Н а д я (вздыхая). Я — русская модница: хочу быть красивой и не страдать. Можно так?
Л е о н и д. Можно. Пожалуйста. Ах, ты, юная… (Погладил ее по спине.)
Н а д я (не шевелясь). Это что — тоже репетиция? Я в драмкружке не состою. (Леонид поспешно убрал руку.)
Н а д я (после паузы, тихо). Вот товарищ Сербова, Анна Георгиевна, — красивая, ей никакие каблуки не нужны. И вы очень красивый, Леня, — верно, верно, я правду говорю.
Л е о н и д. Ох, теперь все, теперь до самого неба нос задираю. Гляди, как тянется. (Рассмеялся.) Но-но, и ты не унывай, Надюша. Все твое — впереди. Повзрослеешь, похорошеешь…
Н а д я. Когда-то оно будет…
Л е о н и д. Хочешь, скажу, когда! Открой левую ладошку, судьбу расскажу.
Н а д я. Погадаете? Вы и это умеете?
Л е о н и д. А как же, все умеем: и это, и то, и то, и это. «В Греции все есть!»
Н а д я. Да, да, я слышала, у вас все получается — талант! (Живо.) А вы, Леня, начали работу над защитным устройством? Много уже сделали?
Л е о н и д (укоризненно). Уютный уголок, скамеечка, молодой человек и девушка… А ты — защитное устройство!..
Н а д я. Знаю, знаю: молодым людям про чувства полагается говорить. А если еще что-нибудь интересное придет в голову? Нельзя? Да?
Л е о н и д (пристально глядя на нее). Занятная ты девица, Наденька, занятная. И… и довольно милая, я бы сказал.
Н а д я. «Довольно» — это значит чуть-чуть, капельку?
Л е о н и д. Но — не огорчаться. Мы ведь друг друга совсем не знаем, первый раз встретились.
Н а д я (тихо). А я ничего. Я не огорчаюсь. Разве что-нибудь заметно? (Отвернулась. После паузы, задумчиво.) Интересно, при коммунизме человек будет страдать или не будет? (Помолчала.) Наверно, будет. Не ото всего, конечно, но будет.
Л е о н и д. Вот как! От чего же тогда человеку придется страдать, по-твоему? (Молчание.) Странно! Прекраснейшие перспективы, все предоставляется — и душе, и телу, а человек страдай. Парадокс! (Молчание.) Н-да, не густо. Не много ты можешь сказать о коммунизме. А ведь строишь его!
Н а д я. Усмешечка ваша ни к чему. И строю! И совсем неплохо строю, не хуже других! (Протягивая руку.) Вы погадать хотели. Давайте…
Л е о н и д. Вот ловко! Ай-ай-ай! И не стыдно гаданьем заниматься, девушка? Суеверие, предрассудок.
Н а д я. Я знаю, стыдно: пережиток капитализма. Вы только не торопитесь. Как на картах — «что было, что есть, что будет».
Л е о н и д. Настаиваешь? Ах ты, «строительница»!.. (Беря ее руку.) Ну-с, имеем ладонь!.. Резко выражены линии Юпитера, Козерога, бугор Сатурна… Гм… гм… Счастья у тебя много, Наденька, очень много… Стоп, не дыши, — главное! Ужас, сколько молодых людей увлечены тобой, девушка! Считать — не пересчитать! Так, верно я говорю?
Н а д я. Нет, неверно. По-настоящему — один только Павлик.
Л е о н и д (строго). Это кто такой Павлик?
Н а д я. Да комсорг наш, Павлушка Богатырев. Вы его должны знать: он ваш первый болельщик.
Л е о н и д. Ну, как же, как же… Богатырев! Павлушка!.. Нет, не помню такого. Хороший парень, а?
Н а д я. Очень хороший. Душа-человек.
Л е о н и д (откашливаясь). Кха-кха… кха… першит что-то в горле. Гадаешь, гадаешь без устали… Пивка бы сейчас холодненького.
Н а д я (доверительно). А я есть до чего хочу! Умираю! Думала, сразу со стадиона домой…
Л е о н и д. А я заговорил тебя… Виноват, каюсь. Сейчас мы дело поправим. Секундочку! Слетаю под душ, оденусь — и двинули. В «Тереке» неплохо кормят.
Н а д я. В «Терек»? В ресторан? Не пойду.
Л е о н и д. Почему? Что за глупости… Посидим, поедим, потанцуем, заодно за столиком гаданье продолжу.
Н а д я. Нет, не пойду. (Помолчав.) Павлик, когда в ресторан приглашает, всегда заранее об этом говорит.
Л е о н и д (несколько раздраженно). Позволь, при чем тут Павлик? Присела ко мне, сидишь со мной — и все время в глаза мне Павлика тычешь!
Н а д я (надевая туфли). Во-первых, присела не к вам, а просто так, на скамеечку. Скамейка — общее место отдыха. Во-вторых, не тычу Павлика: совсем он мне и не нужен. А в-третьих, просто ничего вы не понимаете, Леня: не могу я на «гвоздиках» танцевать, хожу еле-еле. А в ресторане танцевать надо.
Л е о н и д. Вот еще — «надо»… Силой никто не заставляет. Останемся за столиком, будем слушать музыку.
Н а д я. Ох, нет, тут я не выдержу! Кругом танцуют, а я — сиди. Такого еще не бывало.
Л е о н и д. Но ты же умираешь с голоду, сама говорила! Да и я зверски проголодался…
Н а д я. Ладно, не пропадем мы с вами. Стеснялась вначале, а теперь… (Раскрывает сумку, вынимает несколько бубликов.) Пожалуйста, очень вкусные… Я всегда, как увижу свежие, сколько можно беру.
Л е о н и д. Гм, бублички… «А ля фуршет», значит… Ну что же, пока пусть будут бублички! (Оба с аппетитом жуют.)
Торопливо входит Х р а б р е ц о в.
Х р а б р е ц о в (хмуро). Приятно кушать, дорогие!
Л е о н и д. Просим к столу, товарищ тренер! Первое уже съели, второе кончаем, увы, осталось только третье.
Н а д я робко протягивает Х р а б р е ц о в у бублик.
Х р а б р е ц о в (беря). Спасибо. (Леониду.) Мучное! Жиры набираешь, спортсмен! А об олимпиаде думаешь?
Л е о н и д. Что нам думать? Нам готовиться нужно, а не думать.
Х р а б р е ц о в. Вот именно, золотые слова! (Присаживаясь.) Ты почему тренировку прекратил, Леонид? Воспользовался тем, что я отлучился?
Л е о н и д. Ничего не воспользовался. Сказал, не буду больше бегать — и не буду! Дорожку сначала как следует обработайте.
Х р а б р е ц о в. Чем плоха дорожка? Всех устраивает, а тебя не устраивает.
Л е о н и д. А меня не устраивает! (Акцентируя.) Вы, граждане, считайтесь со всем тем, что меня не устраивает!
Х р а б р е ц о в. Капризы, Ленечка? Дорожка, шест… (Наде.) Дайте еще бубличка! Нету? Ни одного? Жаль. (Леониду.) Ну, ладно, дорожку — это так-сяк — двадцать раз тебе обработаем. А уж насчет шеста…
Л е о н и д. С бамбуковым прыгать не буду. Устарело.
Х р а б р е ц о в. Нет же фибергласовых, пойми. Всю область обрыскал, в республиканском совете все углы обшарил! Да и какая разница в конце концов, на результатах это не отражается.
Л е о н и д (спокойно). С бамбуковым не прыгаю.
Х р а б р е ц о в (отчаянно). Что же мне в Москву за шестом ехать?!
Л е о н и д. А хоть бы и так — в чем дело! Впрочем, не хотите учитывать требований — выставляйте на олимпиаду другого, я не навязываюсь.
Х р а б р е ц о в. Ну, уж это глупости: «другого»… (Встал.) Что же, в Москву покачу, придется! Ах, будь ты неладен, Ленечка… (Наде.) Значит, нет еще бублика? Ни-ни? (Увидел что-то за кулисами, кричит.) Что вы делаете, ребята, что вы делаете?! (Убегает.)
Н а д я (после паузы). До свидания, мне идти пора.
Л е о н и д. Ты что?! Почему пора? Я собираюсь программу вечера предложить, а она… Послушай, мне вовсе не хочется расставаться с тобой.
Н а д я. Ой, мне, наверно, в сто раз больше вашего не хочется! Но нельзя. Сестренка приезжает, встречать нужно. Я ведь сама не здешняя. Сибирячка.
Л е о н и д. Ах, вон какая штука: сестренка…
Н а д я. Некрасиво будет, если я ее не встречу, верно?
Л е о н и д. Да, пожалуй… (Поднимается.) Тогда… мой самый добрый привет тебе и твоей сестренке…
Н а д я (растроганно). Спасибо! Большое, большое спасибо! До свидания.
Л е о н и д (задерживая ее руку в своей). Галчонок, а что если нам завтра увидеться? Скажем, с утра на поезд — и на целый день за город! Погуляем, покупаемся, по лесу побродим…
Н а д я (усмехаясь). Месяц назад вы даже не хотели в клуб заглянуть, когда я звала, а теперь — немедленно, с утра завтра… Завтра с утра — рабочий день, Леня!
Л е о н и д. Эту планку возьмем как-нибудь. К тебе гостья приехала. Ты попросишь разрешения побыть с ней. А я… (Вдруг быстро.) Молчи! Отвернись! Мы с тобой незнакомы!
Справа из-за кулис выходят К р у т о в, А д а м о в, Я к о р е в а.
Л е о н и д (идя им навстречу). Начальству физкультпривет!.. Директору завода… главному механику… хозяюшке стадиона еще раз…
К р у т о в (пожимая ему руку). Смотрел, смотрел, любовался. Красиво работаешь! Двигаешь показатели!
Я к о р е в а. Уверенно. Не зря пришли, Андрей Степанович! Прыжок с шестом — три метра девяносто. В длину — семь метров двадцать. Копье…
А д а м о в (перебивая). Нет, стайер, стайер-то какой! Пять тысяч метров за четырнадцать минут! Почти мировой рекорд!
Я к о р е в а (Крутову). По счету десятиборья восемь тысяч очков набирает. Всех умоет на олимпиаде наш Леонид Петрович!
Л е о н и д (улыбаясь). Бью челом, товарищи начальство! Позвольте завтра не быть на работе. Хочу поехать за город, для тренировочной разминки.
К р у т о в. Для разминки? Ну что же, это дело доброе, полезное.
Я к о р е в а. Ага. Разминка — главный закон в спорте!
А д а м о в. Обещай: займешь первое место на олимпиаде — тогда пущу, не займешь — дудки.
Л е о н и д. А вот для того, чтобы «занять», и надо съездите». Кстати, предупреждаю: не один раз придется съездить.
А д а м о в (Крутову). Чуешь, заявку делает! А сам никаких гарантий не дает.
К р у т о в. Ты уж Ручьева не прижимай, Артемий Николаевич. Спортивная необходимость.
А д а м о в. Обязательно прижму, а как же!.. (Взгляд его останавливается на широко раскрытых глазах Нади.) Все! Ларчик просто открывается! Вот она — «спортивная необходимость»! (Показывает на Надю.) Но мы ничего не видим. Правда, товарищи?
К р у т о в. Абсолютно! Никого и ничего!
Я к о р е в а. Пустая скамеечка — и только.