СЦЕНА ПЕРВАЯ
Подобное глумленье над святыми
Не редкость: мы, изгнанники, должны
Сносить с терпением нападки, веря,
Что это нам ниспослано как искус,
Чтоб стойкость нашу испытать.
До страсти
Сей человек мне мерзок; он язычник,
И верьте, говорит по-ханаански!
Он, точно, нечестивец.
У него
На лбу — знак зверя. Ну, а что до камня,
Тут дело темное. Мутит язычник
Своею философией народ.
Что ж делать, добрый брат мой, покоримся!
Все средства хороши, коль служат целям
Святого дела.
Но его приемы
Нам непригодны; для святого дела
Святой потребен путь.
Ну, не скажите
Дитя греха порою может стать
Орудьем провиденья! И должны мы
Терпимей быть к людскому естеству,
Живущему среди паров металла,
Что отравляют человечий мозг
И яростью его преисполняют.
Найдем ли мы безбожников на свете
Свирепей поваров? Кто нечестивей
И злее стеклодувов? Где мы больше
Служителей антихриста находим,
Чем средь литейщиков колоколов?
Что сатану, врага людского рода,
Столь сатанинским делает, скажите?
Лишь пребыванье вечное его
Вблизи огня, в чаду паров кипящих
И серных, и мышьячных! Мы должны
Вникать в суть дела, чтобы разобраться
В первопричине настроений наших.
А вдруг по окончании работы
В нем постепенно стихнет злобный гнев
И, воспылав религиозным рвеньем,
Он ревностно восстанет на защиту
Благочестивой нашей веры против
Кровавых мишуры и фальши Рима?
Повременим идти к нему, покуда
Не в духе он. Вы зря его корили
Успехом наших гейдельбергских братьев,
Не взяв в расчет, что нам необходимо
Поторопить его с работой, дабы
Умолкнувшим святым дать снова голос,
А нам сие под силу будет, только
Когда мы в собственность получим камень.
Один ученый брат, шотландец родом,
Внушил мне, что aurum potabile[105]
Единственное действенное средство,
Которое заставить может судей
Вникать в суть дела. Значит, не мешает
Нам ежедневно им его давать.
Не слышал я полезней наставлений
С тех пор, как светом веры озарен!
Да, жаль, что слишком я перестарался
В своем усердье.
Что ж, войдем к нему.
Был движим я высоким побужденьем
И бескорыстным. Постучим сперва.
Мир дому этому.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Пришли? Ну то-то!
Пора! Ведь ваши шестьдесят минут
Прошли, и чуть не полетели к черту
Furnus acediae, turris cireulatorius:[106]
Реторты, колбы — все бы стало пеплом.
Как! Здесь Анания? Вернулся, грешник?
Нет, уничтожу все!
Сэр, успокойтесь!
Наш брат Анания, смирив свой дух,
Явился к вам молить о снисхожденье,
Признав, что он, в порыве благочестья,
Переусердствовал излишне.
Это
Меняет дело!
Верьте, наше братство
Поистине желанья не имело
Вас огорчить хоть чем-нибудь. Напротив,
Готовы братья помогать охотно
В любых проектах вам.
А это сильно
Меняет дело.
Оцените сами
Сиротское добро и дайте список
Того, что вам еще потребно будет
Для благостных трудов. Вот кошелек —
Преподношение святого братства.
А это уж меняет дело в корне.
Ну, поняли, как надо поступать?
Не зря я толковал про этот камень!
Ведь нужен он не только для вербовки
Наемных сил за морем; и не только
Для упроченья вашего союза
С голландцами, чей флот хотите вы
Из Индии привлечь себе на помощь,[107] —
Лечение целебным этим камнем
Одно уже доставит вам повсюду
Единомышленников и друзей
И партию свою. Вот предположим,
Что кто-то из влиятельных вельмож
Подагрой болен; стоит вам послать
Ему всего три капли эликсира —
Как он здоров — и, значит, ваш сторонник!
Другой сановник от водянки пухнет —
Он примет огнестойкий ваш состав
И снова молод! Вот еще вам друг.
К вам может обратиться и старуха
С душою молодой, но дряхлым телом,
Негодным для постели, и лицом,
Которому румяна не помогут.
Вы маслом с тальком подновили даму —
И новых обретаете друзей
В лице ее и всех ее знакомых.
Пришел к вам лорд, терзаемый проказой,
Иль сифилитик из дворян, иль сквайр
Больной и тем и этим, — вы взглянули
И сразу же беднягу исцелили
Одним втираньем вашего лекарства, —
И все растет, растет число друзей.
Да, способ плодотворный!
А затем
Вы адвокату превратить посуду
Беретесь к рождеству из оловянной
В серебряную.
К рождеству христову!
Прошу вас!
А, опять ты за свое!
Не буду больше!
Или позолоту
В литое золото. Поймите, всюду
У вас друзья. Нешуточное дело
Иметь возможность войско снарядить!
Да вы откупите, коль захотите,
Все земли у французского монарха
Иль Индию у королей испанских.
Для вас препон не будет никаких
В борьбе с духовною и светской властью.
Воистину вы правы. Светской властью
Мы сами станем.
Ясно! Кем угодно!
Вы сможете тогда и прекратить
Ораторские ваши упражненья
И распевание псалмов. А впрочем,
Конечно, тем, кого не чтят в стране
Из-за религиозных расхождений,
Приходится для привлеченья паствы
Изобретать особые распевы.
Вытье ж псалмов, как всякому известно,
На женский пол воздействует изрядно
И нравится флегматикам. Оно
Вам заменяет колокол!
Неправда!
Колокола — бесовская затея,
А вот псалмы — от бога.
Нет, я вижу,
Для вас стараться — только время тратить.
Ох! Лопнуло терпенье! Все сейчас же
Повыкину к чертям! Я не желаю,
Чтоб мучили меня!
Прошу вас, сэр!
Все истреблю! Я говорил ему!
Сэр, не взыщите! Этот человек
Раскаялся и вспоминать не станет,
При всем своем благочестивом рвенье,
Вам неугодные псалмы. А кстати,
В них, с полученьем камня, отпадет
Нужда.
Равно как отпадет нужда
Носить личину святости, чтоб вдов
Приманивать в надежде на наследство
И принуждать взалкавших рая жен
Мужей своих на благо церкви грабить;
Нужды не будет представлять к взысканью
Просроченный всего лишь на день вексель
И должника пускать с сумой, ссылаясь
На волю провиденья; не придется
Скоромным обжираться по ночам,
Себе назавтра облегчая пост
И, к умиленью братьев и сестер,
Служа примером умерщвленья плоти;
Или собранью слушателей жадных
Бросать, как кость, мудреные вопросы
Такого рода: что угодней богу —
Охота или травля? И должны ли
Матроны-христианки завиваться
Или носить парик? И не грешно ли
Им прибегать к крахмаленью белья?
Крахмальное белье — великий грех!
Прошу, оставьте это без вниманья. —
Угомонись, ревнитель неуемный! —
Сэр, продолжайте!
Незачем вам будет
Прелатов клеветою обливать,
Боясь, что вам за то отрежут уши
И навсегда возможности лишат
Внимать молитвам скудоумным. Также
Вам не придется поносить театры,
Усердствуя в угоду олдермену,
От чьих щедрот живете вы; иль врать
До хрипоты в припадке лицемерья.
Приемы эти станут бесполезны,
Равно как ваши имена: Смиренье,
Гонение, Злосчастье, Воздержанье,
Придуманные вами из тщеславья
И для прельщенья слуха прихожан.
Да. сэр, мы применяем эти средства,
Придуманные братством, чтоб повсюду
Свет нашего ученья разливать
И обретать с их помощью известность
И без труда, и быстро.
Это мелочь,
Нуль по сравненью с чудотворным камнем!
Он — плод искусства ангелов господних,
Природы дар, божественная тайна,
Несущаяся в облаках с востока
На запад; и идут о нем преданья
Не от людей — от духов!
Ненавижу
Преданья! Я не верю им.
Тсс!
В них
Один сплошной папизм! Нет, не желаю
Молчать... я не...
Анания!
Не стану
Потворствовать безбожнику такому
И поносить святых. Не потерплю...
Отлично вытерпишь, не околеешь.
Он одержим неукротимым рвеньем,
Но в остальном — святой, достойный брат;
Он скуден знаньем, небогат умом,
Но золотую истину обрел
Благодаря щедротам откровенья.
А золота довольно у него,
Чтобы скупить сиротское добро?
Назначили меня опекуном,
И я по доброте и долгу чести
Обязан для своих сирот-бедняжек
Все сделать, что могу... не забывая,
Само собой, об интересах братства.
Имущество сироток в кладовой;
Туда ступайте, инвентарь составьте,
Назначьте цену и платите деньги,
И это все, что надо нам от вас.
Потом на вещи брызнем эликсиром,
И олово вдруг станет серебром,
Медь — золотом. Я сдам их вам по весу.
А сколько братству ожидать еще?
Подумаем: в какой сегодня фазе
Луна? Спустя дней восемь, девять, десять
Она посеребрится; и затем
Три дня лимонизироваться будет...
Примерно этак через две недели
Ваш магистерий будет в лучшем виде.
Точнее, в день второй недели третьей
В девятом месяце?
Да, мой красавчик
Анания!
Во что ж нам обойдется
Имущество сирот?
Да марок во сто.
Там воза три, не меньше, а ведь это
Шесть миллионов верных принесет вам.
Но мне для топки нужен уголь.
Как?
Последняя закладка, и конец.
Необходимо пламя довести
До ignis ardens;[108] мы уже прошли
Fimus equinus, balnei, cineris[109] —
Все меньшие теплоты. Но коль скоро
Святой казне дороговато это
И братству нужно деньгами разжиться, —
Могу помочь: все олово, какое
Вы купите, я растоплю немедля
И, подмешав тинктуру, начеканю
Для вас голландских долларов, не хуже
Тех, что казна чеканит в Нидерландах.
А вы сумеете?
Да, и готов
Подвергнуть их тройному испытанью.
Вот будет радость для святого братства!
Но это в тайне вы должны хранить.
Простите, а законен акт чекана?
Законен? Мы не признаем законов![110]
Подумаешь, чекан чужой страны!
И не чекан, а переливка.
Верно!
Ведь переливка денег-то законна!
Ну да!
Конечно.
Без сомненья! Верьте
Анании — он редкостный знаток
В вопросах совести.
Мы спросим братьев.
Они одобрят и сочтут законным,
Я убежден. — Где вы займетесь этим?
Потом поговорим, ко мне пришли,
А вы покуда вещи осмотрите,
Пройдите в кладовую. Вот вам опись,
Сейчас приду к вам.
Кто там? Фейс, иди!
Ну как, сорвал ты куш?
Чуму сорвал я!
Ведь этот враль паршивый не пришел!
Да что ты говоришь?
Я там крутился
До этих самых пор и — никого!
Так на него решил ты плюнуть?
Плюнуть?
Сам черт и тот бы плюнул на него.
Проклятье! Что я, мельничная кляча,
Чтоб день ходить вокруг него без толку!
Давно я знаю эту птицу!
Было б
Вершиной мастерства его обжулить.
Ну, дьявол с ним! Есть новость позанятней.
Вот что, душа моя, коллега-сводник:
Сюда приехал по своим делам
Один испанский граф, ну, словом, дон,
И он привез с собою снаряженье —
Шесть пар штанов, что будут вдвое шире,
Чем три голландских шлюпа, и немало
Других штанов — коротких. Он набит
Пистолями и прочею монетой
И явится с минуты на минуту
Затем, чтоб укрепляющую ванну
Принять у нас (но это для проформы),
На деле же — атаковать наш замок,
Наш дуврский форт, твердыню, цитадель,
Наш бастион, короче — нашу Дол!
А где она? Пусть приготовит ванну,
Духи и ужин, тонкое белье,
А главное — пусть ум настроит свой
На то, чтоб выдоить его до капли.
Где потаскушка?
Явится сейчас.
А я с ханжами только счет закончу
И скоренько вернусь.
Так здесь они?
Итог подводят.
Сколько?
Сотня марок!
Вот здорово! День хоть куда, ей-богу!
Дал десять фунтов Маммон; три — мой клерк,
Табачник — португалку! Братство — сто!
Так, не считая будущих доходов
От дона и вдовы, я пай свой нынче
Не продал бы за пятьдесят...
Чего?
Конечно, фунтов, Дол, душа моя!
Ты уж готова?
Да, лорд-генерал,
Скажи, какие вести с поля боя?
Там несколько бойцов, что окопались
И под прикрытием своей науки
Схватиться порешили с целым миром,
Сидят себе, толстеют да хохочут
При мысли о трофеях, приносимых
Их вылазками каждый божий день.
Вот, например, в счастливый этот час
Отважный дон пленен моею Долли,
И выкуп взять теперь с него вольна ты,
Прелестница; тебя еще не видев,
Цепями глаз твоих уже он скован
И будет брошен на твою перину,
Пускай он сгинет, как в темнице, в ней.
Ты, Долли, промытарь его без сна
Своею трескотней до той поры,
Пока не станет он совсем ручным,
Как дрозд зимой или как муха в банке
С вареньем; ты попридержи его,
Как в улье, под лебяжьим одеялом
На простыне батистовой, покуда
Начнет нам мед и воск давать наш птенчик.
А кто он, генерал?
Adelantado,[111]
Гранд, цыпочка. Мой Деппер был здесь?
Нет.
А Дреггер?
Тоже нет.
Чума им в глотку!
Вот копуны! Связался же с дерьмом
В такой удачный день!..
Ну как? Покончил?
Разделался. Они уже ушли,
И деньги в нашем банке, Фейс. Теперь
Найти бы нам старьевщика не худо
И эту рухлядь сбыть вторично!
Черт!
Все это Авель купит для хозяйства,
Коль мы ему вдову пообещаем...
Благая мысль! Даст бог, придет он и...
Не дай господь, чтоб он пришел, покуда
Не сладили мы с новым делом.
Фейс,
Как ты напал на этого испанца?
Какой-то дух записку подал мне,
Когда кружил я в ожиданье Серли
Близ церкви (у меня везде шпионы!).
Сатл, наши ванны стали знамениты
Благодаря моим трудам. Ну, Дол,
Готовь-ка к бою девственность свою;
Бери нахрапом; трепещи, как рыбка;
Целуй взасос; болтай что ни взбредет.
Испанское высочество, мой ангел,
По-нашему не смыслит ни бельмеса,
Тем проще обмануть его. Он едет
Сюда тайком, в наемном экипаже;
В проводники к нему подослан мною
Наш кучер. Больше нет с ним никого.
Кто там?
Не он ли?
Нет, еще не время.
Кто?
Клерк ваш Деппер.
Видно, бог так хочет.
Царица фей, скорее наряжайся!
Ну, доктор, мантию напяль и живо
Спровадь его.
Тут дело затяжное...
А ты знай действуй под мою подсказку,
И мы турнем его.
Ах, черт, клиенты!
И Авель тут, и, кажется, тот самый
Буян-наследник, жаждущий дуэлей.
А вдовушка?
Да нет, ее не видно.
Ну, испарись!
Пожалуйте, входите!
А доктор трудится для вас вовсю,
Хоть уломал его я еле-еле;
Он утверждает, что, играя в кости,
Вы будете особенно счастливы.
Он в жизни не слыхал, чтоб так тряслась
Ее величество над кем-нибудь;
О вас дала столь лестный отзыв тетя,
Что лучше не придумаешь!
А я
Ее величество увижу?
Да!
И даже поцелуете!
Ну, Авель,
Ты шелк принес?
Нет, сэр; но вот табак.
А, молодец! Но шелк ты не забудешь?
Нет, капитан. Вот это мистер Кастрйл,
Привел я к вам его.
А где вдова?
Он говорит — придет.
Ах так? Отлично!
Сэр, ваше имя Кастрил?
Да, я лучший
Из Кастрилов. Ведь мой доход иначе
Не составлял бы тысячу пятьсот!
Где доктор? Мне табачник говорил,
Что кое в чем он смыслит. Сведущ он...
В чем именно?
В делах дворянской чести.
До тонкости ли знает он, как надо
Дуэль затеять?
Сразу видно, сударь,
Что вы здесь новичок, коль так спросили.
Нет, сударь, не такой уж новичок!
Я слышал ваших забияк и видел,
Как в лавке у него они курили.
Дымить и мы по-всякому ловки,
Но я хочу уметь курить и драться
Так, как они, чтоб, воротясь в деревню,
Заняться этим там.
Насчет дуэлей
Могу сказать — вас доктор посвятит
Во все детали. Он покажет вам
Изобретенный им самим прибор —
Определитель драк. Назреет ссора —
И сразу же прибор определяет,
Как кончится она — грозит ли смертью,
Иль безопасна; как ее вести —
Вполоборота или по прямой,
И ежели не под тупым углом,
То не под острым ли. Все преподаст он —
Научит, как обманывать других
И поддаваться на обман.
Что, что?
Как поддаваться на обман?
Ну да!
По кругу, или, скажем, по косой,
Но никогда не врать прямолинейно!
Ведь эти теоремы изучает
Весь город, сэр, и обсуждает их
Обычно в академиях обжорства.
А учит он, как жить своим умом?
Чему угодно! Он вникает сразу
В любую тонкость. Доктор-то меня
И сделал капитаном. Кем я был
До встречи с ним два месяца назад?
Дубиной — вроде вас. Его метода:
Сперва он вас ведет в кабак.
Ну нет!
В кабак я ни ногою.
Почему?
Играют там, да больно уж плутуют.
А вы хотите щеголем прослыть
И не играть?
Нет, карты — разоренье!
Да что вы, сэр, напротив! Кто продулся,
Тот лишь игрою поправляет дело.
А как живут своей смекалкой те,
Кто промотал шесть ваших состояний?
В год по три тысячи?
Хоть сорок тысяч!
Ужели есть такие?
Есть, конечно!
И до сих пор все щеголи они.
Вот джентльмен — шиш у него в кармане,
Несчастных сорок марок годовых,
Какие это деньги? Ну, а доктор
Устроит так, что некий дух везенья
Слетит к нему, и через две недели
Мой баловень неслыханной удачи
Обставит вас и столько загребет,
Что хватит на баронское поместье.
И вот уж он желанный гость повсюду
На рождество и просто в день любой,
И где б ни шла игра — он председатель;
Ему почет и лучшее вино;
Ему везде бесплатно преподносят
Бокал-другой Канарского; кладут
Без пятен скатерть, самый острый нож;
Дичь с вертела несут. Да за него
Все наши кабаки передерутся
Не хуже, чем театры за поэта.
Хозяин сам назвать его попросит
Любимейшее блюдо (это будут
Креветки в масле, надо полагать);
Непьющий выпьет за его здоровье,
Поскольку он персона из персон
На пиршестве...
А вы не врете, часом?
Да провалиться мне! Ну что за мысль!
Иль вот, к примеру, отставной вояка,
Которому перчаточник иль шорник
И те отпустят в долг лишь по две пары
Своих изделий. Но вояка этот
Заводит дело с доктором, и глядь —
Уж у него и средства появились,
Чтоб содержать своих любовниц, слуг
И самого себя, да так роскошно,
Что все дивятся!
Неужели доктор
И этому способен научить?
И многому другому. А когда
Лишитесь вы земель (с землей возиться
Не любят долго светские повесы),
Все проживете, вас прижмет с деньгами
И доступу не будет в кабаки,
Тогда пред вами доктор развернет
Такую перспективу, сударь мой:
В одном ряду вы сможете увидеть
Наследников солидных, тех, чья подпись
И векселя имеют твердый курс
У всех без исключения торговцев,
Сбывающих им всяческую залежь;
Ну, а в другом ряду — купцы такие,
Кто совершает сделки самолично,
Чтоб не делиться частью барыша
С каким-то маклером; на третьем месте
Те лавки, где находятся товары
И ждут, чтоб ими занялись, —
Будь то сыры, синель, хмель, перец, мыло,
Табак иль толокно. Вы этим всем
Сумеете распорядиться сами,
Отчета не давая никому.
Неужто он такой мастак?
Ну как же!
И Авель знает. А какой он мастер
Устраивать для вдовушек богатых,
Наследников и женщин молодых
Необычайно выгодные браки!
Ему по этой части равных нет.
Съезжаются к нему со всех концов,
Чтоб получить совет, узнать судьбу.
Ах, господи! Пришлю-ка я сестру...
Но странно, что про Авеля сказал он...
Неслыханно! — Да, между прочим, Авель,
Не ешь ты сыру: от него хандра,
А от хандры — глисты. Но суть не в том.
Так вот, он мне сказал, что честный Авель
Всего один раз в жизни был в таверне.
Да, только раз.
Потом его тошнило,
Да как!..
Он вам и это говорил?
А как бы я узнал иначе?
Верно!
В тот день стреляли мы. Потом на ужин
Бараниною жирною объелись,
А мне она совсем не по желудку.
Да и вдобавок у него башка
Хмельного не выносит совершенно,
А тут еще визг скрипок, страх за лавку, —
Ведь он не держит слуг...
Вот голова
И разболелась....
Отвести его
Пришлось домой — так доктор мне сказал;
Тут добрая одна старуха...
Верно,
(Из Си-Кол-лейна) очень помогла мне
Травой стенницей и прокисшим элем,
Мне это стоило всего два пенса.
Но я однажды хуже захворал...
Ты с горя заболел, когда тебя
На восемнадцать пенсов обложили
Налогом за водопровод?
Да, верно,
Я думал даже — не переживу.
Ты облысел...
Да, сэр, от огорченья!
Вот так и доктор говорит.
Табачник,
Сходи-ка за сестрой моей; я должен
С ученым этим парнем повидаться
Перед отъездом; и сестре не грех бы.
Он занят, сэр; но коли есть у вас
Сестра и привести ее хотите,
То лучше самому вам это сделать —
Освободится скоро он.
Бегу.
Ну, друг, она — твоя! Тащи нам шелк!
А с Сатлом за вдову придется драться.
Идемте, мистер Деппер. Ну, видали,
Как ловко я клиентов разогнал,
Чтоб без помех обделать ваше дело?
Вы совершили все по ритуалу?
Да, все, и чистую надел рубашку.
Прекрасно! Эта самая рубашка
Большую сослужить вам может службу.
Свой пыл не хочет тетя показать,
Покуда не увидит вас. А слуг
Вы не забыли?
Нет, я взял с собой
Сто двадцать шиллингов для них в Эдвардах.
Так, так.
Соверны с Генрихом.
Прекрасно!
И Джемсами три шиллинга, а к ним
В придачу грот Елизаветы. Словом,
Тут ровно двадцать ноблей.
Хоть вы точны;
Но лишний нобль в Мариях не вредил бы.
Найдется и в Мариях, и в Филиппах.[112]
А, это много лучше. Где они?
Тсс... тише... доктор!
Отвечай, пришел ли
Племянник их величества?
Пришел.
А он постился?
Да.
Кричал ли «гав»?
Ответьте: «Трижды!»
Трижды.
Сколько раз
Кричал он «бэ-э»?
Ответьте, коль кричали.
Кричал.
Тогда в надежде, что племянник,
Как велено, исполнил ритуал
И уксусом все чувства пропитал, —
В залог грядущих благ царица фей
Дарит любимца юбкою своей,
Чтоб он ее надел при нас же, тут,
И шлет рубашки собственной лоскут
Ему на счастье. Это та тряпица,
В какую пеленать его царица
Готовилась; пусть носит без опаски
Лоскут сей на манер глазной повязки
С такою же охотою, с какой
Оторван он их милости рукой.
Пусть, вверя ей судьбу — так фея просит, —
Все ценности свои он на пол бросит.
И нет сомнений у царицы фей,
Что сделает он все в угоду ей.
Нет, нет, нельзя ей усомниться в нем!
Нет вещи, с коей он бы не расстался
По воле тети.
Кошелек бросайте,
Как сказано, и носовой платок.
О, все исполнит он в угоду фее.
Есть кольца? Киньте на пол! Есть браслет
С серебряной печаткою? Бросайте!
Ведь эльфов, слуг своих, пришлет царица
Вас обыскать. Так не хитрите. Если
При вас найдут хоть мелочь — вы погибли!
Ей-ей, я бросил все.
Что все?
Да деньги!
Все сколько-нибудь ценное бросайте!
Пусть Дол играет.
Вот впорхнули эльфы:
Они защиплют вас, коль вы солгали.
Подумайте!
Ой! Есть еще бумажка,
И в ней одна монета золотая.
Ти-ти!
Они все знают — говорят.
Ти-ти! Ти-ти! Есть у него еще!
Ти-ти! Ти-ти! Ти-ти!
В другом кармане!
Ти-ти! Ти-ти! Ти-ти! Щипать его,
Покуда не сознается.
Ой... ой...
Постойте же, ведь он племянник феи!
Ти-ти! Ти-ти, а вам какое дело?
Простите, дело есть! Сэр, коль честны вы,
Так устыдите эльфов — докажите,
Что невиновны!
Светом я клянусь,
Нет больше ничего!
Ти-ти, ти-то,
Ответила она, что он лукавит,
Ти-ти, до-ти, ти-та, — клянется светом
С повязкой на глазах!
Ну, тьмой клянусь,
Все бросил, кроме половинки кроны,
Привязанной к запястью — дар невесты,
Да вот еще свинцовое сердечко,
Его ношу я в знак ее измены.
Я знал, что что-то есть! И вы хотите
Из-за подобных пустяков навлечь
Гнев тети? Дайте мне! Ведь двадцать крон
Не жалко бросить для такого дела,
Ну, а сердечко, так и быть, носите.
Что там такое?
Что случилось, Дол?
Идет ваш рыцарь Маммон!
Черт возьми,
Забыл о нем! А где же он?
За дверью.
Ты не готов! Дол, дай его костюм!
Нет, упустить нам Маммона нельзя!
Нет, нет! А с этим дураком что делать?
Уж он на вертеле сидит.
Пусть ждет.
Найдем предлог какой-нибудь.
Ти-ти,
Ти-ти, ти-ти. Желает говорить
Со мною их величество? Иду!
Дол, выручай.
Кто там? Сэр Эпикур,
Хозяин мой все возится; пройдитесь,
Пожалуйста, по улице немного,
Уйдет он — я к услугам вашим сразу.
Скорее, Дол, скорее!
Мистер Деппер,
Вам шлет ее величество привет.
Ее узреть я жажду.
В этот миг
Она обедает в своей постели
И шлет вам угощенье от себя —
Имбирный хлеб и дохлого мышонка,
Чтоб ослабевший от поста желудок
Могли вы, при желанье, подкрепить,
Однако, если б потерпели вы
Еще немного, до свиданья с нею, —
Пошло бы это вам на пользу.
Сэр,
Он вытерпит. И час, и два потерпит
Он для ее величества, я знаю, —
Не начинать же все ему сначала.
Не должен он ни видеться ни с кем,
Ни говорить покамест.
Ну, так лучше
Затычку сунем в рот ему.
Какую?
Имбирный хлебец! Приготовьте, доктор!
Кто претерпел так много испытаний,
Чтоб заслужить любовь царицы фей,
Не станет спорить из-за пустяка.
Откройте рот, заткнуть его придется.
Куда теперь девать болвана?
В нужник.
Имею честь сопроводить вас, сэр,
В нужнейшее прибежище фортуны.
Надушено оно? Готова ванна?
Да, разве только запах крепковат.
Сэр Эпикур, минутку. Я сейчас!