О р л о в (не отрываясь от записей и не поворачивая головы). О чем разговор, товарищ Панычук?
П а н ы ч у к. Да все о том же, товарищ старший лейтенант. Так сказать, о бытие!
Орлов кивает головой и продолжает писать. Тишина.
О р л о в (кладет карандаш, встает). Ну, как самочувствие? (Пауза.) Я спрашиваю: как самочувствие?
Г р и г о р ь е в. Вы к кому обращаетесь, товарищ старший лейтенант?
О р л о в (молча смотрит на старшину и подходит к Берману). Как вы, товарищ Берман?
Б е р м а н. Почти нормально, товарищ старший лейтенант.
О р л о в (двигаясь дальше). Джибели?
Д ж и б е л и. Я ни на что не жалуюсь.
О р л о в. Добро! (Подходит к Грушевскому.) А вы?
Г р у ш е в с к и й. Можете на меня рассчитывать, товарищ старший лейтенант!
О р л о в. Как себя чувствуете, торпедист Панычук?
П а н ы ч у к. Я, товарищ старший лейтенант, пока еще ничего такого особого не чувствую. Несу службу — и все!
О р л о в. Хорошо! Я хочу напомнить вам: мы — советские военные моряки, носители лучших традиций русского флота! Сохранить себя и наш корабль для Родины, верить в свои силы и до последней минуты поддерживать друг друга, поддерживать любой ценой, — вот наша святая обязанность.
Д ж и б е л и. Иначе и быть не может, товарищ старший лейтенант!
О р л о в. Отлично. Это, собственно говоря, все, что я хотел вам сказать.
В люке появляется К у р а к и н.
К у р а к и н. Обед готов к раздаче, товарищ старший лейтенант. Разрешите начинать?
О р л о в. Начинайте.
Г р и г о р ь е в (подает команду). Приготовиться к обеду!
Все встают.
К у р а к и н (передавая Орлову две тарелки). Филе из осетрины, соус бордолэз. Беф-бульи с маседуаном из овощей.
О р л о в (улыбается). Никогда не знал, товарищ Куракин, что мясо с горохом можно назвать столь непонятно!
К у р а к и н. А так полагается. Я учился при кухне ресторана «Аврора». Ах, какие там были повара! Мы…
О р л о в. Продолжайте раздачу, товарищ Куракин.
К у р а к и н. Есть, товарищ старший лейтенант!
Кок выдает каждому порцию. Все расходятся по углам. Куракин с тревогой следит за тем, как команда будет принимать пищу. Но обед ни у кого не имеет успеха. Орлов видит это: он сам ест через силу.
(Обижается.) Обратите внимание, товарищ старший лейтенант: плохо едят.
О р л о в. Не понимаю, почему. Прекрасная пища. Рекомендую! Да и силы нам еще понадобятся… в любом случае.
Г р у ш е в с к и й. В глотку не лезет. Состояние какое-то напряженное, товарищ старший лейтенант. И хоть кричи «караул», а никто из нас ничем не может сейчас помочь нашим товарищам. Вот что меня злит больше всего…
О р л о в. Да, положение обидное. Но все-таки есть рекомендую побольше, товарищ Грушевский. Смотрите на мою тарелку — блестит, бриться перед ней можно. Как там с добавкой, товарищ Куракин?
Кок накладывает новую порцию в тарелку Орлова. Орлов ест «с аппетитом». Вся команда постепенно следует его примеру. Пауза. В соседнем отсеке, справа, будто начиная кипеть, бурлит вода.
Голос Афанасьева: «В первом!»
О р л о в. Есть в первом.
Голос Афанасьева: «Как чувствуете себя?»
Нормально. Сейчас пообедали.
Голос Афанасьева: «Завидую. Нам не до еды, да и продуктов не густо!»
А как обстановка в затопленном отсеке, товарищ командир?
Голос Афанасьева: «Я прекратил подачу воздуха: пробоина слишком высока. Будем пробовать помпами и воздухом вместе».
Пауза.
К у р а к и н (Григорьеву). А все-таки, отчего произошел взрыв? Может, нас ударили торпедой?
Г р и г о р ь е в. Кто? Детские вопросы какие-то…
О р л о в. Нет, это не детские вопросы, Фома Петрович! (Куракину.) Торпеда отпадает, товарищ Куракин. От прямого удара торпеды нас бы могло разорвать пополам! (Григорьеву.) Мы подорвались на мине. Это ясно! Но откуда здесь, на протраленном фарватере, оказалась мина?
Г р и г о р ь е в. Может, плавучая? Разве их выловишь? В прошлую войну японцы немало мин понаставили, да наши дорогие союзнички еще добавили, чтобы нам было труднее.
О р л о в. Не то. Японские минные поля находятся значительно южнее. В общем загадочная история!
К у р а к и н (поднимает голову, старшине). Вы… ничего не чувствуете?
Г р и г о р ь е в. А что?
К у р а к и н. Какой-то… странный запах…
Все молчат.
Острый запах… Неужели не чувствуете?
Г р и г о р ь е в (тихо). Чувствую. Это — хлор.
К у р а к и н. Вредный газ?
Г р и г о р ь е в. Пользы от него, конечно, не много.
К у р а к и н. А откуда он взялся?
Г р и г о р ь е в. Раз второй отсек затоплен, значит, вода попала в его аккумуляторы. От этого хлор сразу начинает выделяться… и распространяться по всей лодке… Он проходит через сальники в переборках.
К у р а к и н. Что же делать?
О р л о в (отвечает за Григорьева). Выполнять свой долг, долг советских моряков! Понятно?
К у р а к и н. Понятно, товарищ старший лейтенант!
Пауза. Тишина.
З а н а в е с.
Улица перед штабом дивизиона. Виден кабинет начальника штаба Михаила Денисова. У двери штаба П и в о в а р о в - в т о р о й, матрос на часах. У телефонного аппарата дежурный по базе л е й т е н а н т Е г о р о в. В кабинете о ф и ц е р ы базы, Л е н а.
Е г о р о в (передает телефонную трубку Михаилу). У аппарата командующий.
М и х а и л (быстро берет телефонную трубку). Капитан-лейтенант Денисов слушает, товарищ вице-адмирал! Место расположения «Дельфина» известно совершенно точно. Глубина района — тридцать метров. Аварийный буй держится на тросе и от лодки не оторвался. Однако я приказал еще сбросить и свой буек… Пытались, товарищ вице-адмирал! Лодка на мои неоднократные телефонные вызовы не отвечала… Все необходимые меры принимаются… (Пауза.) Командир дивизиона капитан второго ранга Ильин уведомлен и срочно возвращается на базу. (Пауза. Кивает головой.) Есть! Ваши распоряжения будут выполнены. До свидания, товарищ вице-адмирал. (Кладет трубку на место.) Начнем с вас, Андрей Капитонович.
Первый офицер делает шаг вперед.
Вам, как дивизионному механику, поручается срочно подготовить все имеющиеся в вашем распоряжении аварийно-спасательные средства. Одновременно договоритесь с главной базой о немедленной переброске подъемного крана… И пусть его поведут скоростные буксиры. Выполняйте!
П е р в ы й о ф и ц е р. Есть! (Быстро уходит.)
М и х а и л. Как с водолазами, лейтенант Боровой?
В т о р о й о ф и ц е р. Водолазы ушли на обеспечение двух наших лодок, находящихся на учении в другом квадрате. Я вызвал их, они идут сюда полным ходом.
Л е н а. И когда смогут быть здесь?
В т о р о й о ф и ц е р. Полагаю, что в шестнадцать сорок.
М и х а и л. Прошу вас быть у пирса. Как только водолазы подойдут, отправляйтесь прямо к месту.
В т о р о й о ф и ц е р. Есть! (Уходит.)
Л е н а. Значит, только через два часа.
М и х а и л (Егорову). Акулова ко мне!
Е г о р о в. Есть! (Уходит.)
Пауза.
Л е н а. Зачем вам Акулов, Михаил Иванович?
М и х а и л. Хочу попытаться до подхода водолазов подать лодке воздух… У вас все готово по медицинской линии… на всякий случай?
Л е н а (тихо). Все.
М и х а и л. Хорошо.
Л е н а. Вы думаете, что… понадобится моя помощь? (Вдруг взглядывает на Михаила с нескрываемым ужасом.) А быть может, там уже не…
М и х а и л. Трудно точно определить обстановку. Я твердо уверен…
Л е н а (перебивая его). Что экипаж невредим, да?
М и х а и л. И не только потому, что я страстно хочу этого.
Л е н а. А почему?
М и х а и л. Потому, что я знаю Ивана Ильича Афанасьева, Гришу Орлова и других офицеров, знаю мичмана Григорьева, верю, что сила воли и железная дисциплина молодой команды победят все трудности…
Л е н а. Но самое трудное в их положении — это ждать, Михаил Иванович! Ведь без нашей помощи они…
М и х а и л. Они получат ее! Вас прошу держаться так, чтобы ни по жесту вашему, ни по взгляду никто ничего бы не узнал.
Л е н а. Есть! (Уходит.)
Пауза. В кабинет входят А к у л о в и Е г о р о в.
А к у л о в. Мичман Акулов — по вашему приказанию!
М и х а и л. Садитесь, товарищ Акулов.
Акулов садится.
Разговор абсолютно секретный.
А к у л о в. Понятно, товарищ капитан-лейтенант!
М и х а и л. Вы бывший водолаз?
А к у л о в (кивая головой). Так точно!
М и х а и л. «Дельфин»… потерпел аварию. Водолазы будут только через два часа. Надо лодке подать воздух…
А к у л о в. Где она лежит?
М и х а и л (показывая на карте). Вот здесь.
А к у л о в. Ага! Кошкина Лапа! Знакомое местечко! (Пауза.) Ваше приказание выполню.
М и х а и л (радостно). Полагаете, что доберетесь?
А к у л о в. Не очень уверен. Тридцать метров — это четырнадцать саженей. Староват! Десять лет как не спускался.
М и х а и л (мрачно). Почему вы все-таки решили…
А к у л о в. А чудеса бывают, товарищ…
М и х а и л. Нет, мичман, на чудеса я рассчитывать не имею права… Вы всех знаете на базе, товарищ Акулов? Есть ли здесь человек, который наверняка дойдет до такой глубины?
А к у л о в. Двое имеются, товарищ капитан-лейтенант!
М и х а и л. Немедленно их ко мне! Да, подождите! Это все надо сделать спокойно, дипломатично.
А к у л о в. Слушаюсь!
М и х а и л. На базе все идет по-прежнему, все в полном порядке, понимаете?