К а п и т а н. Прошу.
Капитан идет вперед. Нестор кланяется ему.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р (лейтенанту). Знаете, почему нам удалось завоевать Индию, лейтенант?
Л е й т е н а н т. Нет! Я никогда не интересовался чужими делами, сэр.
А н г л и й с к и й о ф и ц е р. А мы всегда интересовались чужими делами и всегда спускались в трюм смотреть рыбу — сами. Поэтому нам было очень легко взять эту несамостоятельную страну. А вам даже тогда, когда господин капитан говорит с этим стариком на родном языке, вам и тогда нужен… переводчик. (Козырнул Нестору и пошел по мосткам.)
Лейтенант и матрос следуют за ним. Агент идет последним. Рассветает. Слышен шум уходящего корабля.
Пауза.
Б а г и р о в. Чуть из-за тебя не засыпались, Вася.
В а с и л и й (вспыхнув). Почему?
А к о п я н. Не очень чисто это у тебя получается — молиться! Ты бы уж лучше смотрел на меня.
Н е с т о р. Неправильно, Вася, поклоны ты клал. Слишком быстро, понимаешь? Ты действительно смотри на того, кто впереди тебя, тогда никогда не собьешься! Хорошо еще, что сейчас шесть часов утра! В это время у правоверных порядок: с богом потолковать! (Наклоняется к Василию.) А вообще ты, друг, это свое… своеволие оставь! У нас так, раз я сказал — выполнять беспрекословно! Кидаться на врага с оружием в руках мы тоже умеем… но только тогда, когда это надо! Понял?
В а с и л и й. Понял.
Н е с т о р. Ну вот! (Отходит от Василия.)
Б а г и р о в. Далеко корабль ушел?
А к о п я н (всматриваясь). Далеко.
Н е с т о р. Быстро ходит, собака! Им топлива жалеть не приходится!
Б а г и р о в. Значит — пронесло!
В а с и л и й. А если б засыпались мы? Ведь все бы им досталось: и груз и люди…
И в и н (появляясь из трюма). Как ты говоришь, Вася? Все бы им досталось? Ишь ты какой! А я зачем?
В а с и л и й. А чего ты сделать можешь?
И в и н. Чего я могу? Я, Вася, снизу лодку взорвать могу! По инструкции!
Василий смотрит на него с удивлением. Все улыбаются. Нестор затягивает песню. Остальные подхватывают ее.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Та же декорация, что и в первой картине. Посредине комнаты стоит ш т а б н о й. На стуле сидит Л у к и н. Он снимает грязные сапоги — только что вернулся с фронта.
Ш т а б н о й. Я бессилен, Андрей Матвеевич. У нас всего четыре самолета системы… (Махнул рукой.) Да просто… гробы! Кстати, их так и называют «гробами». Но и они не летают! Вы же знаете: бензина нет. Пока вы были на фронте, англичане страшно обнаглели. Они кружили над городом на большой высоте, сбрасывали прокламации и… бомбы.
Л у к и н. Почему вы молчали?
Ш т а б н о й. Мы не молчали, Андрей Матвеевич, но специальной зенитной артиллерии у нас, сами знаете, нет!
Л у к и н. Большие потери?
Ш т а б н о й. В людском составе почти никого. А от английской бомбы у нас сгорели амбары.
Пауза.
С самолетами можно бороться… только самолетами!
Л у к и н. Пока… надо обойтись собственными силами, Александр Васильевич.
Штабной разводит руками.
Обязательно надо.
Ш т а б н о й. Каждый день телеграммы-с просьбой бензина!
Л у к и н. Понимаю! Что еще, Александр Васильевич?
Ш т а б н о й. Больше доложить ничего не имею.
Л у к и н. Значит, все обстоит благополучно?
Ш т а б н о й (удивленно, пожав плечами). Да нет, не очень… наоборот.
Л у к и н. Пишите!
Штабной садится к столу.
Военная, вне всякой очереди: «Москва, Кремль, Ленину. Копия командвост Фрунзе, копия Саратов, четвертая армия…
Пауза.
Многочисленные английские и белые аппараты продолжают систематически бомбардировать Астрахань. Мы же располагаем одной исправной машиной. Вышлите хотя бы еще два истребителя. Лукин».
Ш т а б н о й. Сейчас прикажу передать.
Л у к и н. Мы увидимся ночью в штабе.
Ш т а б н о й. Слушаюсь, Андрей Матвеевич! Отдыхайте! Кстати… хотел спросить, какое у вас военное образование?
Л у к и н. Военное образование? Огромное. Четыре класса городского училища.
Штабной смутился, улыбнулся и ушел.
Л у к и н (огляделся и крикнул). Ильинична!
Пауза.
Леня!
Входит Л е н я.
Л е н я. Я, товарищ начальник!
Л у к и н. Где старушка?
Л е н я. Сейчас разыщу. (Уходя, сталкивается в дверях с Ильиничной.) Вот они!
Л у к и н. Дай что-нибудь закусить… а потом я сосну часок.
И л ь и н и ч н а. Садись. Обед как раз на плите стоит. Паек плохой… Дали мяса — косточку конскую, до завтра не разварится! Садись! (Уходит.)
Л е н я. Я больше не нужен, товарищ начальник?
Л у к и н. Стой! Урок выучил?
Л е н я. Выучить-то выучил, да не все понял. (Достает из-за пазухи тетрадку.)
Л у к и н. А что?
Л е н я. Дроби не соображаю, товарищ начальник. Вот вы написали задачи, а я… (Развел руками.)
Л у к и н (берет тетрадку, читает). Сейчас разберемся. Что есть дробь?
Л е н я. Дробь — есть часть числа.
Л у к и н. Не числа, Леня, а целого.
Л е н я. Ну да. Это я и хотел сказать.
Л у к и н. Как понять — одна четверть?
Л е н я. Одна четверть… Если, например, яблоко… разделить на четыре равных куска, то один кусок будет четвертая часть, или одна четверть.
Л у к и н. Правильно.
Леня опускает голову.
О чем ты думаешь, Леня?
Л е н я. Яблока захотелось! Знаете, бывают такие большие красные яблоки?
Л у к и н. Все будет, Леня. И яблоки будут. Наешься всласть. Ну, чего же ты не понимаешь? Все понимаешь.
Л е н я. Складывать не соображаю. Одну четверть, например, и одну половину. Так, на яблоках, я могу, а по-письменному не выходит.
Входит И л ь и н и ч н а, ставит на стол еду в кастрюле.
А ведь их не только складывать и вычитать надо — дроби небось множат и делят, как простые цифры?
Л у к и н. Обязательно! Мы дойдем до этого, Леня.
Л е н я. Так на простых числах у меня все правильно получается, до миллиона. Я даже сам задачи составляю.
И л ь и н и ч н а. Ну ты… гимназист! Дай человеку покушать.
Л у к и н. Ничего! Оставь его, мать.
Крик за дверями. Голос Шайтана: «Леня! Давай сюда!»
Л е н я (быстро прячет тетрадку на груди). Извиняюсь, товарищ начальник! (Выходит.)
Шум усиливается, крики. Лукин смотрит в дверь.
И л ь и н и ч н а. Кто там еще, господи?
Входит Ш а й т а н.
Л у к и н. Чего ты такой мрачный?
Ш а й т а н. Этот пришел… психический…
Л у к и н. Какой психический?
Ш а й т а н. Инженер.
Л у к и н. А почему крики были? Что ты с ним сделал?
Ш а й т а н. Ничего.
Л у к и н. Товарищ Шайтан!
Ш а й т а н. Правда, ничего, товарищ начальник. Просто… (мнется) обыскал его немножко. (Пожимая плечами.) Может, он щекотки боится?
Л у к и н. Пропусти ко мне.
Ш а й т а н. Слушаюсь, Андрей Матвеевич. (Уходит.)
И л ь и н и ч н а. Обед стынет, ел бы скорей.
Л у к и н. Я уже, спасибо.
Входит Ш а й т а н.
Ш а й т а н (в дверь). Прошу! (Лукину.) Видите, я — вежливо!
Входит и н ж е н е р. Руки его дрожат. Он останавливается, смотрит на Лукина.
Л у к и н. Здравствуйте.
И н ж е н е р (кивнув на Шайтана). Охрану держите? Боитесь?
Пауза.
Л у к и н (Шайтану). Дай ему стакан воды и оставь нас вдвоем…
У Шайтана протестующий вид.
(Твердо.) Товарищ Шайтан!
Ш а й т а н. Есть дать… стакан воды. (Инженеру, сквозь зубы.) Будете… воду пить?
И н ж е н е р. Нет.
Ш а й т а н (Лукину). Не хочет. (Подает инженеру стул.) Прошу!
И н ж е н е р. Так это вы и есть… Сашка Шайтан?
Ш а й т а н. Не Сашка, а Александр Осипович.
И н ж е н е р. Сашка! Знаменитый комиссар Сатана! (Лукину.) Его в городе так называют!
Ш а й т а н (пожав плечами). От вас первого слышу.
И н ж е н е р. Другие боятся!
Ш а й т а н. И хорошо делают! (Уходит на балкон.)
Пауза.
Л у к и н. Слушаю вас, гражданин инженер.
И н ж е н е р. У меня есть фамилия: Курганов, Алексей Борисович.
Л у к и н. Я вас внимательно слушаю, гражданин Курганов.
И н ж е н е р (усмехнувшись). Даже внимательно? Это хорошо. Меня давно никто в н и м а т е л ь н о не слушал. Чтобы здесь в о о б щ е слушали человека, надо говорить о пайке, о четвертке хлеба, о картошке. А эти предметы меня не интересуют. (Волнуясь.) Я пришел к вам по делу. Вы — большой человек… и вы можете мне помочь. Говорят, что у вас имеются большие связи… Вы, кажется, даже с Лениным знакомы?.. Вы его друг, а? Отвечайте!
Л у к и н. Я, если разрешите, сразу отвечу по всем вопросам.
И н ж е н е р. Хорошо! Кто-то приехал из Москвы и рассказывал, что Ленин собирает сведения о России. Интересуется ее природными богатствами… Зачем это ему? Причуда? Странность государственного деятеля?
Л у к и н. Нельзя ли конкретней?
И н ж е н е р. Хорошо. У меня есть проект. Этот проект отклонили в девятьсот пятнадцатом году! Нобель! Мой хозяин, нефтяной король Нобель, ничего не ответил на мои письма! (Кричит.) Это потому, что он был торгаш и… тупица! Просто жалкий торгаш!
На крик в комнату влетает Ш а й т а н. Рука уже на кобуре. Останавливается в дверях.
Я презираю его! Короче: предлагаю…
Шайтан подходит к Лукину.