(достает таблетки). На, мать, живи на здоровье.
Б а б к а А н и с ь я. Спасибо, родимый, и верно, хороший ты, доктор, уж такой хороший…
Входит расстроенный К у п и д о н.
К у п и д о н. Комсомольцы-то… Дашку на чистую воду вывели, теперь на молочной ферме страсть как бушуют. А там и до меня дойдет. Как эт-так?
Б а б к а А н и с ь я. Да ты-то в чем грешен, Купидоша?
К у п и д о н. Недостаток у меня. Двух бычков недостает. Куда делись, ума не приложу.
Б а б к а А н и с ь я. На трезвую голову считать надо, парень.
К у п и д о н. Двух бычков не хватает, как эт-так?
Б а б к а А н и с ь я. Эко, я смотрю, память у тебя девичья. Забыл, как инспектора по скоту провожали?
К у п и д о н. Тьфу, язви его!.. И верно.
Б а б к а А н и с ь я. То-то оно, что верно.
К у п и д о н. Что мне теперь делать? Висят на мне бычки…
Б а б к а А н и с ь я. Как не висеть! А ты скоро и вовсе голову в бутылке утопишь.
К у п и д о н. Так меня, так… Ругайте меня! Как эт-так? Нехороший я человек…
Б а б к а А н и с ь я. Не пил бы ты, Купидоша.
К у п и д о н. Не буду, крест — не буду. Брошу пить и человеком сделаюсь. Как эт-так?..
К у п и д о н, разговаривая сам с собой, садится у печки. Подбегает Н а с т я.
Н а с т я. Вот, Валентин Петрович! Готово!
В а л е н т и н. Спасибо, Настенька.
Н а с т я. Доктор… Валентин Петрович!
В а л е н т и н. Что, Настенька?
Н а с т я. Возьмите меня к себе. Помогать буду.
В а л е н т и н. Куда же я возьму тебя, Настюшка?
Н а с т я. А в больницу, сестрой.
В а л е н т и н. На сестру учиться надо.
Н а с т я. Да? Ну, хоть кем… Я за больными хорошо ходить буду.
В а л е н т и н. Верю, что ходить будешь хорошо, да больницы нет.
Н а с т я. Будет больница!
В а л е н т и н. Будет. Не может не быть. Только, может, через год будет, а может, через два. Ты бы в Ливаниху пошла, там недавно неплохая амбулатория открылась.
Н а с т я. Нет, я здесь хочу. Подать вам что, или полы в пункте вымыть, или сбегать куда… Очень прошу вас!
В а л е н т и н. Да кому ты помогать хочешь?
Н а с т я. Вам. (Смотрит застенчиво и бесстрашно.)
В а л е н т и н. Настюшка ты, Настюшка…
Н а с т я. Вы из-за Катерины такой смурый, да?
В а л е н т и н. Почему так думаешь?
Н а с т я. Видала, как с ней разговаривали…
В а л е н т и н. Ты ошибаешься, Настюшка. Мне сегодня немного… Немного голова болит.
Н а с т я. Из-за нее и болит.
В а л е н т и н молчит. Приближается б а б к а А н и с ь я.
Б а б к а А н и с ь я. Ох, милый, опять я к тебе. Ведь ты у меня, милок, совсем хлеб отбил. Перестали ко мне девки на посиделки ходить. А без девок и парни не идут. И скучно мне стало, прямо тошнехонько. В цельном доме я одна как перст. Не могу без людей, касатик… Может, при клубе какую должность определишь?
В а л е н т и н. Да не я, бабушка, должности определяю.
Б а б к а А н и с ь я. А все одно. Да я задаром, касатик. Что мне деньги, ну их! Ну, вот хоть печку вам топить буду, за порядочком послежу, чтоб не баловали больно.
В а л е н т и н. Печка у нас дело добровольное. Топи, бабуся.
Б а б к а А н и с ь я. Вот и спасибо, касатик, спасибо, родной. (Устраивается у печки. Купидону.) Заснул, что ли? Печь прогорела, а он думу думает.
К у п и д о н. Бычки-то…
Б а б к а А н и с ь я. Бычки, бычки! Сам бычок, прости господи! Просмотрел печь-то… Эй, девки! Дровец принесите!
Д в е д е в у ш к и приносят дрова.
Н а с т я. Валентин Петрович!.. Валентин Петрович? Репетировать пора. И занавес готов.
В а л е н т и н. Хорошо, Настюшка. Давайте репетировать.
Вбегает А г н и я С е р г е е в н а.
А г н и я С е р г е е в н а. Где председатель? Кто мне теперь за корову заплатит? Кто за корову заплатит? Это что же такое?.. Корова с моста сверзилась, ноги переломала, лежит, не поднимается. Я в суд подам!..
Входит Т е р е н т и й.
Н а с т я (Терентию). Корова у Агнии Сергеевны с моста упала.
А г н и я С е р г е е в н а. Мост дырявый, без перил совсем: как половодье снесло, так и осталось… А с коровой-то как? Без коровы теперь, а у меня детишек трое, что буду делать? А корову резать надо, хоть мясо продать. Ой, горюшко, не достать теперь такой коровы, не молоко, а сметана. Помогите хоть зарезать, рука не поднимается, а колхоз пусть за корову платит!..
А г н и я С е р г е е в н а и д в а п а р н я уходят.
Д е в у ш к а. Корова погибла — так и в клуб дорогу нашла.
Д р у г а я д е в у ш к а. Без коровы нельзя.
Т е р е н т и й. Мост… Опять мост.
К у п и д о н. Корова, бычки… Как эт-так? (Уходит.)
Т е р е н т и й. Мост — проблема. Который год проблема! Дороги — проблема. Вода — проблема. Сотни нерешенных проблем. Кто их решать будет, доктор?
Молчат.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Полуразвалившийся мост. Старая дуплистая береза над рекой. Деревня на высоком берегу. Широкие дали, закат в полнеба. Раздолье и… бесхозяйственность. Бесхозяйственность старая, замшелая, вросшая в пейзаж. Уж если брошена под открытым небом борона, так поросла травой и ромашками — природа замаскировала человеческую небрежность. И мост — совсем дрянной мостишко, а обветрен, солнцем прогрет, дождями обмыт, и за перилами, где они еще сохранились, травка растет.
От речки идет м а л ь ч и ш к а. Штаны засучены, кукан с рыбой, удочки на плече. Шагает по мосту к деревне. Скрылся. Тишина. Появляется И в а н. В хорошем плаще, в шляпе, с чемоданом.
И в а н. Вот она, Обуховка… Ничто не вечно под луной, но Обуховка — вечна. Даже мост тот же. Стоял, стоит… Стоит ли? (Пробует, усмехается.) Вообще стоит… И стоять будет, пока трухой не посыплется… Обуховка, Обуховка! Родина кленовая, березовая, тихая… Стоишь и стоять будешь. Здравствуй, Обуховка!
Проходят д е в у ш к и, здороваются.
П е р в а я д е в у ш к а (подталкивает другую). Еще из города какой-то…
В т о р а я д е в у ш к а. Под шляпой…
П е р в а я д е в у ш к а. Смешно мне, когда мужчина в шляпе!
Д е в у ш к и уходят.
И в а н (смотрит им вслед). Не узнали… Лисичка помельче стала. Раньше тут славные окуньки водились. Раз даже сома поймал. Кажется, вон в том старом дупле оставил я банку для червей. (Спускается к реке, уходит.)
Идут Л и п а и М а р ф а.
М а р ф а. И хорошо, что Киселя скинули.
Л и п а. У нас всё так — турнут человека и спасибо не скажут.
М а р ф а. Да так-то Кисель ничего мужик…
Л и п а. И воровал не больно. Для этого тоже совесть нужна. Вспомни-ка, что раньше было.
М а р ф а. А Терентий, племянник твой, видала, на какие дела замахнулся?
Л и п а. Для себя, чай, учили.
М а р ф а. Ивана твоего тоже для себя учили, а он с тех пор в родное село и носа не показал.
Л и п а. Да что же теперь об Иване… Крутоват будет Терентий.
М а р ф а. Большого дела без характера не сделаешь.
Уходят.
Идет К и с е л ь. Остановился на мосту, улыбается.
К и с е л ь. Небо-то синее, глубокое… Словно тыщу лет неба не видел. Слава богу, теперь и пожить можно… А к ночи-то дождик соберется.
Подходит Т е р е н т и й.
Т е р е н т и й. На мост любуешься?
К и с е л ь. Так мост — что ж мост…
Т е р е н т и й. Нового поставить не мог?
К и с е л ь. Почему не мог? Мог. Только к чему новый, когда старый держит? В крестьянстве каждая вещь до износу работает. Ты, Тереша, не разбрасывайся, пороху не хватит. И то надо, и это надо, тьму вещей надо, а в кармане копейка. Тогда я ни того, ни другого, ни десятого не делаю, и от этого в кармане — две копейки. (Под Киселем обломилась доска.) Ах, холера тебя раздави!
Т е р е н т и й. Копейки! Деньги на счету лежат, а колхоз в дырявых портах ходит. Строить надо! Чтоб люди видели — для них все: и колхоз для них, и председатель для них, и вся жизнь для них. Дороги заасфальтировать, водопровод провести, школу поставить, больницу…
К и с е л ь. И не будет денег.
Т е р е н т и й. Другие заработаем! Тысячу потратим — две заработаем! Можем мы себе в двадцатом веке позволить водопровод? Ответь, Кисель, можем?
К и с е л ь. Не знаю того, а как жрать нечего было — помню хорошо…
Т е р е н т и й. Прошло то время и не воротится.
К и с е л ь. Я копил — ты тратить станешь.
Т е р е н т и й. Согласился бы на стройку — и сейчас бы председателем был.
К и с е л ь. Рад, что освободили. Небо за столько лет впервые увидал. А согласиться — не мог. Не забыть мне того, как нищими были, как у чужих то одно, то другое вымаливали. Не могу забыть! И копейку, кровную нашу копейку, на ветер выбрасывать — рука не подымается.
Т е р е н т и й. Не копейками мерить надо, а людьми. Какая польза людям от твоей копейки — вот чем мерить надо!
К и с е л ь. Зря ты, Тереша, сердишься. Я делал, что мог. А если чего нет за душой — так хоть вывернись. Ты уж, Тереша, теперь сам… А мостик я тебе подремонтирую. (Поправляет доску.)
Т е р е н т и й. Ладно, Сидор Сидорович. Только не подремонтируешь. Завтра же этот мост к чертовой матери! И такой мост поставишь, чтоб соседи любоваться приходили. Прав доктор. Пора и нам о красоте подумать. Вот таким макаром.
К и с е л ь. А может, подлатать его? Еще годик продержится, а может, и пять простоит…
Стоят друг против друга, молчат.
Да я ничего, Терентий Ильич, я и новый могу… Пойду мужиков в бригаду собью.
Т е р е н т и й. Давно бы так.
Налетает Б е л к и н.