(Обнимает его.)
Другие бойцы и Иван тоже обнимают Пассара.
М а к с и м (утирает слезу). Однако, глаз засорил, есть немного…
К о м с о р г. Товарищи, товарищи комсомольцы! Сантименты нам не к лицу. Кончай целоваться. Еще вопросы есть? Ставлю вопрос по горячим следам боя. Предлагаю: просить командование представить комсомолку медсестру Веру, отчество не знаю, Калугину за героический подвиг по спасению раненых воинов к ордену Красной Звезды… Отлично стреляла из пулемета, товарищ Калугина, спасибо! Кто «за»? Утверждается…
И в а н (шепчет). Верочка… (Обнимает ее.)
В е р а. Неудобно, Ваня…
Входит М а т р о с и вталкивает Т р у с а. Тот падает.
Т р у с (скулит). Чего ты бьешь, чего ты бьешь!.. Не имеешь права…
М а т р о с. Падло! Вот любуйтесь на этого труса. Перебегал к немцам с вот этой листовкой… Держал ее над головой высоко, как знамя держал ее, падло! Во, глядите, на этой листовке нарисована красавица украинка. (Жест.) Она, видите ли, стелет солдатику постель и кормит его жирным борщом, гада… А надпись: «Спешите сдаваться. Идет раздел земли на Украине»…
Т р у с. Так это же не я, а он. Он сказал мне: «Хочешь остаться в живых, идем! Пробьемся через фронт, сдадимся, будем жить, как нарисовано». Ну я и пошел. Испугался и пошел. Его убили, а меня вот он схватил.
М а т р о с. Я пошел за немецким языком, а пришлось брать в плен этого… Решайте, что с ним делать!
Г о л о с а. Предатель!
— Смерть трусу!
— Расстрелять!
К о м с о р г. Товарищи, этот тип достоин кары такой. Но мы не можем превышать. Мы — комсомол и можем распоряжаться только своей жизнью… В особый отдел дивизии его веди, матрос.
М а т р о с. Не поведу! Мне некогда! Мне языка срочно надо брать. (С досадой.) И зачем я его тащил к вам, сам бы его… и концы в воду.
Е г о р о в. Понял тебя, матрос… Иди за языком… Я возьму все на себя… (Стреляет в Труса, тот падает за бруствер.)
Пауза.
К о м с о р г (мрачно). Утверждается. В связи с этим ставлю еще вопрос. Слушали: «О поведении комсомольцев в бою». Постановили… Что писать?
И в а н. Лучше умереть в окопе, но не уходить с позором с занимаемой позиции.
Е г о р о в. И не только самому не уйти, но и сделать так, чтобы не ушел и сосед…
К о м с о р г. Дельно. Принимается!
В с е. Принимается!..
Г о л о с. Вопрос к докладчику… Существует ли все же какая-нибудь уважительная причина ухода с боевой позиции?
И в а н. Нет такой причины! Нет!..
К о м с о р г. Отвечу так. Из всех уважительных причин ухода с огневой позиции только одна будет приниматься во внимание — смерть!.. Кто за это?..
Все поднимают руки. Музыка. На скале возникают эти слова, как они сейчас написаны на одной из скал мемориала: «ИЗ ВСЕХ УВАЖИТЕЛЬНЫХ ПРИЧИН УХОДА С ОГНЕВОЙ ПОЗИЦИИ ТОЛЬКО ОДНА БУДЕТ ПРИНИМАТЬСЯ ВО ВНИМАНИЕ — СМЕРТЬ».
З а т е м н е н и е.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Тишина. Морозное, все в звездах, небо над заснеженными развалинами Сталинграда. Часть красного уголка дивизии в прочном подвале полуразрушенного каменного здания, где в обычные дни размещались раненые перед отправкой их за Волгу. Подвал до отказа набит с о л д а т а м и, сидящими друг у друга на коленях и лежащими в разных позах. На топчане (это «балкон») в импровизированном костюме Джульетты — В е р а. На одном колене перед топчаном, чтобы «балкон» казался выше, с гитарой в руках, стоит И в а н, одетый в стеганку, туго стянутую широким ремнем, за которым у него сабля вместо шпаги. Он в пилотке, с гусиным пером и в лосинах, сделанных из нижнего солдатского белья, вправленных в черные валенки. На руках у Ивана шоферские перчатки с раструбами. Все зрители одеты в стеганки, шубы, в маскхалаты. Они с живым интересом слушают сцену у балкона из драмы Шекспира «Ромео и Джульетта». Рядом, тоже стоя на коленях, К о м с о р г, держа в руках книгу Шекспира, суфлирует.
В е р а (с пафосом). Как ты попал сюда? Зачем?
К о м с о р г (в сторону, прикрыв рот ладошкой, острит). Как? По мобилизации. Зачем? Воевать…
В е р а (Комсоргу). И неправда! И неправда! Ваня добровольцем!..
И в а н. Вера, ну ты же Джульетта сейчас. Не забывай же!..
В е р а. А чего же он!..
И в а н. А ты, Вася, в самом деле, взялся суфлером, так давай Шекспира, а не пори отсебятину. А еще комсорг! Это же Шекспир, тут плакать надо…
К о м с о р г. Шекспир и так, наверное, уже плачет.
Смех.
И в а н. Ну, Вася, я же прошу… Тут не только Шекспир, а все заплачем. Политрук на целую сцену «У балкона» дал всего две репетиции, да еще в таких условиях…
К о м с о р г. Ого! На одну сцену целых две репетиции! Настоящие артисты в Москве небось всю пьесу за одну репетицию…
И в а н (взрываясь). Настоящие артисты в Москве Шекспира по три года репетируют! Искусство знать надо!
К о м с о р г. Ну ладно, ладно уж, Станиславский, работать надо.
И в а н. Так я же и говорю. Товарищи, отнесемся к работе серьезней.
Г о л о с. Ладно. Уж и посмеяться нельзя…
И в а н (хлопает в ладоши). Начали, товарищи! Ты готова, Верочка? Ты собралась? (Комсоргу.) Сначала сцену!
Комсорг шепчет Вере, и та начинает. Иван берет аккорд на гитаре.
В е р а.
Как ты попал сюда? Зачем?
Ведь стены высоки и неприступны.
Смерть ждет тебя, когда хоть кто-нибудь
Тебя здесь встретит из моих родных.
И в а н (с чрезмерным пафосом).
Я перенесся на крылах любви:
Ей не преграда — каменные стены.
Любовь на все дерзает, что возможно,
И не помеха мне твои родные…
Г о л о с (шепотом). А что, разве ее родные были против?..
И в а н. Против. Я потом все объясню. Сейчас не мешайте мне своими репликами. (Комсоргу.) Мне не подсказывай. (Вере.) Джульетта, дальше, ну?
В е р а.
Но, встретив здесь, они тебя убьют.
И в а н.
В твоих глазах страшнее мне опасность,
Чем в двадцати мечах. Взгляни лишь нежно —
И перед их враждой я устою.
В е р а.
О, только бы тебя не увидали!
И в а н.
Меня укроет ночь своим плащом.
(Комсоргу, быстро, сквозь зубы.) Вася, кинь быстро плащ-палатку!
Тот бросает ему ее.
(Картинно запахивается.)
Но коль не любишь — пусть меня увидят.
Мне легче жизнь от их вражды окончить,
Чем смерть окончить без твоей любви.
В е р а.
Кто указал тебе сюда дорогу?
И в а н (со страшным пафосом).
Любовь!.. Она к расспросам принудила,
Совет дала, а я ей дал глаза.
Не кормчий я, но будь ты так далеко,
Как самый дальний берег океана, —
Я б за такой отважился добычей…
Г о л о с. Вот дает Иван! (С восторгом.) И все наизусть, без запинки чешет! Да еще и на гитаре!.. Талант!
И в а н. Тихо, товарищи! (Вере.) Джульетта, твои слова!
В е р а. Ой, Ваня, я забыла дальше. Перебивают тут еще…
И в а н. На мою последнюю реплику твои слова такие. (Быстро и прозаично.) «Мое лицо под маской ночи скрыто».
Г о л о с (тихо). И ее слова знает, ну Иван!..
В е р а. Ага! Вспомнила! (Играет.)
Мое лицо под маской ночи скрыто,
Но все оно пылает от стыда
За то, что ты подслушал нынче ночью.
Хотела б я приличья соблюсти,
От слов своих хотела б отказаться,
Хотела бы… но нет, прочь лицемерье!
(Особенно нежно.)
Меня ты любишь? Знаю, скажешь: «Да».
Тебе я верю. Но, хоть и поклявшись,
Ты можешь обмануть: ведь сам Юпитер
Над клятвами любовников смеется.
О милый мой Ромео, если любишь —
Скажи мне честно…
К о м с о р г (быстро подсказывает Ивану).
Клянусь тебе священною луной.
И в а н (с ходу повторяет).
Клянусь тебе священною луной,
Что серебрит цветущие деревья…
(Комсоргу.) Постой, ты что мне подсказал? Ты же пропустил большой кусок из монолога Джульетты?..
В е р а. Вот и я гляжу, что-то не то вроде…
К о м с о р г (авторитетно). Длинные монологи я по ходу сокращаю. Во фронтовых условиях это не идет. Шекспиру там, в Лондоне, хорошо было писать в тишине, а тут Сталинград.
Г о л о с. В Лондоне тоже не очень тихо теперь.
К о м с о р г. Шекспир писал это в семнадцатом веке в Лондоне, а не под бомбежку. Втихаря писал, в холодке, вот он и распространялся, а…
Все зашумели, заспорили.
И в а н. Нет, это просто смешно! Я отказываюсь репетировать в таких невыносимых условиях.
С т а р ш и н а. Как отказываешься, Ваня? Приказ политрука — к завтрашнему дню. Неужели ты, Иван Горелов, примерный воин, способен нарушить приказ военного времени?
В е р а. Он не нарушает, он не нарушает!
С т а р ш и н а. Сестра Вера. Дорогая и талантливая Джульетта. Помолчим. Я разговариваю с художественным руководителем и постановщиком картины «Ромео и Джульетта» самого товарища Шекспирова. (Ивану.) Ну, так как, Ваня, будем нарушать приказы или будем выполнять приказы, несмотря ни на шо, и ни шагу назад?!