себе временный бук со временным доступом для каждого визита ко всем, кому успел наступить на ногу.
Ирнчин возненавидел его за другое: Чача отлично отыскивает уязвимости во всех уровнях системы безопасности. Как будто они сами на него прыгают, честное слово. И вроде хорошо, что их отыскивает Чача, а не кто-нибудь злонамеренный, но кулаки у Ирнчина ой как чешутся – Янка аж время от времени приходит ко мне пересидеть, пока он дома метелит боксёрскую грушу. Не потому, что за себя боится, конечно, а просто тяжело смотреть, как его колбасит.
Но дела идут в гору, работа канцелярии всё больше начинает напоминать качественный часовой механизм, у Азамата появляется больше свободного времени. Чача исправно внушает трепет всем дворцовым службам, но при этом исключительно корректен, когда принимает звонки или по просьбе Азамата отвечает на письма.
– Где ты так хорошо выучил всеобщий? – спрашивает Азамат как-то раз, когда мы втроём идём из офисной части в жилую.
– В свободное время занимался на курсах, – быстро отвечает Чача. Я замечаю, что он тут же принимается наглаживать большим пальцем ногти остальных. То ли смутился от похвалы – но Азамат говорит, он никогда не смущается, – то ли с курсами было что-то не так…
– А сейчас продолжаешь? – не заметивший ничего Азамат поддерживает светскую беседу.
– Нет, сейчас… – Чача хмурится. – Свободного времени мало.
– Ещё не за всех их работу сделал? – усмехаюсь я.
– Нет, – он мотает головой в своей немного неестественной манере. – Я пытаюсь отсудить свои неустойки по старым договорам.
Азамат обращает на него удивлённый взгляд.
– Ты через Старейшин судишься? А почему ко мне с этим не пришёл?
Чача внимательно изучает собственные ноги, наступающие ровнёхонько на половицы на равном расстоянии от краёв и на безопасном расстоянии от торцов.
– Зазорно пользоваться служебным положением в личных целях, – наконец произносит он тихо.
– Ну я же не говорю, что обязательно всё бы тебе присудил, невзирая на то, на чьей стороне справедливость, – немного обижается Азамат. – Подождал бы своей очереди, как все. Просто это было бы одним днём, а так ты полгода будешь таскаться с бумажками.
– Мне не в тягость, – так же тихо отвечает Чача и снова начинает натирать свои ногти.
Азамат собирается что-то ещё сказать, но тут в конце коридора распахивается дверь наших покоев, и оттуда вылетает Алёнка, преследуемая Алэком, преследуемым двумя нянями.
– ПаааааАААааапаААААааа! – верещит она и только что не взбирается по его ноге. Азамат, впрочем, сам ей помогает, и в итоге дочка оказывается у него на плече с видом, как будто покорила пару вселенных.
– Ну и ладно! – с деланым безразличием заявляет Алэк. – Меня папа ещё завтра на плече покатает, а ты с нами не пойдёшь!
Азамат и правда собирается завтра с визитом в Имн-Билч и тащит с собой Алэка и Кира, потому что на официальные визиты положено таскать семью. А нам с Алёнкой вышло послабление: мне по долгу службы, я ведь не просто Хотон-хон, но ещё и министр, а ей по возрасту – трёх лет пока нет.
– У меня два плеча, – замечает муж, снова наклоняясь, чтобы подхватить Алэка. Тот забирается сам, как обезьянка на пальму, даже подсаживать не приходится.
– Извините, Ахмад-хон! – склоняются добежавшие няньки – один из братьев Тирбиша и его друг. – Они гонялись друг за дружкой, и тут вдруг княжна дверь открыла. Ещё вчера не умела!
Азамат поворачивает голову, чтобы посмотреть на своё изделие снизу вверх с отеческой гордостью, а я вот тяжело вздыхаю в том смысле, что надо придумывать какие-то новые замки от шаловливых ручек. Обычные противодетские Алэк уже давно наловчился открывать, а они с сеструхой обычно заодно.
Алёнка в ответ на Азаматовы вопросы начинает рассказывать, чем она сегодня занималась. Понимаем мы её с пятого на десятое, но няньки и Алэк поясняют: рвала траву в саду, вычёсывала Филина, сбежала во время прогулки и залезла в лужу поплавать. Я не знаю, как мы переживём кризис двух лет.
И тут я замечаю, что Чача всё ещё стоит рядом, чуть поодаль, смотрит на Азамата и улыбается. Никогда раньше не видела, чтобы он улыбался. Выглядит это криповато, и я тайком дёргаю мужа за складку диля, взглядом показывая на секретаря.
Азамат ловит его взгляд и улыбается в ответ.
– А у тебя детки есть?
Чача вздрагивает и теряет улыбку, тут же принимаясь гладить свои ногти. Пару раз откашливается.
– Ахмад-хон, мне нужно взять выходной, – внезапно заявляет он.
– Конечно, – озадаченно говорит Азамат. – Ты можешь брать восемь выходных каждый месяц, когда тебе удобно, по согласованию со мной. Когда ты хочешь отдыхать?
– В ближайшие дни. Завтра, – выпаливает Чача, как будто у него горит.
– Ну-у… – Азамат выуживает из кармана телефон и сверяется с календарём, держа руку так, чтобы Алёнка не дотянулась ухватить. – Завтра меня нет на месте, и я бы предпочёл, чтобы ты подежурил в офисе. До послезавтра твой выходной ждёт?
Чача сглатывает, как будто это даётся ему болезненно, но кивает.
– Да. Спасибо. Я возьму два дня.
Азамат пролистывает календарь и растерянно кивает.
– Хорошо, два так два.
– У тебя всё хорошо? – интересуюсь я на всякий случай. – К целителю не надо?
Чача отрывисто мотает головой.
– Всё хорошо, всё хорошо. До свидания.
И исчезает за дверями лифта.
– Коть, – спрашиваю осторожно, – а его Ирнчин разве не проверял? Ты про детей спрашивал – но ведь у Ирнчина есть досье на весь дворцовый персонал, разве нет?
– Проверял, – вздыхает Азамат. – Но выяснил только что родом он из деревни под Имн-Билчем, а носит его по всему Мудангу. Нанимается то к купцу, то к законнику, но, как ты знаешь, долго его не терпят. Что уж у него там с семьёй… В анкете ничего не указал, во всяком случае.
Не знаю, как Азамату, а мне от сочетания этой улыбки с неизвестными обстоятельствами жизни становится не по себе.
9. Арай
До прихода Исара оставалось полчаса. Она не знала, куда он её потом повезёт – к какому-то купцу или в трактир? Но как ей полагалось выглядеть и вести себя, знала хорошо. К счастью, она привезла пару нарядных комплектов с собой – тогда думала, что на учёбе нужно будет выглядеть прилично. У неё и в мыслях не было, что в Доме Целителей выдадут почти одноразовую униформу со штанами и тапочками. А когда узнала, то одновременно расстроилась и обрадовалась. Расстроилась, потому что такое носить – себя не уважать, а обрадовалась, потому что в униформе, да ещё и неприглядной, проще слиться с интерьером и не привлекать к себе лишних взглядов.
Но вот сейчас нарядный диль как раз пригодился.
Арай покрутилась перед зеркалом в душевой Дома Целителей. Встреча была назначена вечером, и Арай не стала отпрашиваться на весь день. Тем более, что в халупе, которую она снимала, удобства были гораздо хуже, чем на работе. Тут тебе и душ, и фен… А дома только бочка, в которую надо самой из колодца натаскать воды, самой же натопить печь, вскипятить бак, а потом мыться ковшиком в щелястой покосившейся купальне.
Нет, зачем всё это, когда можно спокойно помыться на работе, высушить волосы, а домой уходить только поспать и переодеться? Спать там, правда, тоже было не очень-то комфортно, на старых слежавшихся дифжир в таком же покосившемся, щелястом доме. Но вариант с диванчиком в ординаторской её смущал. Там постоянно зависали сотрудники и товарищи по образовательной программе.
Хотя какие они ей товарищи?
Арай вышла из туалета и пошла в раздевалку к своему шкафчику. За то время, что она мылась и одевалась, кто-то уже успел подсунуть в вентиляционную щель записку. Арай с привычной брезгливостью двумя пальцами донесла её до урны и выкинула, не читая. Ничего хорошего она бы там всё равно не увидела.
Спохватившись, она подбежала обратно к шкафчику и засунула руку под гору кое-как сваленной одежды. К счастью, коробка была на месте. Арай быстро огляделась, удостоверилась, что в раздевалке никого нет, быстро выдернула из коробки жемчужное колье и застегнула его на себе дрожащими пальцами. Потом снова засунула коробку под ворох тряпья и наконец выдохнула.
Раздевалкой вообще мало кто пользовался. Почти все земные целители жили на втором этаже того же здания, а Хотон-хон не считала зазорным приехать, а то и прийти на работу прямо в спецодежде, максимум накинув поверх неё диль или шубу. Большинство студентов образовательной программы тоже жили в комнатах на втором этаже. Здесь появлялся только один, который снимал жильё в городе, и ещё лаборанты Дэн-хона, помогавшие ему с исследованиями.
После своей внезапной свадьбы, которую Арай до сих пор подсознательно считала каким-то сном или заблуждением, по идее, у неё была возможность тоже вселиться в комнату наверху. Но для этого по-прежнему требовалась подпись спонсора. К отцу она с этим никогда бы не обратилась, да и он теперь не мог считаться её спонсором. А Исара она банально забыла попросить, пока он не уехал.
– Что, решила всё-таки соблазнить кого-нибудь из землян? – раздался за спиной насмешливый голос одного из лаборантов, и Арай подпрыгнула, едва не сломав ноготь о дверцу шкафчика.
– Я с мужем встречаюсь, – буркнула она, запирая шкафчик. Раздевалка была общая для всех – надо думать, проектировщик здания не предполагал, что в нём могут работать разнополые сотрудники. Хорошо хоть у душевых кабинок двери запирались.
– Давай-давай, – одобрил лаборант. – Может, он наконец тебя убедит освободить место под кого-то, кому реально работа нужна.
– На моё место никто не претендует, – привычно огрызнулась Арай, но уверенности в её голосе не было. Раньше она думала, что её взяли на невостребованное место: в конце концов, мало кто хотел связывать свою жизнь с таким грязным делом, как целительство, да и разве принял бы кто-то женщину в обучение, если были другие варианты? Но в памятный день Хотон-хон сказала, что Арай – лучшая студентка, а значит, она могла и правда кого-то потеснить, когда пришла в программу. Арай было неловко от этой мысли. Нет, уходить она больше не собиралась – чего теперь-то, когда никто за ней не гонится по всей планете? Просто нехорошо как-то у других отбирать возможности…