С а в и н к о в. А почему об этом знаешь ты?!
Ольга смутилась.
Стук повторился.
Хорошо. Потом. Иди туда. (Показывает на другую дверь.) И жди. Извини. Так надо. (Запирает за Ольгой дверь на ключ, отвечает на условный стук и отворяет дверь справа.)
Входит Ф л е г о н т.
Ты, Флегонт, всегда точен.
Ф л е г о н т. А как же иначе, Борис Викторович? Охрана уже здесь. Люди собираются. Но что совещание переносится сюда, предупредить всех я не успел.
С а в и н к о в. Зато мы успели предупредить ЧК.
Ф л е г о н т. Что вы… дом на Левшинском вне всяких подозрений!
С а в и н к о в. Вне всяких… А ты уверен, что никто, кроме наших, не знал адреса и часа? Ты уверен вообще во всех наших?.. Нюх конспиратора, Флегонт. Он меня не подвел и на этот раз. Кто-то из наших все-таки проболтался. А кто?… Почему ты побледнел?
Ф л е г о н т. Борис Викторович, вы меня оскорбляете…
С а в и н к о в. Дурак, я люблю тебя… Дзержинский — хитрая лиса, но он меня не переиграет… Он напал на мой след. Ну что ж. Пусть идет в Левшинский…
Ф л е г о н т. Но если так, то надо немедленно предупредить остальных!
С а в и н к о в. Пора умнеть, Флегонт… В интересах нашего великого дела два-три человека ничего не значат. Тем более что назрела необходимость кое от кого избавиться… Итак, кого ты успел предупредить?
Ф л е г о н т. Всех приезжих и начальника штаба нашего «Союза» — полковника Перхурова…
С а в и н к о в. Чудесно! Как раз тех, кто мне сегодня нужен здесь.
Ф л е г о н т. Как?! А остальные?
С а в и н к о в. Вот именно «остальные». Они пусть идут себе в Левшинский. А пока там ими будет заниматься Дзержинский.
Ф л е г о н т. Не понимаю. А если их накроет ЧК? Они слишком много знают, Борис Викторович!
С а в и н к о в. Успокойся. Им только кажется, что они много знают, а по существу они ничего не знают и, главное, знать не должны. Ненадежные соратники. Судьба идет нам навстречу. Пришла пора обновить состав.
Ф л е г о н т. Опять?!
Савинков молчит.
Извиняюсь…
С а в и н к о в. Закрой чем-нибудь стол. Возможно, что они живут только на большевистском пайке.
Ф л е г о н т. Ясно. (Покрывает стол с закусками простыней.) Вот так. И мы живем аскетами. Недоедаем. Мученики революции…
С а в и н к о в. Оставь свой цинизм, Флегонт.
Ф л е г о н т. Пардон, забыл, что вы это совмещаете с лирикой… (Уловил строгий взгляд Савинкова.) Сникаю.
С а в и н к о в. Дурак… За что я тебя люблю? Я ведь только с тобой откровенен до конца. Только ты один знаешь все! Только тебе я верю! Почему? Потому что ты настоящая личность, Флегонт! Талантливая, но… правда, опасная личность. Ты опасен даже для самого себя!..
Ф л е г о н т. Опасен для себя? Преувеличиваете, Борис Викторович. Себя я люблю. Как-никак, хотя и незаконнорожденный, но все же сын князя… Однако верно, жизнь не удалась. Все трын-трава! Жалеть не о чем… Хотя нет. Вру. Теперь мне есть о чем жалеть в этой жизни!.. Откровенность за откровенность! Я полюбил! Странно, но факт.
С а в и н к о в. Ну это ты оставь, Флегонт. Нас любить могут, но мы… Судьба не отпустила нам на это ни времени, ни крови. Оставь!
Ф л е г о н т. Все, что вы прикажете. Все, что угодно, но… Сэ плю фор ке муа, как говорят французы, это сильнее меня. В первый, а может быть, и в последний раз, но я полюбил… Полюбил прекрасную женщину!..
С а в и н к о в. Вот как? Кто она?
Ф л е г о н т. Сейчас ее нет в Москве. Не беспокойтесь. Она верит в вас так же, как и я…
Условный стук. Флегонт открывает дверь. Входят л ю д и в ш т а т с к о м, но с военной выправкой. Это представители белогвардейских союзов Поволжья. Среди них — полковник П е р х у р о в и Ф а л а л е е в. Молчаливые приветствия.
С а в и н к о в (жестом приглашая всех садиться). Господа! Не будем терять времени. Напоминаю — записывать ничего нельзя. Никаких следов… Большевики сегодня объявили в Москве военное положение… (После паузы.) Один ученый летописец свидетельствовал о наших предках: «Русские себе добра не захотят, доколе к оному силой принуждены не будут». Сегодня рецепт прежний… Поднимаем открытое вооруженное восстание!..
Радостные восклицания собравшихся.
П е р х у р о в. Наконец-то!.. (Встает, крестится.)
За ним встают все.
Долгожданная минута настала!
С а в и н к о в. Да. Это историческая минута, господа! Будем же свято хранить ее в памяти, пока бьются наши сердца!
Общее торжественное молчание.
Прошу садиться…
П е р х у р о в (садясь). Оскорбленное русское офицерство с нетерпением ждет боевого сигнала…
С а в и н к о в. Не только офицерство, а все истинные дети исстрадавшейся России под гнетом большевиков! Я счастлив приветствовать в эту минуту представителей нашего «Союза защиты Родины и Свободы» из Нижнего Новгорода… Мурома… Казани… Ярославля… Рыбинска… Костромы… Самары!..
Все названные встают, молча кланяются и садятся.
Александр Николаевич, какими силами мы располагаем? Люди? Оружие?
П е р х у р о в. Людей, беззаветно преданных святому делу нашего «Союза», уже сегодня у нас (делает большую нарочитую паузу)… вполне достаточно. Оружия — тоже.
С а в и н к о в (улыбаясь). Господа! Не будем неволить начальника нашего центрального штаба уточнением цифр тех сил, которыми мы сегодня располагаем.
Все понимающе кивают головами и улыбаются.
П е р х у р о в. Благодарю вас, Борис Викторович. Уточнять и правда нет необходимости, тем более что каждый из присутствующих по себе знает, что сил у нас действительно достаточно. Однако вы, Борис Викторович, и каждый из присутствующих, несмотря на все требования строжайшей конспирации, не сможете скрыть одного… Люди и оружие есть, но нет денег.
Пауза. Все с жадным интересом смотрят на Савинкова.
С а в и н к о в (глядя на часы и после паузы). Деньги будут. Они уже на пути к нам. (Кивнув Флегонту.) Пора встречать.
Флегонт выходит.
Итак, господа. Нам удалось создать в Москве центральный штаб, работающий с точностью часового механизма. (Перхурову.) Благодарю вас, полковник Перхуров.
П е р х у р о в. Рад стараться.
С а в и н к о в. У нас есть все, чтобы неожиданным выступлением захватить власть в Москве и расстрелять Совнарком во главе с Лениным, но… после зрелых размышлений этот план отвергнут…
Г о л о с а. Как отвергнут? Почему? Непонятно!
С а в и н к о в. Это решение национального центра, господа, и обсуждению не подлежит.
П е р х у р о в. Наши люди в Москве не могут больше ждать. Затянувшееся бездействие становится опасным…
С а в и н к о в. Но еще более опасным будет невозможность удержать здесь захваченную власть… У нас нет и не будет хлеба в Москве, мы обернем недовольство миллиона голодных москвичей против себя и только опорочим дело, во имя которого произведем переворот… Кроме того: по сведениям, известным только нам, немцы снимают регулярные части с фронта и двигают на Москву. Перед ними мы одни не устоим. Вот почему наше выступление переносится на Казань.
П е р х у р о в. Я этого не знал. Почему вы даже меня не посвящаете в свои замыслы, Борис Викторович?
С а в и н к о в. Меня тоже не во все посвящают. Таков особый характер нашей борьбы, полковник Перхуров. В Казани, господа, хлеб, золотой запас России. Пусть немцы берут Москву. Это поднимет небывалую волну гнева русского народа! Мы быстро и легко создадим огромную армию патриотов и войдем в Москву с востока раньше, чем Краснов и Деникин с юга!..
Ф л е г о н т (входя). Он пришел.
С а в и н к о в. Одну минуту, господа. (Выходит.)
Г о л о с а. Кто пришел? Кто это «он»?..
Ф л е г о н т (успокаивая). Пришел наш друг, господа, большой друг.
Ф а л а л е е в. Ну и пусть заходит, что за игра?
П е р х у р о в. Это не игра, прапорщик Фалалеев. Савинков, господа, беседует сейчас с одной персоной, связи которой уходят далеко за пределы России… Имя пришедшего даже здесь огласке не подлежит ни в коем случае.
Входит С а в и н к о в с толстым портфелем в руках.
С а в и н к о в. Господа, Казань отменяется!.. Будем «играть» в другом месте. Извините, но пока это чрезвычайно секретно. Где и когда, сообщу особо. Деньги же на наше дело… вот они! (Бросает портфель на стол.) Здесь миллион триста тысяч! Вот все, господа. Вы свободны.
Все молча встают и уходят, кроме Перхурова. Савинков задерживает Фалалеева.
Одну минуту… Флегонт, открой стол!
Флегонт снимает со стола простыню.
П е р х у р о в. О! Как в старое доброе время!
С а в и н к о в (наливает бокалы). Первый бокал — моему верному другу и телохранителю. (Подает бокал Флегонту.) У тебя легкая рука, Флегонт. Выпей на счастье!
Ф л е г о н т. За вас, Борис Викторович! (Осушает бокал.)
С а в и н к о в. Спасибо, друг. И проверь посты.
Ф л е г о н т. Слушаюсь. (Уходит.)
С а в и н к о в. Он не должен знать, что я сейчас скажу.
П е р х у р о в. Даже ваш адъютант?!
С а в и н к о в. Даже. (Опустив бокал.) Оцените, господа, степень доверия, которая оказана только вам. (Подняв бокал и торжественно.) Господа! Играем… Ярославль!
П е р х у р о в. Ярославль?!
Ф а л а л е е в. Мой Ярославль?!
П е р х у р о в. Северные ворота в Москву!
С а в и н к о в. Мы захлопнем эти ворота. И сибирский хлеб не пойдет большевикам в Москву.
Ф а л а л е е в. Гениально!
Все чокаются и пьют.
С а в и н к о в. Союзники требуют от нас… Это абсолютно секретно… На днях они высадят десант в Архангельске. Мне поручено поднять восстание на верхней Волге и, захватив города Ярославль, Рыбинск, Кострому, Муром, удерживать их до прихода союзников с севера и востока. Затем… По просьбе нового главы правительства России… ваш покорный слуга