урожай убрать надо до того, как буря случится.
– До того сильная буря будет? – посмурнел хозяин Полей.
– Страшная буря будет, – кивает Пест. – И буря та не от природы аль погоды. Мажеская та буря будет, и силы в той буре будет столько, что небесные духи со всей Гвинеи полетят на нее. Наш хозяин Ветра там же будет, к гадалке не ходи…
Лицо духа совсем помрачнело. Он сполз с плеча Песта, цепляясь ручками за его рубаху, и начал расхаживать из стороны в сторону перед парнем.
– Это что ж выходит? Надо прямо сейчас урожай убирать? – дух начал нервно теребить края шляпы. – И по соседям вестовых рассылать? А когда буря будет?
Пест неопределенно пожал плечами.
– Но точно будет? – Кивок молодого ведуна. – Знать бы, когда. Через день, два али седмицу…
– Вчера, Лукаша… – хмыкнув, произносит Пест. Он разворачивается и идет в сторону села. – Считай, что вчера началась…
Пест подходил к землянке и уже издалека наблюдал дым поднимающийся из трубы старой печки. Если быть точнее – не сам дым, а тепловой след, который получалось видеть внутренним взором издалека.
– Никак ведьма в доме ведуна хозяйничает, – пробормотал молодой ведун, протягивая руку к ручке двери.
Как только юноша открыл дверь, на него пахнуло духом приготовленной еды с легкой примесью дыма, запахом протопленной печи и ароматом высушенных трав, которые были подвешены к потолочным балкам.
Парень, не ожидавший такой встречи, замер на пороге и несколько секунд стоял, не шевелясь.
– Не стой на пороге! – слышится голос Кара'кан. На секунду, на одно мгновение показалось, что голос степнячки очень похож на голос старой ведьмы.
– Аккилурой пахнет… – произносит Пест и входит в дом.
– Ты про хозяйку старую? – переспрашивает девушка.
– Ага, тоже ведьма была…
– А что с ней стало? Тьма прибрала?
– Нет, – Пест сел за стол и начал гладить старую отполированную столешницу рукой. Пальцы провели по глубоким царапинам, которые были так похожи на следы от когтей. – На ней клятва была. На этом свете жить, пока себе замену не найдет, чтобы в селе свой ведун был. А каждое прожитое колено к ней смерть захаживала. Забирать не забирала, но корежило и гнуло ее так, что каждый раз находили ее и про себя бормотали, мол, страшнее некуда. А она жила… Когда я на учебу ушел, она за мою судьбу выведать пыталась, и за то смерть звала…
– Убила кого?
– Нет, на свою смерть торг вела. За мою судьбу узнала, старосте успела рассказать и померла. Прямо за этим столом, – руки юноши продолжили гладить стол, словно это не просто стол, а что-то особенное.
– Видать, дорога тебе была та ведьма… – задумчиво произносит Кара'кан и берет ухват, чтобы достать из печи горшок.
– А как же не дорога? Она ведь меня учила. Не по учебнику, хотя и книги были. Она меня нюхать все учила да душой смотреть. Силой своей пользоваться учила, с духами торг вести, – Пест хмыкнул и грустно улыбнулся. – Считай, вторая мать…
Кара'кан ничего больше не спрашивала. Девушка ставит перед парнем горшок с парящей ароматной кашей и садится рядом. Взгляд её прикован к ведуну, который совсем перестал снимать повязку с перечеркнутыми кругами на месте глаз. Вот рука берет ложку, черпает наваристую кашу, и…
Пест съел три ложки очень горячей каши. И ни словом, ни выражением лица не показал своё неудовольствие. Кара'кан устало вздохнула.
– Ты вкус еды не чувствуешь… – тихо произносит девушка. Пест кивает. – И то, что кашу ешь горячую, тоже не чувствуешь?
Снова кивок. Кара'кан всхлипывает и обреченно добавляет:
– И плакать ты тоже уже не сможешь… Я перца красного в ту кашу наложила три горсти, все, что из города привезла, я соли туда горсть навалила… А тебе хоть бы хны… «Чертово сердце»…
В этот момент послышался треск. Звук исходил от стены. Бревна стен странно выгнулись, словно их что-то выдавливало, но затем вернулись в прежнее положение. Через несколько секунд на поверхности одного из бревен начали происходить странные вещи. Под поверхностью бревна словно кто-то водил руками, словно с той стороны бревна кто-то есть, а бревно и не бревно вовсе, а так, полотна кусок. Не прошло и минуты, как незнакомец прислонился лицом к бревну и начал говорить.
– Пест Средний! Ты меня слышишь? – звуки доносились, будто через вату. – Я, Ратмир Бессмертный, твой учитель, приказываю тебе явиться для получения нового задания! Если ты меня услышал, дай мне знать. В течение трех дней… Черт…
Лицо корчится несколько минут, словно что-то пытается сделать, но в итоге исчезает со словами:
– Чертова защита…
Бревно выпрямляется, стена вновь ровная, словно и не было тут попытки проникновения одного из сильнейших универсалов Гвинеи.
– Три дня… – со вздохом произносит Пест и откладывает ложку в сторону.
Девушка встает, отворачивается и вытирает слезы. Она начинает копошиться в печи и строгим тоном отдает наказ ведуну:
– За три дня надо тебе закончить то, что без тебя не сделается. Долго ли, коротко ты в услужении у Ратмира будешь – то отдельный разговор. А мужики без дела сидеть не должны.
Пест встает со скамьи и подходит к Кара'кан. Руки скользят по пояснице, талии и обнимают девушку. Губы шепчут на ухо:
– Я хоть глазами не вижу, вкуса еды не чую и плакать не умею, но душою тебя люблю. Мне для того сердца не надо…
Староста держал в руках два свертка с едой. Один для хозяина Теней, а второй Песту в дорогу. Взгляд тревожно перескакивал с Песта на Кара'кан.
– Я сюда шмат янтаря черного вставила. На нем ворожба дальнего пригляда. Цветом не увидишь, но смотреть будешь как глазом настоящим. Духа в посох не селила, то ты уж сам выбрать должен… – ведьма вложила в руку молодого ведуна кривую отшлифованную палку из красного дерева, длиной чуть выше самого парня. На вершине этой палки, утопленный в дерево, торчал темно-коричневый камень.
– Не нужна мне клюка! Я душой все вижу… – попытался возразить Пест, но ведьма постучала пальцем ему по лбу со словами:
– Сегодня два раза лбом об землю стучался! Мало? Не видишь камень под ногами душой – ходи с клюкой! Ты духов всех видишь, как в яви, потому человека от духа не отличаешь! Того и гляди, за убогого принимать начнут… Люд-то местный понимает, а ежели не свои? – ведьма вновь вложила в руку ведуна палку и с нажимом произнесла: – И духа в клюку ищи!
Пест досадливо вздохнул, но препираться больше не стал. В этот момент ведьма взглянула на старосту и кивнула головой.