Голоса полицейских. Никаких условий. Выходите по одному, руки за голову.
Человек в халате. Мы хотели бы предварительно отпустить женщин и детей.
Голоса полицейских. Никаких условий.
Человек в халате. С точки зрения логики это не условие, а предложение.
Долгая пауза.
Человек в халате. Молчание — знак согласия. (Берет Ларису за руку и подводит к двери.)
Лариса. Я боюсь.
Филипп. Ключ. (Бросает человеку ключ от двери).
Человек в халате. Открыто. (Ловит ключ и бросает обратно.)
Человек в халате открывает дверь. Лариса не решается пройти. Человек подталкивает ее. Идет следом. Между тем Филипп подходит и приставляет пистолет к спине человека.
Филипп. Ты не уйдешь.
Человек в халате. А я как бы договорился с генералом… Секретный пункт к соглашению.
Филипп. Никаких пунктов. (Ларисе.) Иди.
Лариса. Я боюсь одна.
Человек в халате. Всё будет путем, не бойся. (Передает Ларисе коробочку.) Помнишь? Пальчик ставишь легко сюда — и осторожненько, легко… Когда выйдешь на улицу, нажмешь. Случится что — нажмешь раньше.
Лариса скрывается за дверью. Из-за двери доносятся странные звуки.
Филипп. И что теперь?
Ипполит. Расстреливать заложников.
Филипп. Точно (В сторону двери!) Эй, там, вы меня слышите? (За дверью молчат. Филипп стреляет в дверь.) Вы слышите меня? (Молчание!) Мы выходим. (Еще раз стреляет в дверь.) А если(стреляет) вы(стреляет)… короче, всем стоять руки за голову и если шаг вправо или влево…
Ипполит. А также на месте.
Филипп. Шаг вправо, влево, на месте и заложник будет расстрелян. (Стреляет в голову человека в халате, но тот успевает увернуться.) А он, между прочим, друг вашего генерала Шестоплясова.
Человек в халате. Шестоплясова — это женская фамилия.
Филипп. Пардон, Шестопанова. (Пауза.) И тебе тоже руки за голову.
Человек в халате подчиняется. Филипп медленно отпирает дверь ключом. Ипполит становится рядом. Филипп ударом ноги открывает дверь — до этого она, возможно, открывалась в другую сторону). За дверью никого. И — темнота. В темноте странные звуки. Ипполит осторожно проходит в дверь, делает несколько шагов и возвращается.
Ипполит. Я все гадал: Гмырь там или полицейские, а оказалось, что никого.
Филипп. Но кто-то стрелял оттуда, кто-то произносил речи…
Ипполит. Стрелял в последние полчаса исключительно ты. С речами — то же самое.
Филипп. Ну, полчаса, впрочем, не полчаса…
Человек в халате. Я опущу руки?
Филипп. Стой, как стоял. (Закрывает дверь. Оборачивается к Ипполиту.) Смотри, что получается. С той стороны двери Гмыря нет? — Нет. — Значит, логически рассуждая, можно сделать вывод, что он с этой стороны двери? — Так?
Человек в халате. Прилежный ученик.
Нырком уходит из-под руки с пистолетом. Убегает зигзагами. Филипп стреляет. Ипполит стреляет с левой руки.
Человек в халате (вскрикивает, убегая). Два! Восемь! Шесть! Одиннадцать!
Ипполит. В живот стреляй, в живот!
Человек в халате (вскакивая на подоконник). Восемнадцать!
Раздается автоматная очередь. Все падают. Филипп в падении стреляет. Человек прыгает вниз (или падает, сбитый выстрелом). Гаснет свет. В темноте странные звуки, затем — тишина.
Долгая пауза.
Голос с улицы (теперь это голос Ларисы). Переход через улицу генерала Шестопанова разрешен.
Загорается свет.
Комната без следов беспорядка. Стол, стулья — всё как в начале спектакля.
За столом сидят Филипп и Ипполит.
Какое-то время молчат, потом Ипполит выходит и возвращается с чайником.
Начинает разливать чай по кружкам.
Ипполит. Все-таки это оказался генерал.
Филипп. Как мы и хотели.
Ипполит. Как хотела она.
Филипп. Да, как хотела она.
Голос с улицы. Время перехода заканчивается.
Ипполит. Как думаешь, она успела нажать кнопку?
Филипп. Не знаю.
Ипполит. То есть, я хотел спросить: то, что произошло — оно произошло потому, что она успела нажать кнопку, или потому что она не успела нажать?
Филипп. А что, собственно, произошло?
Ипполит (подходит к окну, смотрит). Ну, что-то, безусловно, произошло.
Филипп. Только мы не знаем, что из того, что произошло, произошло на самом деле, а что вроде бы и не произошло.
Ипполит. Рука вроде болит почти по-настоящему.
Филипп. Это правильно.
Пауза.
Ипполит. Мой пистолет пропал.
Филипп. Мой — тоже, а я его, кажется, нормальным образом купил на улице.
Ипполит. Или ненормальным.
Филипп. Хотя мой принцип — на улице с рук ничего не покупать.
Ипполит. Это правильно.
(Пауза.)
Голос с улицы. Переход через улицу генерала Шестопанова разрешен.
Ипполит. Разрешен, разрешен… Давай, поедем в Черногорию летом.
Филипп. Почему в Черногорию?
Ипполит. Там море… И еще… там в церквах проводят красивый обряд братотворения… это вроде венчания, но для мужиков… соединение рук, целование… с молитвами, перед аналоем… союз, конечно, чисто духовный.
Филипп. Разумеется, чисто духовный.
Ипполит. Адельфопоэзис — это еще называется так. Красивое слово.
Филипп. Греческое. Поэтому — чисто духовный.
Ипполит. Поэтому — красивое. А что оно означает?
Филипп. Да то самое и означает.
Ипполит. И мы с тобой были бы, как эти… не помню кто.
Филипп. Я тоже не помню… Только мы с тобой здесь опоздали лет на полтораста, если не больше.
Ипполит. Понимаю. (Пауза.) Я так и думал, что опоздали.Но представить-то можно?
Филипп. С точки зрения логики, почему не представить, почему не представить, почему не представить?
Пауза. Гаснет свет. Еще пауза.
Голос с улицы. Время перехода заканчивается
ЗДЕСЬ БУДУТ ЖИТЬ ЕНОТЫ
Монопьеса
На сцене темно. В темноте голос Петра.
Прямо у дверей дома напали, и без всякого повода. Без предисловий типа «который час» или «дай закурить». Я упал, они били ногами. Понятно было, что не остановятся… не остановятся, пока… Но в какой-то миг мною овладело странное спокойствие… Не то чтобы мне стало все безразлично, но готов… готов был принять неизбежное … И в этот самый миг… или в миг, следующий за этим, я увидел свет… не яркий, но как бы всепроникающий… который был скорее внутри меня, чем падал извне… в голове и груди стало легко и пусто — и просторно… просторно, словно в большой не огражденной стенами комнате, если представить такую… и в комнате свет — нет, не свет, а скорее проникающий взгляд — не добрый, не злой, а как бы свысока равнодушный… но все равно — свет. И не равнодушный, уж равнодушия там никак не было... тогда что? Может быть, — понимание? Полное и бесконечное понимание, если такое можно представить.
Все это длилось одно-два мгновения. Я закричал, и они убежали. Оказывается, достаточно было закричать. В случае, если что — рекомендую. И ничего не успели существенного, только выбили зуб. А он и без того шатался. Потом я сделал дырочку в этом зубе и носил на груди — как память о Событии. Хотя и без того все помнил и помню до сих пор. (Пауза.) Думаю, неужели иногда нужно лишиться зуба, чтобы уверовать?
Постепенно зажигается свет. Одновременно слышен шум настраиваемого приемника. Становится громче, потом стихает. Комната. Среди предметов обстановки — телефонный аппарат и глобус. Часть комнаты (некий угол.) каким-либо образом выделена.
Входит Петр. Медленно обходит комнату. Останавливается.
Собственно, не в первый раз. И пора бы уже свыкнуться с мыслью. Потому что если камень пролетел мимо головы — один камень мимо, другой, третий — то какой-то следующий угодит в голову — раньше или позже, но обязательно. Все, что может случиться, когда-нибудь случается. В прошлом году тоже говорили о каком-то астероиде... Или в позапрошлом. Но тогда дали отсрочку — лет на пятьдесят... Или на сто пятьдесят... То есть в следующий раз, пролетая мимо, с какой-то вероятностью, математически предсказанной... можно опасаться... Всегда давали отсрочку. А теперь, похоже, кто-то там решил, что хватит. С какой-то опять же вероятностью… С вероятностью… Неужели астрономы не могут рассчитать точно? Задача-то, как я понимаю, элементарная. Не только сказать, будет столкновение или не будет, но и куда обрушится этот небесный камень — на Нью Йорк, город желтого дьявола, на Вашингтон, к примеру… или на Амстердам, город греха, гнездо разврата. А если не могут сказать, значит, — не дано. Все в руке Божией... а нам — не дано знать. Наверное, потому и не могут. (Пауза.) Некоторым, вроде бы, кажется, что этот небесный камень сбоку похож на череп. Может быть, в этом — знак?
Звонит телефон. Петр берет трубку.
Да. Да. Да. А вот это — нет. Я ведь договорился об отсрочке. Да. Да. Есть еще такое слово “реструктуризация долга”… Через неделю. Через неделю и до свидания.
Кладет трубку.
Я представил сейчас, что этот череп пролетел бы близко-близко, большой как луна на небе… как четыре луны, вот было бы зрелище… а я ведь и кометы настоящей не видел… и приливная волна его бы сопровождала, как цунами, и вулканы извергались бы на пути. Но пролетел бы мимо… И все вздохнули бы с облегчением. А иные задумались бы. А еще иные — может, и уверовали бы, узрев явленную Божью силу. (Пауза.) Ну а сразу после — окончательно грохнуть. Всех. После предупреждения. Самое время. Кто уверовали, те — спасутся. Хотя кто я такой, чтобы решать за Господа?
Подходит к телефону. Снимает трубку. Набирает номер.
Привет. Я не отвлекаю тебя? Что ты думаешь по поводу… Да. По поводу этого самого… Проще скажи — будет или не будет… Ну, конечно. Все в руке Божией...Ничего иного ты и не мог сказать. Всё так… Как-то так.