Осмонде, которая в этот момент входит.) Оставь нас на минутку, милая.
Осмонда. Вы говорили обо мне?
Эдме. Нет.
Осмонда. Папа, ты не пересказывал то, что я тебе сказала?
Эдме. Что за секреты опять?
Клод (Осмонде). Это мы по поводу письма, которое я сейчас получил.
Эдме. Тебе незачем пускаться в объяснения.
Осмонда. У вас обоих такой взволнованный вид!
Клод. Просто мы в некотором затруднении… мы с твоей мамой разошлись во мнениях по одному вопросу.
Осмонда окидывает их недоверчивым взглядом и медленно выходит.
Эдме. Ты слышишь — я против того, чтобы этот человек явился сюда.
Клод.Я жду, чтобы ты успокоилась.
Эдме. Но ты, ты!.. Подумать только: я никогда не видела тебя в гневе! (Ее охватывает нервная дрожь.) Ты полагаешь, я не знаю, какие мысли тебе сейчас приходят в голову? Ты презираешь меня за то, что я вне себя!
Клод (тихо). Дорогая, но твой крест — я несу его вместе с тобой.
Эдме. Клод, ты мне муж, не священник!
Клод (так же тихо). То, что сейчас с нами происходит, ниспослано нам; это не может быть… случайностью. Эдме, это испытание…
Эдме. Вечно это ужасное слово!
Клод. Мы должны его пережить как христиане.
Эдме. Ты не способен пережить это как человек!
Клод. Ты не хочешь помолиться со мной?
Эдме(умоляющим тоном). Пусть скажут, что тебя нет. Осмонда!
Эдме уходит. Клод остается один, он погружается в молчаливое раздумье, руки его скрещены.
Эдме(возвращается). Не знаю, где она. Я спущусь. (Клод не отвечает.) Клод! Но зачем, в конце концов… ты это ради него или ради нас?
Клод (медленно). Если мы дрогнем перед этой встречей, это докажет… как тебе сказать… что прошлое не умерло, что мы его не преодолели. Это было бы малодушием… недостойным нас. Но скажи, чего ты боишься?
Эдме. Всего.
Клод. Кому-то принадлежит высказывание: «Страх — это ощущение долга».
Эдме. Ты знаешь, что это не так. Мой бог, ты рассуждаешь, ты цитируешь… Долг! При чем здесь долг? О, послушай! Что, если это все-таки спектакль, который ты разыгрываешь перед самим собой, некая поза…
Клод. Спектакль…
Эдме. Неосознанный, конечно…
Клод. Вот до чего ты договорилась!
Слышен голос Осмонды за кулисами: «Прошу вас, сударь, проходите. Отец дома, я спрошу его…»
Осмонда(входит). Папа, здесь господин, который хочет тебя видеть.
Клод неподвижен.
Эдме(пристально смотрит на него). Имя этого господина?
Осмонда. Господин Сандье.
Эдме. Будь добра, скажи, где ты сейчас была?
Осмонда.Я зашла пожелать спокойной ночи малышкам наверху.
Эдме. А… Отлично!
Осмонда.Я встретила этого господина на лестнице, когда спускалась… У меня был с собой ключ, и он вошел со мной.
Эдме. Клод, так мы принимаем этого господина? (Клод ничего не отвечает.)
Осмонда. Что с тобой, папа?
Эдме. Отец не совсем хорошо себя чувствует.
Осмонда (подходя к Клоду, нежно). Что случилось?
Клод. Немного кружится голова.
Осмонда.Я скажу этому господину, что ты не можешь его принять.
Эдме (после напряженной паузы). Пусть войдет… Это человек, которого мы с твоим отцом знали прежде.
Осмонда уходит, слышны ее слова: «Сударь, пожалуйста, пройдите сюда…» Появляется Мишель Сандье — человек лет сорока пяти — пятидесяти, высокий, сгорбленный, лицо иссушено болезнью.
Мишель(поклонившись). Сударыня… Сударь… Мне очень неловко, что я явился к вам в столь неурочный час.
Клод. Мой брат предупредил меня, что, возможно, мы будем иметь удовольствие видеть вас сегодня вечером… Я думаю, нет смысла представлять вам нашу дочь? Ведь знакомство уже состоялось.
Мишель(поворачиваясь к Осмонде). В самом деле, это мадемуазель, которая…
Клод. Насколько я понял, вы в Париже проездом?
Мишель. Да, возможно, я уеду уже завтра.
Эдме(делая над собой усилие). А приехали вы…
Мишель. На прошлой неделе… Но я не выношу Парижа, я задыхаюсь здесь. (Молчание.)
Клод. Мне тоже в свое время очень трудно было привыкнуть.
Мишель. Но ведь вы приехали сюда не прямо из Ардеша?
Клод. Да, у меня сперва был приход на севере, в Эскершене, неподалеку от Лилля.
Мишель. Должно быть, это был сущий ад.
Клод. Нет, почему же, от этих лет у нас остались прекрасные воспоминания; правда, Эдме?
Эдме. Как сказать…
Мишель.Я думаю, господин Лемуан не имел в виду природу.
Клод. И все же эти печальные просторы не лишены величия.
Мишель.Я всякий раз опускаю шторы, проезжая эти места по железной дороге.
Клод. Но тамошнее население как-то по-особому душевно.
Мишель. Да?
Клод. Мы с женой бывали свидетелями многих трогательных сцен. Вспоминаешь Гюго…
Мишель. Мадемуазель Осмонда, мы старые знакомые, хотя вы и не подозреваете об этом. Я видел вас совсем крошкой в те времена, когда жил в Сен-Лу-де-Тальваз, в большом доме, чуть повыше дома священника. Я часто бывал у ваших родителей; сейчас вы у меня перед глазами такая, какой были тогда… Несколько месяцев назад я проезжал через Сен-Лу.
Клод. Должно быть, с тех пор в нем мало что изменилось.
Мишель. Там построили лесопильню, которая уродует весь вид. Еще десять лет, и не останется нетронутого пейзажа.
Клод. Однако лесопильня…
Мишель. Так ведь видишь только ее.
Осмонда. Ну, это как газовый завод в Фонвиль-Сен-Венсене. У нас была небольшая вилла на склоне прибрежной горы, оттуда открывалась обширная панорама — а в глубине торчала вышка газохранилища!
Клод. Никогда не замечал газохранилища.
Осмонда. Счастливый у тебя характер, папа, ты всегда видишь только то, что тебе по душе.
Мишель. Погодите, кажется, я прошлым летом проезжал на машине Фонвиль-Сен-Венсен. Это между Дьеппом и Трепором?
Осмонда. Совершенно верно.
Мишель. Впечатление было ужасное. Между двумя укрепленными насыпями — кубы пыльного, похожего на нугу месива! (Осмонда смеется.)
Клод. Однако тебе там нравилось, Осмонда.
Эдме. Действительно!
Осмонда. По сути, впечатление о каком-либо месте может вполне сложиться лишь по прошествии времени. Когда я сейчас думаю о Фонвиле, то не испытываю ни малейшего энтузиазма, можешь мне поверить.
Мишель. По-моему, это очень верно сказано. Подлинны лишь воспоминания; в них — мы сами.
Клод. У нас там завязались некоторые приятные знакомства; и потом — море… Ты меня в самом деле удивляешь, Осмонда.
Эдме. Что тебе за охота принимать ее браваду всерьез!
Мишель. Кстати, в музыке, например, это тоже так: непосредственное впечатление почти всегда обманчиво.
Клод. Не спорю; здесь я не судья.
Мишель. Мадемуазель Осмонда, вы…
Осмонда. Я очень люблю музыку, но у меня так редко бывает возможность что-то послушать.
Мишель. Вы не играете ни на каком инструменте? Но, помнится мне, ваша матушка…
Эдме. Я все это забросила двадцать лет назад.
Мишель. Если память мне не изменяет, у вас был великолепный «Эрар», на котором вы…
Эдме. Мы его отдали.
Мишель. В вашей жизни, такой сосредоточенной, целенаправленной, фортепьяно — это искушение.
Эдме. В Эскершене нам даже некуда было его поставить.
Мишель. Жаль. (Молчание.) Проезжая через Сен-Лу-де-Тальваз, я сделал пару снимков. (Осмонде.) Мадемуазель, может быть, они вас заинтересуют: вам, наверное, часто доводилось слышать об этом скромном местечке. (Передает Осмонде две-три небольшие фотографии.)
Осмонда (рассматривая их). Великолепные фотографии!
Мишель. Это хороший маленький фотоаппарат.
Осмонда. Папа, взгляни! (Клод смотрит через ее плечо.) Какой прозрачный свет! И эти сосны на фоне неба!
Мишель. Вы любите сосны?
Осмонда. Люблю ли я сосны!.. Папа, помнишь — возле озера Шиберта́? Их силуэты, запах, изгибы ветвей при порывах ветра…
Мишель (дрогнувшим голосом). Я тоже очень люблю все это.
Клод (внезапно). Боже мой! Мое свидание!
Эдме. Так не ходи!
Клод. Форстмейер приедет специально ради этой встречи.
Эдме. Совершенно неизвестно.
Клод. В прошлый раз он уже прождал меня напрасно.
Эдме. Это было не по твоей вине.
Клод. Нет, не могу… (Мишелю, с чувством неловкости.) Если вы собирались поговорить со мной о чем-то, может быть, мы могли бы выйти вместе?