чное содержание.
Труффальдино. При чем тут двадцать шляп?
Бригелла. Как же, Труффальдинчик, я же рассуждаю материалистически…
Труффальдино. Ничего подобного. Это грубейшая ошибка.
Бригелла. Ошибка? Отмежевываюсь.
Труффальдино. В таком случае как же ты теперь считаешь?
Бригелла. Я считаю так: форменная шляпа — форма, а штатская — содержание.
Труффальдино. Это механический подход.
Бригелла. Механический? Отмежевываюсь.
Труффальдино. Да подожди, выслушай меня…
Бригелла. Отмежевываюсь.
Труффальдино. Но, Бри…
Бригелла. Отмежевываюсь, отмежевываюсь, и кончен разговор.
Труффальдино. Значит, теперь ты считаешь…
Бригелла. Я считаю, что шляпа фф… сс… Отмежевываюсь.
Труффальдино. От чего?
Бригелла. От всего отмежевываюсь. От всех шляп отмежевываюсь.
Труффальдино. Но в таком заявлении нет никакой мысли.
Бригелла. Я и от мысли отмежевываюсь.
Труффальдино. Значит, ты отмежевываешься формально?
Бригелла. Формально? Отмежевываюсь.
Труффальдино. От чего?
Бригелла. От отмежевывания.
Труффальдино. Так нельзя.
Бригелла. Нельзя? В таком случае отмежевываюсь от отмежевывания.
Труффальдино. Тупик.
Бригелла. Безвыходное положение. (Начинает танцевать).
Труффальдино. Что ты делаешь?
Бригелла. Я признал свои ошибки, я признал свои ошибки!
Тарталья. Слушай, Труффальдинчик, все-таки скажи мне по секрету: что есть форма и содержание?
Панталоне. Сейчас скажу. Слушай, Бригелла, ты знаешь Гегеля?{18}
Тарталья. Это какого, которого на голову поставили?
Панталоне. Да. Так вот Гегель сказал: «Обусловленная своим содержанием форма становится законом развития своего содержания». Понял?
Бригелла. Слушай, Труффальдинчик, а от этого не надо отмежевываться?
Труффальдино. Пока не надо.
Бригелла. Ну тогда понял.
Труффальдино. Значит, форма и содержание — это одно. Форма переходит в содержание, а содержание — в форму.
Бригелла. Это правильно. Например, если взять воду из МХАТа и налить ее в шляпу, то шляпа потеряет свою форму, а вода станет ее содержанием; если же шляпу бросить в воду, то вода станет формой, а шляпа — ее содержанием, а если ее вынуть из воды и надеть на голову, то голова потеряет всякое содержание, а шляпа приобретет форму головы. Вот только я не знаю — при чем же тут хлеб?
Труффальдино. Действительно, при чем же тут хлеб?
Бригелла. Знаешь, Труффальдинчик, нам с тобой нужно немножечко подучиться. Отмежевываться мы уже научились, а рассуждать еще нет. Эдак нас все театры перегнать могут. Даже Большой театр и тот выкинул лозунг «Искусство — трудящимся».
Труффальдино. Неужели выкинул?
Бригелла. Да.
Труффальдино. И далеко выкинул?
Бригелла. Так далеко, что невозможно отыскать.
Труффальдино. Бригелла, мне кажется, что ты сейчас вызвал у публики не тот смех?
Бригелла. Как это — не тот?
Труффальдино. Ты должен стараться вызвать у нее здоровый и бодрый смех, а она смеется нездоровым животным смехом.
Тарталья. Действительно, типично животный смех. Уважаемая публика, вы уж не подводите меня, пожалуйста. Смейтесь каким-нибудь менее животным, не таким бездейственным смехом. Смейтесь так, чтобы от вашего смеха ну вентилятор, что ли, работал. Ну, не вентилятор, скажем, буфет. Вы должны смеяться шекспировским смехом. Слушай, Труффальдинчик, а Шекспир каким смехом смеялся?
Труффальдино. Это еще не выяснено. Если он был сыном лорда, то он смеялся утробным смехом загнивающей верхушки, а если он был сыном торговца солодом, то он смеялся бодрым и здоровым смехом полуголодного разночинца.
Бригелла. А когда у нас в театре пойдет Шекспир, то каким мы смехом будем смеяться?
Труффальдино. Смотря какой режиссер будет ставить. Если какой-нибудь чужой режиссер, то нездоровым. А если наш молодой советский режиссер Акимов{19} — то будем смеяться нашим молодым, советским, бодрым, здоровым смехом… сквозь слезы.
Бригелла. Знаешь, Труффальдинчик, по-моему, животный смех — это самый здоровый.
Труффальдино. Он потому и нездоровый, что очень здоровый.
Бригелла. Я этого что-то не понимаю.
Труффальдино. Ты потому не понимаешь, что еще не преодолел метафизической крайности при помощи диалектического единства причины и следствия, случайного и необходимого, необходимого и свободного в системе положительных субъективных ощущений отрицательной субъективной реальности. Понял?
Бригелла. Нет. А ты?
Труффальдино. И я нет.
Бригелла. Тупик.
Труффальдино. Безвыходное положение. Пойдем, Бригелла, подучимся.
Бригелла. Ну пойдем!
Уходят.
Панталоне. Ну прямо ума не приложу, ваше художественное руководство, какой вам дать совет!.. Разве только художественный совет? Но ведь художественный совет не дают, а назначают. Художественный совет не дают, да и он, антр ну суа ди, ваше высочество, тоже ничего не дает!.. Правда, у нас тут не совет, а диван. Я вот член четырех художественных диванов. Я четыре дивана просидел, давая советы. Бутербродов скушал — четыре тысячи штук. Чаю с сахаром выпил — семьсот пятьдесят стаканов. В прениях выступал — восемьсот девяносто пять раз. Конкретных предложений внес — одно. А почему? А потому, ваше художественное высочество, что я не специалист по конкретным предложениям. Я специалист по поправкам. Вот кто-нибудь внесет предложение — я поправку. Он предложение — я поправку, он предложение — я поправку, он предложение — я поправку, и так далее, и так далее, как в Австралии…
Альтоум.
Тарталья, посетили вы его,
Несчастного искателя?
Тарталья. Так точно, ваше высочество! Я его посетил в его тюрьме. Принес ему передачу. Удивительный молодой человек! Не кушает! А ведь какую я ему передачу принес!.. Радио-передачу! И учтите, ваше высочество, какое было меню! На первое — хор Пятницкого. Не кушает. На второе — хор Свешникова. Не кушает. На третье — хор радиокомитета, под руководством Александрова, — не кушает!.. Я ему говорю: это же хор! А он говорит: это не «хор», это, скорее, «неуд». И правда, неуд… неудобно получается!.. Я уж его убеждал, убеждал… не дело вы, говорю, молодой человек задумали — загадки разгадывать, а он хоть бы хны!..
Альтоум.
Итак, пусть новый принц войдет сюда,
Попробуем его отговорить.
А вы, умы ученые дивана,
Министры верные, мне помогите,
Когда мне горе утомит уста!
Панталоне. Мой совет — пойти в Комитет. По-моему, ваше высочество, все дело в этом: зимой и летом ходи за советом по комитетам, будешь авторитетом. Тем более, ваше высочество, что у Комитета есть право вето!
Тарталья. По-моему, ты говоришь глупости.
Панталоне. Не может быть, это тебе показалось!
Входит Калаф и преклоняет колени, коснувшись рукой лба.
Альтоум. Встань, юноша неосторожный!.. Ну!..
Калаф подымается.
Скажи, несчастный, чей ты сын? Откуда?
Калаф.
Великий государь, могу ли я
Вам имени пока не говорить?
Альтоум.
Но, неразумный, я в недоуменье:
Что, если только, боже упаси,
Мне о своем высоком положенье
Ты просто нагло врешь, как Би-би-си?
Калаф.
Нет, государь, я чистокровный принц,
Я царский сын, и потому-то я
Хочу пока остаться неизвестным!
Альтоум. Я эту милость дарую тебе! Такому голосу, такому благородству из-за какой-то фифы — терять голову. Это же просто — нонсенс! Она же вам загвоздит такие три загадки, на которые тридцать три Юзовских{20} ответить не смогут. А где взять тридцать три Юзовских, когда у нас даже одного хорошего Юзовского и то нет!.. И потом, не понимаю, ваше высочество, зачем вам терять голову из-за принцессы? Если уж вам хочется потерять голову, напишите безыдейную комедию. А если вам хочется совершенно голову потерять, напишите совершенно безыдейную комедию! Если вы хотите знать, потерять голову из-за Турандот — просто глупо, очень глупо, ну абсолютная глупость, прямо какая-то «Новогодняя ночь» Гладкова!..{21}
Интермедия к комедии-оперетте Ф. Эрве «МАДЕМУАЗЕЛЬ НИТУШ»
Помреж. Что угодно, господин директор?
Директор. Скорей сделайте анонс публике. Скажите, что Коринну заменит госпожа Лисичка, и потом расхваливайте ее, расхваливайте ее, не стесняйтесь. Да постойте, покажитесь! О боже, на кого вы похожи?!
Помреж. На маму.
Директор. Скажите так: милостивые государи и милостивые государыни, негоцианты, фабриканты, коммерсанты, музыканты и балетоманы, господа штатские и господа военные, уважаемое дворянство, почтенное купечество и прочая публика. Говори!
Помреж. Милостивые государи и милостивые государыни, негоцианты, фабриканты, балетоманты…
Директор. Не балетоманты, а балетоманы. Ны, ны.
Помреж. Балетоманы? Балетоманы и музыканы.