ткрыто не выступить перед народом со своей программой? Я бы вам предоставил такую возможность, скажем, на заводе Михельсона или на другом крупном рабочем собрании. Боитесь, господин Савинков?
С а в и н к о в. Я не боялся, когда целился в царя!
Л е н и н. Да, но быть террористом — это одно, другое дело, когда человек берет на себя функции политического деятеля, да еще такого масштаба, как глава правительства России.
С а в и н к о в. Браво, Ленин! Я понял еще по вашим статьям, что вы напрочь лишены объективности! Вы со своей классовой ограниченностью и большевистской тенденциозностью не способны к объективным оценкам ни партии, ни личности. Вы, господа большевики, никак не можете подняться до общечеловеческих понятий правды, честности, нравственности!..
Л е н и н. Браво, Савинков! Общечеловеческие понятия — это же ахинея! Понятия правды, честности, нравственности — суть классовые понятия. Других нет. У капиталиста одна правда, у рабочего — другая. У крестьянина-бедняка — своя, у кулака — своя. Вы, господа обыватели от политики, претендующие на особый дар мысли и высокой интеллектуальности, прекратите, наконец, морочить головы людям бесклассовыми, общечеловеческими понятиями!.. А вот я — большевик, тенденциозен и иным никогда не буду, то есть до тех пор пока существует классовая борьба!..
С а в и н к о в (улыбаясь). Господин Ленин, я все читал, что вы пишете, и слыхал, что говорите. Я знаю, что́ вы говорили в Сокольниках и Хамовниках, что́ на заводах и фабриках и что́ во ВЦИКе… Вы отличный полемист, но вам не удается обратить меня в свою веру. Я ценю ваш аналитический ум, вашу политическую дальнозоркость. Именно поэтому, прежде чем привести смертный приговор в исполнение, я в первый и последний раз решил поговорить с вами и задать вам пару вопросов.
Л е н и н. Польщен. Слушаю вас.
С а в и н к о в. На что вы надеетесь? Вот ваша карта. На ней ясно видно, что вы окружены со всех сторон. С юга — генерал Деникин с Добровольческой армией. На севере — десанты союзников, с востока — чехи. На западе — Германия, а внутри России — мы… И нам ничего не стоит затянуть петлю на вашей шее. На что же надеетесь вы — крупный политический мыслитель, господин Ленин?
Л е н и н. Не на что, а на кого, с вашего позволения. Мы надеемся на рабочих и крестьян России.
С а в и н к о в. На рабочих… Гм… не знаю, но сто миллионов крестьян России за вами не пойдут!
Л е н и н. За нами пойдут все, кто не хочет войны, ибо война — это преступление против человечества, а мы — за мир!
С а в и н к о в. Какой мир?! Вы заключили с немцами похабный, позорный мир! Они наплевали на ваш мирный договор, заняли Украину и подошли к Дону. А вы всё лавируете, уступаете.
Л е н и н. Да. Мы теперь не можем вести войну — солдат устал, народ голодает, в стране разруха. Да. Мы лавируем. Уступаем… Мы уступаем территорию, чтобы выиграть время…
С а в и н к о в. Это не территория! Это — Россия, господин Ленин!
Л е н и н. Более того — это Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика! И мы сделаем все, чтобы сохранить ее и укрепить ее мощь, после чего нам не страшна будет любая война с любыми империалистами и их прислужниками — авантюристами всех мастей!
С а в и н к о в. Хватит!.. Еще вопрос, и на этом кончим разговор. Предупреждаю, что ваш ответ на этот мой последний вопрос — это ваша жизнь или смерть.
Л е н и н. Пугаете, господин Савинков?..
С а в и н к о в. Слушайте!.. В России — хаос. России нужна железная рука. Человек с железной волей… Кто этот человек? Керенский — политический банкрот и трус. Каледин застрелился. Краснов, Деникин — ограниченные узковоенные люди. Чернов такой же болтун, как и Керенский. Кто же?.. Я подумал. Есть в России только два человека. Вы и я. Вернее, я и вы. Понимаете, я и вы?..
Л е н и н. Понимаю. Я к вам заместителем?
С а в и н к о в. Ваш политический опыт и аналитический ум, моя неуемная энергия и горячее сердце революционера!..
Л е н и н. Не пойду.
С а в и н к о в. За нами идет многомиллионный крестьянин России…
Л е н и н. Враки! Вы зовете крестьян на войну, а они стоят за мир! И они не пойдут за прислужниками тех, кто надеется, что освобожденный народ снова можно загнать в кабалу. Нет и нет!..
С а в и н к о в. Смело, господин Ленин! Но, оскорбляя меня, вы не учитываете ситуации, в которой мы с вами находимся, смертельной для вас ситуации, господин Ленин.
Л е н и н. Вы слишком узко понимаете ситуации, господин Савинков.
С а в и н к о в. Вы сейчас умрете, господин Ленин.
Л е н и н. А вот в это, извините, я не верю.
С а в и н к о в. Но верю я. И этого достаточно… Теперь я понял, что вы тоже хотите быть только первым… Но двум первым нам в России тесно… Остаюсь я… Таково предначертание судьбы!.. (Вынимает револьвер. Торжественно.) Именем!
Л е н и н. Именем кого? (Улыбается.)
С а в и н к о в. Именем…
Свет гаснет и снова зажигается. Операционная комната клиники без окон. В углу — скелет, полузакрытый простыней. На большом операционном столе — закуски, бутылки. У дежурного столика сидит О л ь г а в костюме сестры милосердия. На диване лежит С а в и н к о в.
С а в и н к о в. Именем народа!.. (Вскакивает.) Как я мог забыть?!
О л ь г а (бросается к нему). Милый, что с тобой?! Ты еще никогда так не кричал во сне.
С а в и н к о в. А? Что? Ольга? Ольга. Ну да, конечно, это я вскрикнул. (Огляделся.) Глупо. Надеюсь, не громко?
О л ь г а. Не беспокойся. Это операционная нашей клиники. Она, видишь, без окон. Отсюда ничего не слышно… Ты так внезапно заснул… Ты устал, милый…
С а в и н к о в. Да… Нервы. О чем больше думаешь, то и… (Усмехнулся.) Дурной сон? Я говорил во сне?
О л ь г а. Ты спал минут двадцать, я уходила ненадолго…
С а в и н к о в. Куда?
О л ь г а. Принесла тебе поесть. (Взглядом указывает на стол.)
С а в и н к о в. Значит, я опять говорил во сне?
О л ь г а. Да. Что-то бессвязное… как бред…
С а в и н к о в. О чем все же?..
О л ь г а. Я ничего не поняла… Что-то о России… Потом о мире и опять о смерти… да… еще о каком-то центре…
С а в и н к о в (пристально взглянул). О центре? (Улыбаясь.) Да, действительно что-то вроде бреда. (Подходит к столу.) Коньяк, лимоны, семга… (Декламируя.) А там, за стеной… осьмушка хлеба, вобла и кипяток с сахарином. Ты же знаешь, что я не прощаю себе этого.
О л ь г а (виновато). Я думала… Ты же совсем не жалеешь себя.
С а в и н к о в (наливая коньяк). А откуда такая роскошь?
О л ь г а. Из бывшего магазина Дюпре, через хорошего и верного друга.
С а в и н к о в. Наш милый Дюпре — кусочек Франции в Москве… (Пьет.) Да, Москва… (Декламируя.)
Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе…
И вот я снова здесь. Но не как сын твой, Москва, а как пасынок. Опять скрываюсь. За мной следят — я слежу. За мной шпионят — я шпионю… Сотни раз я лез головой в петлю за свободу русского народа, отдал свою молодость… всю жизнь без семьи, без дома, с вечной угрозой ареста… Одно лишь мгновенье передышки и снова бесконечная кровавая игра… Что делать, Ольга? Судьба… Моя Россия исковеркана, испоганена, забрызгана грязью. И надо эту грязь смыть кровью. И вот снова конь, и опять на нем тот бледный всадник, имя которому смерть…
О л ь г а (шепчет). Я готова умереть за тебя…
С а в и н к о в (продолжая). Россия… Люблю тебя, изошедшую слезами, Россия…
О л ь г а (шепчет). О дорогой мой!..
С а в и н к о в. Люблю тебя, народ русский! Народ-богоносец! И я не отдам вас никому, народ мой, моя Россия!..
О л ь г а (в экстазе). Солнце мое! Вера моя! Я люблю тебя! Слышишь, Борис?! Люблю!..
С а в и н к о в (резко повернулся). Ты не спала?
О л ь г а. Нет. Разве я могу? У нас с тобой такие редкие встречи. (Пытается обнять его.)
С а в и н к о в. Какие у тебя большие руки, Ольга.
О л ь г а. Раньше ты этого не замечал…
С а в и н к о в. Но раньше я и не сомневался…
О л ь г а (со страхом). В чем?!
С а в и н к о в (усмехнувшись). Даже в севастопольской тюрьме, когда я ждал смертный приговор за покушение на царя, у меня не было в душе ни страха, ни сомнения. Страха нет и теперь, но почему сомнения?
О л ь г а. Какие сомнения? Христос с тобой, милый!..
С а в и н к о в. Христос не со мной, Ольга! Я знаю, что каждый мой новый день — это новый риск и что на карту всегда поставлена моя жизнь! Даже там, на Дону, царский офицер пришел на квартиру убить Савинкова!.. А здесь железная рука ЧК!.. «Революцьонный держите шаг, неугомонный не дремлет враг». Кто враг? Я? Они?.. Ольга, я чувствую опасность. Я слышу, как она бродит рядом. Что я говорил во сне?
Ольга молча плачет.
Ну, перестань. (Обнимает ее.)
О л ь г а. Ты не любишь меня.
С а в и н к о в. Оставь!.. Когда мне станет с тобой тяжело, я не солгу, я скажу. Веришь мне?
Ольга утвердительно кивает головой.
А теперь не плачь. Я ни с кем. Я с тобой. (Целует ее.)
О л ь г а. Ты и теперь любишь другую?
Савинков молчит, закуривает.
Какой ты жестокий… Но все равно. Я не могу без тебя, и что бы ни случилось, я всегда твоя…
Стук в дверь.
Почему стук?! (В страхе.) Боже!..
С а в и н к о в (спокойно). Стук условный. (Поднимается.)
О л ь г а (шепотом). Это провокация! Не открывай! Борис! Иди в ту комнату, там окно во двор, я задержу их!..
С а в и н к о в (улыбаясь). Сколько лишних слов! (Глянул на часы.) Минута в минуту. Молодцы! (Ольге.) Ко мне пришли друзья, Ольга…
О л ь г а. Я не понимаю, Борис, какие друзья? Ведь совещание должно быть в Большом Левшинском…