[36].
Какой воистину трагический поворот! Естественно, сам того не ведая, Менальк намекал своему другу на свою возлюбленную. Стесняясь своих фантазий, самому себе не всегда признаваясь в них, Песталоцци жаждал видеть в Анне «надежного и преданного человека, который поможет спокойным, хладнокровным знанием людей и дел». Менальк, разумеется, сам не понимал, какие струны задевает в душе друга.
К тому же Песталоцци искренно казалось, что если он хорошо обучится сельскохозяйственному делу, оно и станет тем «спокойным, тихим поприщем», о котором говорит друг. И они с Анной смогут заниматься этим делом ко всеобщей радости.
Тут ведь какая история, дорогой читатель: если мы туманно представляем ту деятельность, которой хотим себя посвятить, однако все обстоятельства двигают нас к ней, то мы ведь легко убедим себя в том, что мы отыскали именно то дело, которое нам просто жизненно необходимо.
Знакомая ситуация, не так ли?
Понятно, что в сельском хозяйстве наш герой не понимал ровным счетом ничего. Но надо же такому случиться, что Господь (судьба, случай, — называйте, как хотите) познакомил Песталоцци с человеком, который, казалось, сможет его научить всем аграрным премудростям.
Звали его Иоганн Рудольф Чиффели — в ту пору известный и очень авторитетный человек. В вопросах организации хозяйства на селе, наверное, самый авторитетный.
Он был старше нашего героя на 30 лет и в годы их знакомства уже создал «Бернское экономическое общество», члены которого изучали и распространяли революционные взгляды на ведение сельского хозяйства. Чиффели был категорическим противником рабского труда. Он считал, что прибыль приносит не жестокое угнетение людей, а новые орудия производства, более продуктивная организация. Он общался со многими знаменитыми людьми своего времени — Линнеем, Вольтером, Мирабо…
Чиффели имел две собственные процветающие фермы, что доказывало — он не только теоретик и в какой-то мере философ, но и успешный сельскохозяйственный практик.
С Чиффели наш герой познакомился все в том же «Гельветическом обществе». Это означало, что учитель был не только знатоком сельского хозяйства, но и близким по убеждениям человеком.
Вот вам, пожалуйста, множество обстоятельств, которые располагали к тому, чтобы научиться заниматься неясным, но манящим сельским хозяйством, построить собственную усадьбу, создать свое, разумеется, процветающее дело и зажить прекрасной жизнью вместе с Анной, не забывая при этом помогать крестьянам, дабы существование имело не только практический, но и возвышенный смысл.
Красиво?
Да — красиво…
Но не до конца ясно. Вопросы остаются.
Городской житель, приезжающий в село как путешественник, знающий о том, как живут крестьяне, в основном от поездок к деду, совершенно не представляющий, как и что можно делать на земле, чтобы она приносила доход.
Не очень хорошо организованный, мечтательный юноша, который до конца жизни с гордостью — с гордостью! — называет себя «маменькиным сынком». Парень, который выбирал между профессией богослова и юриста, и уже тогда — робко, но постоянно — мечтал только об одном: учить детей. Человек, часами просиживающий за книгами и, несмотря на свою безграмотность, обожающий писать.
И — сельское хозяйство? Жизнь на земле? Удобрения, навоз, посевы? Крапп{6} — растение, которое было необходимо для покраски тканей и которое, не совсем понятно почему, наш герой решил выращивать.
Как-то не очень ловко соединяется, не так ли?
И тут я должен вот что сказать.
Мы абсолютно убеждены, что великие люди живут по каким-то своим особенным законам жизни гениев. Мы, простые жители Земли, живем так, а они, великие, совершенно иначе.
Помните, Пушкин писал о Байроне, что он даже «мал и мерзок — не так, как вы — иначе»?
С Пушкиным затруднительно спорить.
И все равно великие люди — человеки. Их жизнь — не существование инопланетян, но пример для нас — иногда положительный, иногда не очень. Мы ведь изучаем их судьбы не только потому, что это просто интересно, но и для того, чтобы понять что-то новое о самих себе, не правда ли?
А как принимаем решения мы? Разве всегда осознанно? Всегда после длительных раздумий?
Да нет, конечно!
В психофилософии — одном из течений психологии, созданию которого я отдал много лет, — есть такой важный термин «волюнтатерапия», от латинского voluntas — желание.
Желание — вот то, что столь часто движет нами. Иногда мы даже не успеваем его как следует осознать, а оно уже тянет нас в какую-то новую жизнь. Подчас мы придумываем это желание под напором обстоятельств — не важно! Оно все равно начинает вести нас по жизни.
Потом мы сами будем придумывать красивые, умные и непременно достойные обоснования того, почему мы поступили именно так, а не иначе.
Потом на нас непременно найдутся исследователи… Да-да, ведь каждого человека кто-нибудь да исследует: близкие, знакомые, друзья. И они тоже начнут приходить ко всяким разным «мудрым» выводам относительно нашего поступка.
А нам просто захотелось. Просто замечталось — возжелалось, и мы приняли решение.
Волюнтатерапия работает всегда. И, когда человек убедил себя в том, что он чего-то хочет, что исполнение его желания непременно принесет пользу, — он бросается в любую авантюру, уверенный в победе.
В жизни Песталоцци такое случится ни раз. Собственно все, что он будет делать в жизни — чаще всего замотивировано не какими-то внешними обстоятельствами, а в первую очередь невероятным желанием сделать то или иное.
Ровно так произошло и в 1767 году после смерти Блунчи, разгрома «Гельветического общества», в начале эпистолярного романа с Анной, Песталоцци просит Чиффели показать, как работают его фермы, и научить организовывать сельскохозяйственное дело.
Будущий великий педагог решил стать фермером.
Песталоцци увидел, как его учитель превратил бесполезные клочки земли в процветающие фермы. Познакомился не с унылыми, а с вполне себе радостными крестьянами, каждый из которых умело и, казалось, даже с удовольствием делал свое дело. Все работало четко, как хорошо отлаженный механизм.
Это, разумеется, вдохновило нашего героя, и с 7 сентября 1767 года он начал учиться у Чиффели «на фермера». Учеба продолжалась почти год — до июня 1768 года.
Меньше чем за год наш герой хотел постичь занятие, на освоение которого люди подчас тратят десятки лет…
В своих поздних воспоминаниях Песталоцци сетовал на то, что Чиффели давал ему много теории и совсем мало практических знаний.
Чиффели был человеком, которому нравилось учить, нравилось делиться тем, в чем он хорошо разбирался. Но у него было то, чем никогда не обладал Песталоцци — талант практика. Характерная деталь: когда у Чиффели умерли родители, он взял на себя заботу о четверых младших братьях и сестрах и, что называется, вывел их в люди.
У Песталоцци имелись совсем иные таланты. Однако желание поразить Анну тем, как он построит крепкое хозяйство; стремление создать тихое поприще, жажда жить спокойной обеспеченной жизнью, возникшая на фоне фантазий о создании семьи, — оказались настолько сильны, что от них невозможно было отказаться.
Как и всё, что он делал, Песталоцци учился истово: записывал все теоретические выкладки, регулярно, по несколько раз в день, обходил ферму учителя, беседовал с крестьянами, которые так и не смогли понять, что делает здесь этот взлохмаченный, невысокий человек, донимающий их неясными вопросами.
А что мудрый Чиффели? Замечал ли он бесплодность попыток своего ученика? Он об этом вообще не думал. Учитель был захвачен страстным желанием своего ученика стать фермером и, как мог, помогал ему осуществить мечту. Тем более сам Чиффели считал, что фермерство — очень правильное занятие для мужчины, особенно для того, кто хочет улучшить жизнь крестьян.
Песталоцци казалось, что все довольно просто. Надо завести хозяйство, где он организует все так же, как у Чиффели. Его крапп принесет доход — это ведь очень нужное растение. Если у Чиффели получилось, — почему у него не выйдет?
Между тем заканчивается переписка с Анной. Иоганн Генрих и Анна идут в церковь. Песталоцци становится семейным человеком.
Довольно быстро Анна забеременела. Наступает пора думать о собственном жилье, понятно, — не в городе. Это должна быть усадьба, вокруг которой и расцветет его ферма.
Мечты прекрасны. Денег нет.
Преодолев все, что нужно в таком случае преодолеть, Песталоцци обращается к тестю с просьбой дать денег на покупку земли и дальнейшее строительство на ней дома.
Ганс Якоб, разумеется, колеблется, советуется с женой.
Аргументы денег не давать — очевидны. А аргументы помочь зятю — существуют ли они?
Честно говоря, нет. Все, что мы понимаем про Песталоцци, разумел, естественно, и опытный Ганс Якоб Шульт.
Да, его зять учится у знаменитого Чиффели, который лично — со всеми его революционными взглядами — Шульту весьма несимпатичен, но он не может не признать, что этот «сельскохозяйственный революционер» — успешный фермер.
Да, Шульт видит, что Песталоцци всерьез взялся за дело, относится к нему не только страстно, но и серьезно.
Но зять по-прежнему тестю не нравится. Его вечно взлохмаченные волосы и то, что он одевается чисто, но не аккуратно… Эти мятые штаны с подтяжками… Раздражает.
Семья Шульт колеблется.
И тут в переговоры вступает Анна — любимая, хотя и, по мнению отца, вздорная дочь.
Беременная дочь уговаривает отца и мать дать денег на землю и постройку усадьбы ради будущего сына. Тогда, как вы понимаете, не было никакого УЗИ, но почему-то Иоганн Генрих с женой всегда были убеждены, что у них родится именно сын, и не ошиблись.
Любимая дочь просит за внука… Серьезный аргумент. И семья Шульт все-таки решает помочь вздорному зятю.
Однако Ганс Якоб не был бы купцом, если бы дал столько, сколько надо Песталоцци. Да, он поможет. Его совесть будет чиста перед будущим внуком. Но возможности его ограничены.