М а ш а. Правда, Иртыш, правда.
И р т ы ш. …к самому себе.
М а ш а. Ой нет, Рома! Это же эгоизм!
И р т ы ш. Здоровый эгоизм, Маша. Читай Чернышевского! Вот я и думаю: если с эгоизмом умеючи бороться, то можно направить его на пользу государства, и еще как! Сила!
М а ш а (теряясь). Чернышевского я не читала…
Она смотрит, часто моргая глазами, силясь понять Иртыша, а он глянул на свои часы, зевнул, поглядел по сторонам.
И р т ы ш (про себя). Та-ак, Люба, так… Ну что ж… Не пожалела бы…
М а ш а. О чем ты сейчас думаешь, Рома?
И р т ы ш (усмехаясь). О тебе.
М а ш а. Правда?
И р т ы ш (оглядывая Машу). А ты сегодня хорошенькая… В самом деле, Ромашка!
М а ш а. Правда?
И р т ы ш (помогает ей встать, осматривает ее со всех сторон). Нет, да ты вообще хорошенькая. Как это я раньше не замечал?
М а ш а (едва дыша). Рома…
Иртыш молча привлекает ее к себе и… целует. После поцелуя Маша стоит ошеломленная.
Ты?.. Ты поцеловал меня?! Это ты поцеловал меня? Ты! Иртыш, меня?! (Она заливисто смеется и убегает.)
И р т ы ш (смотрит ей вслед, пожимая плечами). Пионерка!
Березы. Смеясь, колокольчиком заливается бегущая среди них М а ш а. Вот ей встретился одинокий Л о м о н о с.
М а ш а (смеясь). Вадим, ты влюбленный! Влюбленный, влюбленный!
Л о м о н о с. Чего ты, фить? (Повертел пальцем у своего виска.)
Маша снова рассмеялась и убежала.
Снова перемещается свет. Сидят С м о л к а и С о н ь к а. Сонька уже, видно, замерзла и надела на себя пиджак Смолки. Она скучная, хмурая.
С м о л к а (увлеченно). Любовь, Сонечка, — это такое чувство…
С о н ь к а (недовольным тоном). Вася, а когда ты меня поцелуешь?
Смолка удивленно смотрит на нее. В это время смеющаяся, ликующая Маша пробегает нарочно между ними. Сонька в испуге вскакивает.
М а ш а (указывая на них). Влюбленные! Ха-ха! (Убегает.)
С о н ь к а (вслед Маше). Припадошная! Смолка. Что с ней?
По авансцене бежит ликующая Маша и с разбегу налетает на идущего О л е г а.
О л е г (он очень рад). Маша! Наконец-то!
М а ш а. Ой, Олег, я совсем, совсем забыла! Ты же меня вызывал!
О л е г (удивленно). Вызывал?
М а ш а (не слушая его). Ой, как стучит сердце, ой, как стучит, проклятое!
О л е г (заботливо). Не надо так бегать, Машенька!
М а ш а. Это не от бега, это не от бега!..
О л е г. Да что с тобой, Маша? Ты какая-то сегодня необыкновенная! У тебя, наверное, большая радость? Маша, моя Ромашка!
Маша смеется, закидывая голову назад.
У тебя даже все светится! Глаза, волосы, лицо… Ты еще красивее стала, Маша!
М а ш а. Ой, Олег! Ой, Олег! Ты мне очень нужен!
О л е г. Что, милая?!
М а ш а (серьезно). Скажи мне, комсорг, скажи, что такое счастье?
О л е г. Счастье, Маша, — это… способность быть счастливым.
М а ш а. В точку, Олег! Прямо в точку! Способность… Я способная! Я все поняла! Он ведь на меня все фыркал, фыркал, будто злился. А я, дура, даже обижалась на него. А теперь я поняла, поняла! Так любят, когда стесняются, даже грубые бывают, правда ж? А он…
О л е г (с тревогой). Кто… он?
М а ш а (удивляясь непонятливости Олега). Фу, господи! Да Иртыш же, Иртыш! (Нежно.) Рома… (Осеклась.) Что с тобой, Олег?
О л е г. Так… (Хрипло.) Ничего… (Уходит.)
М а ш а (одна, растерянна). Неужели он тоже влюбился? (Решительно.) Нет. Он же комсорг! (Радостно.) Рома! Ой, зачем же я от него убежала? Дура какая-то! (Убегает.)
Освещены березки справа. Стоят друг перед другом И р т ы ш и Л ю б к а.
И р т ы ш. Все же пришла!
Л ю б к а. Пришла.
И р т ы ш. Все же решила?
Л ю б к а. Да.
И р т ы ш. Насовсем?
Л ю б к а. Да.
Поцелуй. Иртыш бросает свой пиджак под березу. Оба садятся.
И р т ы ш. Все наше, Люба! Этот лес, озеро, земля!
Л ю б к а (смеясь). Небо!
И р т ы ш. Любка-а-а!
Поцелуй.
М а ш а (из-за березы. Она все увидела, кричит, не помня себя). Не надо-о!
Любка и Иртыш испуганно вскакивают.
И р т ы ш (увидев Машу). Фу, черт! Напугала. (Любке.) Люба, это ж Маша.
Л ю б к а (смотрит на Машу). Маша, что с тобой, Маша?
М а ш а (не отвечая и не глядя на Любку, смотрит неотрывно на Иртыша). Как же так?.. Рома… Как же так? Ведь только что ты меня… меня целовал… Меня-а! (Она резко повернулась, уткнулась, как матери, Любке в плечо и зарыдала.)
Л ю б к а (обняв Машу, смотрит на Иртыша). Подойди к нам… Рома.
И р т ы ш. Люба, что ты хочешь?
Л ю б к а. А ты подойди, подойди, Ромочка! Прошу.
И р т ы ш. Пожалуйста. (Шагнул к ней.)
Л ю б к а (с болью). Рома… (Дает ему пощечину.)
М а ш а (Любке). Не надо! (Кричит.) Не надо! (Убегает.)
И р т ы ш. За что, Люба? Это же недоразумение.
Л ю б к а. Недоразумение… Мне ведь, Рома, на свои глаза свидетелей не надо.
И р т ы ш. Машка? Так это же чепуха!
Л ю б к а. Машка — человек! Она как капля росы. Ты же видел, ты же знал, что она любит тебя. А ты… поманил ее от нечего делать. Для чего? Тебя ведь и так любят. Залюбили тебя! А тебе все мало! Ты это сделал играючись? Или для того, чтобы досадить своему противнику — Олегу… Я думала, что он завидует тебе. Нет. Это ты ему завидуешь. Завидуешь ему как человеку. Ты знал, что Олег любит Машу. Значит, ты одним своим каблуком сразу два сердца… Как же после этого я могу тебя любить? Или «любимый ни в чем не виноват»? Нет, Рома, нет!
И р т ы ш. Люба, не решай сразу, Люба, подумай!
Л ю б к а (зябко передернула плечами, смерила взглядом Иртыша, улыбнулась и запела, уходя).
Ах, кавалеров мне вполне хватает,
Но нет любви хорошей у меня…
Вместе с затихшей в березах песней Любки исчезла луна, и по небу пошли черные тучи, а березки зашумели от налетевшего вдруг ветра.
И р т ы ш (все еще стоит и смотрит Любке вслед). Ну и к черту все! К дьяволу!
В березах блеснул луч электрического фонаря. Появляется Д у м а.
Д у м а. Иртышев? Фу, черт, еле нашел! И куда вы все разбрелись?
И р т ы ш (вяло). Что еще случилось?
Д у м а. Дело, Роман. Очень серьезное, очень! Весь день, понимаешь, заседали… Партком, руководство… Повестка, сам знаешь, пуск второй домны в строго назначенный срок. Подсчитали дни, часы, минуты. По всем объектам новые задания. Напряженные очень! На вашем участке работы на неделю, а сделать надо за три дня. Понял? Выручай, брат!
И р т ы ш (усмехаясь). Значит, пригодился мой опыт на выдержку, который я вчера провел в тоннеле?
Д у м а. Как нельзя лучше! К месту и ко времени! Спасибо, Роман. А теперь нельзя терять ни минуты! Дискуссия, споры — долой. Понял?
И р т ы ш. Да, понимаю, Федор Иванович, будь покоен. Я ведь первым не лезу в драку…
Д у м а. Ну, вот и ладно. Кончай выходной и собирай бригаду. Подумайте сообща, подсчитайте силы. Все свои силы, все резервы и… Полагаюсь на тебя, Роман!
И р т ы ш. Ясно. Нужен, значит, Иртыш?
Д у м а. Что же ты об этом спрашиваешь?
И р т ы ш. Так просто… Лирика… (Горячо.) Но лирика кончилась! Начинается работа! Не волнуйся, Федор Иванович, такие дела мне по душе! Вот так. (Сжал кулак.) Возьму бригаду и… Все будет сделано в срок! Веришь?
Д у м а. Верю, Роман.
И р т ы ш (натягивая крепче кепку на голове). Пошел! (Уходит.)
Д у м а (любуясь им). Иртыш! Настоящий Иртыш! (С гордостью.) Роман Иртышев!..
З а н а в е с.
Навстречу Д у м е идет М а ш а, цепляясь за занавес.
Д у м а. Маша?! Ты… что это с тобой? Словно в воду опущенная? Ласточка моя, колокольчик наш! Хорошая… (Обнимает ее.)
М а ш а. Федор Иванович… Федор Иванович!.. Родненький!
Д у м а (встревожен). Да что с тобой, Ромашечка? Тебя обидели?
М а ш а (кивает головой). Да.
Д у м а Кто, кто?!
М а ш а. Ро… Рома… Иртыш…
Д у м а. Иртыш?! Чудеса! Как же? Чем же он тебя обидел?
М а ш а (шмыгая носом). Он… он… Он меня поцелова-а-ал!..
Д у м а. Поцеловал?! Да что ты говоришь?! Вот разбойник! (Гладит Машу по голове.) Ну, ну, Машенька. Утри носик. Мы ему зададим, эт-то-му Иртышу! (Улыбаясь.) Ты не печалься, Ромашечка. Все правильно. Ведь парни испокон веков целовали девчат. (Весело.) Целует, — значит, любит!
М а ш а. А вот нет! А вот не-е-ет!.. (Уходит.)
Д у м а (вслед Маше). Как нет?! А-а-а!.. Неразделенная любовь-злодейка!.. Эх, весна, весна! Мне бы твои печали-заботы! (Усмехнувшись, уходит в другую сторону.)
О т к р ы в а е т с я з а н а в е с.
Внутренний вид большого тоннеля под домной. Сложное переплетение больших и малых труб. Весь тоннель ярко озаряется рассыпающимися искрами электросварки. С электродами в руках, в защитных очках и в своих робах ребята чем-то напоминают космонавтов.
И р т ы ш (поднимая щиток с лица на голову). Стоп! Физзарядка, перекур, микросон!
Все снимают маски, искры гаснут, и теперь тоннель освещается только одной лампочкой у потолка.
Л о м о н о с (берет два больших фланца и начинает их поднимать, как гири). Затекла вся мускулатура, так?
С м о л к а. А у меня даже непромокаемый брезент промок от пота.