Н а с т я. Ах, тетечка Липа, я обижусь!.. А он у вас жить будет?.. А я твоя племянница и каждый день к тебе приходить буду! А можно, я на него посмотрю? (Убегает.)
Л и п а. Настя, а лавровый-то листик забыла!
Смеется, возится у печки.
Г о л о с В а л е н т и н а. Олимпиада Федоровна!
Л и п а. Аюшки? (Распахнула окно.) Звал, Валентин Петрович?
В а л е н т и н. Нет ли досок каких?
Л и п а. А и нету, милый.
В а л е н т и н. А вон там чьи доски лежат?
Л и п а. То председателевы, Валюша. Собрался Сидор Сидорыч полы перестилать.
В а л е н т и н. Ага… Ну, ладно, ладно.
Л и п а (закрывает окно, идет к печке, поет).
Летят утки,
Летят утки…
И два гуся…
Входит Д а ш к а.
Д а ш к а. Здравствуйте, Олимпиада Федоровна!
Л и п а. Здравствуй, коли не шутишь. Поди, за лавровым листиком пришла?
Д а ш к а. Нет, сольцы подзанять хотела.
Л и п а. А вон стоит на печке — бери, коль надо.
Д а ш к а (даже не оглянулась на соль). И что это новый доктор от председателя доску поволок?
Л и п а. Ах, бес его прострели!.. А не брешешь?
Д а ш к а. Зачем бы я стала вас обманывать. Мне в том никакого интересу.
Г о л о с В а л е н т и н а. Олимпиада Федоровна! А пила у вас есть?.. Ага, нашел! (Звук пилы.)
Л и п а. Ой, лихо! Да он, никак, председателевыми досками мою крышу латает!
Д а ш к а. А еще из города и образованный. Уж на что у нас деревня, а среди бела дня никогда не волокут. А еще с первого взгляду доктор мне понравился. Такой приятный и культурно одетый. А теперь я на него и смотреть не хочу. Мой Яша куда самостоятельнее.
Л и п а. Бесстыжие твои глаза, Дашка. Давно ли Яков твоим стал?
Д а ш к а. А хоть и недавно. Коль Катька себя соблюсти не смогла, так пусть на себя и пеняет. Мужики таких не уважают, которые до загса ребенком обзаводятся.
Л и п а. Кобылица! Стоит, глазами водит… Шать из моей избы!
Д а ш к а. И что это вы, Олимпиада Федоровна, грубости такие себе позволяете. Какая вы отсталая и некультурная женщина. Даже ворованным пользуетесь. А еще у вас сын в институте учился!..
Л и п а. Проваливай откуда пришла!
Д а ш к а. Фи!..
Уходит, сталкиваясь в дверях с С и д о р и х о й. С и д о р и х а, высоченная и могучая, говорит басом.
С и д о р и х а (яростно). Ты что же это делаешь, Олимпиада?
Л и п а. Я-то? Обед варю.
С и д о р и х а. Обед? А доски?!
Л и п а. Какие доски, соседушка?
С и д о р и х а. Те, что под окнами у меня лежали!
Л и п а. А, видала, видала. Хорошие доски.
С и д о р и х а. Хорошие?..
Л и п а. А что? Или браку сунули? А на вид такие хорошие…
С и д о р и х а. Это для пола доски! Мы полы перестилать будем!
Л и п а. Дело нужное. Когда начнете? Когда потеплее станет? Подождали бы…
С и д о р и х а. Комедию ломаешь, Федоровна?! Где мои доски?..
Л и п а. Ай, родимая, али поперли досочки-то? Какой умник нашелся?
С и д о р и х а. Да ты же, ты!
Л и п а. Да ты что, милая?.. Все утро со двора не выходила!
С и д о р и х а. Да доктор же твой!
Л и п а. Ах, доктор… Так с него и спрашивай, голубка. Вот он — на крыше постукивает.
С и д о р и х а прислушивается. Ее могучее тело начинает колыхаться от смеха.
С и д о р и х а. Люблю тебя, Федоровна. Всегда насмешишь. Пес с ними, с досками. И полы у нас целехоньки, суженому моему что-то в печенку стукнуло.
Л и п а. Скупеет, должно.
С и д о р и х а. Похоже на то. Все в дом тянет, сладу нет. И не нужны доски вовсе, а купил по дешевке. Пусть, говорит, лежат. А зачем? Перво время я гордилась, что председателем его назначили, а теперь хоть бы и обратно. И покою нет, и от людей стыдно — что за жизнь? Куркулем стал, и меня туда же тянет. Теперь вот смешно, а доски-то и в самом деле жаль было… Чего готовишь?
Л и п а. Щи с баранинкой.
С и д о р и х а. Дай похлебать, не успела своих сварганить.
Л и п а. Сделай милость, ешь на здоровье. (Наливает щи.)
С и д о р и х а. Вот ведь скажи, не везет нашей Обуховке. Мужиков недостача. Те, что есть, или из ума выжили, или ума не набрались. И весь колхоз — одно бабье. И, конечно, бабам приятнее, чтобы ими мужичок командовал. Некого было поставить, так моего Сидора сунули. А что с него взять? Кисель — он кисель и есть…
Л и п а. А Терентий вот. Не скажи, парень знающий.
С и д о р и х а. Терентий ничего. Робок только.
Л и п а. Привыкнет.
С и д о р и х а. Молод, и матом не умеет — бабы слушаться не будут. (Смеется.) Меня бы председателем, а, Федоровна? Я бы за мужика лихо сошла. И бабочек бы в кулаке держала. Да вот беда — охоты нет. Маманя у меня ленивая была, и я такая. Не знаешь, не лечат от этого?
Л и п а. От чего?
С и д о р и х а. Ну, от лени-то.
Л и п а. Не слыхала. Да ты у доктора спроси.
С и д о р и х а. Был бы он бабой — спросила бы. А у мужика не стану: классовая гордость не позволяет… Хороши щички!
Л и п а. Добавить?
С и д о р и х а. Коль не жалко.
Л и п а. Не доски, чай…
С и д о р и х а (смеется). Корми меня щичками — я сама тебе все доски перетаскаю.
Л и п а. С тебя станется… Опять дождь, будь он неладен!
С и д о р и х а. Пусть польет — зеленя лучше пойдут.
Л и п а. Так-то так, да я в горнице не сеяла.
С и д о р и х а (смеется). И то!
В корыто с потолка капает.
Л и п а. Тебе смехи, а у меня плесень избу сожрет.
С и д о р и х а. Меньше вроде льет.
Л и п а. И верно, меньше, что ли?
Перестало капать.
С и д о р и х а. Помогли досочки-то. (Смеется.) А щички знатные… А ей-богу, давай меняться — щи на доски? Доски на щички, а? (Смеется.) Сказывают, в других колхозах столовые пооткрывали. Вот где жизнь! Кисельку тоже плесни, Федоровна… Славный киселек — не моему Киселю чета… Ей-богу, пошла бы поварихой, только бы дома не готовить.
Входит К у п и д о н. Плотный, загорелый, кудрявые волосы в беспорядке.
С и д о р и х а. Купидон пришел.
К у п и д о н. Как эт-так? Слыхать, доктор новый явился?
С и д о р и х а. Тебе-то на что, болезный?
К у п и д о н. Как эт-так? От головы чего…
С и д о р и х а. Голова ему мешает! Да тебе двух мало, пьяненький… Я знаю, ты вчера у Маньки литр самогону испил. Не пил — не болело бы.
К у п и д о н. Как эт-так? Невозможно отказать хорошим людям. Угощают. Очень теперь люди хорошие… Как эт-так?
С и д о р и х а. Не задаром угощают, знаю.
К у п и д о н. Как эт-так?
Споткнулся, хлопнулся в корыто, сидит. С и д о р и х а вот-вот лопнет от смеха.
Доктор приехал… Господи, какой я счастливый! (Плачет.)
Л и п а. Ты чего, Купидон Иванович?
К у п и д о н. Как эт-так? От счастья.
С и д о р и х а. Опять пьяный…
Л и п а. Вставай-ко, вставай, Купидон Иванович. Поднимайся.
С и д о р и х а. Этакий детина, и красота в тебе даже есть, а все пропадает ни за что… Спускается жилец-то, пойду.
Л и п а. Чего спешишь? Взгляни на доктора.
С и д о р и х а (засмущалась). Неловко. Стеснительная я с мужчинами незнакомыми… Спасибо за щички!
Смеется, уходит.
Л и п а. Веселая бабочка.
К у п и д о н. Как эт-так? Теперь люди пошли всплошь хорошие, заботятся о тебе, на путь наставляют… Ах, как хорошо! (Плачет.)
Л и п а. Ну, полно тут воду лить — у меня и так мокро. Шел бы домой, Купидон Иванович.
К у п и д о н. Как эт-так?
Л и п а. А так эт-так! Ногами! Ногами люди ходят.
К у п и д о н. И верно, домой. Ты знаешь, кто у меня дома? Жена. Образованная.
Л и п а. Знаю, знаю…
К у п и д о н. То-то. Пойду домой к жене моей образованной!
Уходит.
Л и п а. Иди, иди… Господи, и каких только людей нет на свете!
Входит В а л е н т и н.
В а л е н т и н. Ну? Как теперь?
Л и п а. Мастер ты, я вижу… Спасибо, Валентин Петрович. Перестала капать, прорва.
В а л е н т и н. Пока потерпит, а там железом покроем.
Л и п а. Железом?
В а л е н т и н. Не хотите железом?
Л и п а. Чудной ты, я смотрю… Садись-ка обедать.
В а л е н т и н. Пообедать можно, только вот корыто сначала…
Хочет поднять корыто с водой. Не получается.
Л и п а. Э, доктор, не так делается! (Легко подняла корыто, несет.) Попридержи-ка дверь, а то она у меня с норовом — думает, думает, да как даст пониже спины… (Ушла.)
В а л е н т и н. Ну-с, как дела, уважаемый доктор?.. А что дела? По-моему, ничего.
Достал туфли, снимает сапоги. Возвращается Л и п а, за ней вбегает Н а с т я.
Н а с т я. Доктор!..
Л и п а. Тише, оглашенная!
Н а с т я (сияя). Доктора зовут! С Катериной Закруткиной плохо! Доктор, миленький, скорее!..
В а л е н т и н. Да, да, иду. Только вот чемоданчик…
Н а с т я. Меня тетка Марфа послала, совсем, говорит, плохо!
Л и п а. А рада чего, коза? С человеком несчастье, а у тебя рот до ушей.
Н а с т я. Тетечка Липа! (Повисла у тетки на шее, целует.)
Л и п а. И совсем-то ты дура, племянница.
В а л е н т и н. Я готов.
Н а с т я. Пошли, пошли!
Л и п а. Валентин Петрович, а сапоги-то! Утонешь этак.
В а л е н т и н. Ах, да, да… (Насте.) Вы извините…
Обувает сапоги. Н а с т я, не сводя с него радостных глаз, ждет на пороге.
Уходят.
З а н а в е с.
Комната в доме К а т е р и н ы. Иконы в переднем углу. Дверь в соседнюю комнату. М а р ф а, высокая, величавая женщина, с ребенком на руках, напевает и укачивает его. Из соседней комнаты выходит В а л е н т и н.