ПЕТРОВ. К черту Николая!.. А как же наши приметные знаки — шрамы и родинки. Те знаки, которые, кажется, знали только ты и я, — как могло так случиться, что они оказались известны этому милиционеру?
ЕЛЕНА. И что? Много они ему принесли пользы? Маленький след от ожога оказался ведь у меня.
ПЕТРОВ. Не в пользе дело, а в том, что затронуто личное… Постой, а как это получилось, с ожогом?
ЕЛЕНА. Не знаю. И родимое пятно в виде головы негра теперь моё.
ПЕТРОВ. Колдунья!.. Значит, я больше не Петров?
ЕЛЕНА. Ты Багабу. А мои три родинки, я думаю, теперь нужно искать у тебя.
ПЕТРОВ. В самом деле… Но разве из этого что-нибудь следует?
ЕЛЕНА. Ничего. Разойдемся сейчас. И будем время от времени сталкиваться в метро или на улице, не узнавая друг друга…
ПЕТРОВ. Да… мы или наши двойники…
Слышится звук мотора.
ЕЛЕНА. Но если кто-то устраивает нам эти встречи, сталкивает нас друг с другом в метро и на улице…так долго и с таким постоянством — не значит ли это, что мы все-таки должны быть вместе?(Переодевается в одежду, снятую с пугала.) Должны?
ПЕТРОВ. Я не знаю.
Звук мотора становится сильнее. Слева выбегает Валентин, он бежит по дороге с зеленой шляпой в руке, бросает шляпу и скрывается за правой кулисой.
Следом проходят милиционеры, один за другим все трое. В коротких детских штанах. В руках они держат уже знакомые нам нереальные предметы. Когда скрываются, звук мотора затихает.
Из динамиков раздается громкое «БАГАБУ».
Под эти звуки Петров и Елена медленно уходят
(вариант: убегают, держась за руки)
(вариант: улетают).
КОНЕЦ