Д а р д а н е л (тихо, Иналу). Еще раз напомни им, что мы женихи. В зале дам много, может, кому-нибудь и покажемся!
И н а л. Ты почему об этом по секрету говоришь? Вы действительно женихи что надо!
Старики смущены, прихорашиваются, подтягиваются.
Каждый ищет себе достойную невесту! Разве это не так?
Д а р д а н е л. Так-то так, да все не найдем никак!
И н а л. А вы не спешите!
Д а н е л. Ты прав, в нашем возрасте спешить некуда!
И н а л. Они прекрасно поют. С молодых лет вместе поют. И решили мы создать ансамбль. Пока это только трио. Надеялись увлечь Бабуцу, она тоже когда-то с ними пела, но…
Г а г у ц а. Вы ее не застали.
Д а р д а н е л. Уехала в соседнее село.
Д а н е л. К дочери.
Г а г у ц а. Вот ее дом.
Д а р д а н е л. Бросила.
Д а н е л. Муж Соломон с войны не вернулся.
Д а р д а н е л. И два сына там головы сложили!
Г а г у ц а. Осталась с маленькой дочерью.
Д а н е л. Вырастила ее, замуж выдала.
Д а р д а н е л. Теперь дочь забрала ее к себе.
Г а г у ц а. Не могла же оставить ее одну в этом старом доме.
Д а н е л. А дом продала. Вот Иналу.
Д а р д а н е л. Дешево продала, очень дешево!
И н а л. Так вы же нас сосватали! Какую цену запросили, такую я и отдал!
Д а р д а н е л. Теперь мы должны разобрать (показывает на дом) этого старика, чтобы Инал построил здесь новый дом.
И н а л. Целую неделю обещаете разобрать — и до сих пор ни одной черепицы не сняли. Ждете, когда зима нагрянет? Я хотел до первого снега крышу накрыть! Обещали, так будьте хозяевами своего слова.
Г а г у ц а. Жалко его. (Показывает на дом.)
Д а р д а н е л. Рука не поднимается.
Д а н е л. Как-никак, это дом нашего друга Соломона.
И н а л. Сказали бы раньше, я б попросил кого-нибудь другого.
Д а н е л. Ты извини, Инал, мы соглашались не ради тебя, а ради Бабуцы. Она просила нас разобрать как можно скорее, пока не успела передумать.
И н а л. Тем лучше! Чего еще ждете? Вон топор, молоток, лом. Вас дожидаются!
Г а г у ц а. Видим, не слепые.
Д а н е л. Сами приготовили.
Д а р д а н е л. Это же дом нашего друга, ты понимаешь?
И н а л. Так ведь друг с того света не вернется! И сыновья его тоже! Бабуца к дочери уехала! Давайте, ребята, не тяните, беритесь за дело! А я побежал на работу. (Уходит.)
Старики берут топор, лом, молоток и ходят вокруг дома.
Г а г у ц а. Ребята, может, не надо? Может, вернется Бабуца? Как без Бабуцы жить будем?
Д а н е л. Не знаю, как вы… А вот уехала, и на душе стало пусто и в доме пусто… Мы виноваты, что она уехала. Невнимательны были к ней.
Г а г у ц а. Ты прав. Она о нас больше заботилась, чем мы о ней!
Д а р д а н е л. Ишь ты, опомнились. Чем вы прежде думали? Кто же вам мешал быть внимательными?
Г а г у ц а. Это, между прочим, и тебя касается! Ты-то куда смотрел?
Д а р д а н е л. Я смотрел на старших! Что старшие велят, то младшие и делают!
Д а н е л. Ладно. Поздно спохватились! Начнем! Дарданел, ты лезь на крышу.
Д а р д а н е л. На крышу, так на крышу. Прости, Соломон, но я полез на крышу. (Лезет.)
Г а г у ц а. Осторожно! Смотри не сорвись!
Д а р д а н е л. Не бойся, на твою голову не упаду!
Д а н е л. Господи, прости нам наши деяния.
Музыка. Стук топора, звон разбитого стекла, скрип дерева.
Б а б у ц а (входит с узлами через плечо, с чемоданами в руках, смотрит, как разрушают дом. Кричит). Что вы делаете, ироды?! Как вы посмели разрушать мой дом, чтоб вы сами бездомными остались! (Бросает вещи, отнимает у Данела топор.) Как у вас рука поднялась, вы здесь столько хлеба-соли съели, чтоб вам все боком вышло! Меня не пожалели, имейте совесть перед памятью человека, который его сложил! С какими глазами предстанете вы перед Соломоном на том свете, чтоб скорее вам туда попасть, олухи! Ну, что застыли? Бейте, крушите, ломайте! Небось сколько лет ждали этого радостного дня?! И дождались, да?! Но знайте, я вам прощу, муж мой не простит! Спросит, ну, что, други мои, как вы берегли мой дом? Чем помогли моей вдове? А если и он простит, то сыновьям моим придется ответить! Возьмут вас за седые бороды и спросят! Ну, что молчите? Хотя, что хотели сказать, вы уже сказали! Вот, своими глазами вижу! Спасибо!
Г а г у ц а (после паузы). Прости, Бабуца, всю неделю мы рядили-судили — разбирать, не разбирать… Ты же сама нас просила!
Б а б у ц а. А если бы я сама попросила утопить меня в Тереке, вы утопили бы? Может, я хотела проверить, как вы ко мне относитесь, как помните своего друга? Нет, нет оправдания вам никакого! Понимаю, за столько лет я вам так опостылела, что вы не знали, как избавиться! Поэтому-то меня и спровадили в соседнее село.
Д а н е л. Почему спровадили? Проводили.
Б а б у ц а. Вот-вот, проводили.
Г а г у ц а. К дочери родной.
Д а р д а н е л. Твоя плоть-кровь.
Б а б у ц а. Да-да, плоть-кровь. Как же иначе оправдаться? А то, что село чужое, люди чужие? Что они обо мне подумают? У этой старой женщины родных не осталось, так и соседей нет? Как могли так легко отпустить?! Эх, муж мой, чтоб тебе икнулось на том свете, не мог в свое время друзей себе поприличнее найти! Был бы он на вашем месте, разве позволил бы такое?
Д а н е л. Ну, виноваты мы, виноваты!
Г а г у ц а. Мы сами себе места не находим.
Д а р д а н е л. Да не терзай нас.
Б а б у ц а. Ах, вот как! Я вас еще и терзаю! Извините, что посмела слово сказать. Может, мне платок снять, расстелить и на колени перед вами опуститься?!
Д а р д а н е л (с крыши). Вот этого не надо делать! И хватит! Ошибки свои мы осознали…
Б а б у ц а. Осознали?! Ишь ты! Залез на крышу старый общипанный петух, да еще оттуда кукарекает! Слезай, пока (ищет обломок черепицы) твою дурную голову не пробила! Я кому сказала!
Д а р д а н е л быстро спускается с крыши.
Ишь ты, старая калоша! Сколько черепицы сбросил с моей крыши, столько же со своей снимешь и поставишь на место! Понятно?
Дарданел кивает головой и становится рядом с Гагуцей и Данелом.
Полюбуйтесь на них, выстроились в ряд, как гуси на параде! Вот они, почтенные старики нашего села! Гляньте друг на друга — на кого вы похожи!
Старики оглядывают друг друга.
Кто вас днем увидит, разве заснет ночью спокойно?
Д а р д а н е л. Бабуца, может, присядешь с дороги, устала ведь. (Переворачивает ведро.)
Б а б у ц а. Ишь, какой заботливый! Лучше б штаны подтянул, вечно они у тебя падают! Все ждешь, пока окончательно не опозоришься?
Д а р д а н е л. Сейчас так носят, модно. Но если тебя не устраивает, могу и подтянуть. (Подтягивает брюки до подмышек.) Только ты, Бабуца, топором не размахивай! Лучше положи! А то сгоряча… чем черт не шутит!
Б а б у ц а. Боишься за свою петушиную голову?
Д а н е л. Дарданел у нас заяц храбрый! Даже на крышу рискнул залезть! (Садится на перевернутое ведро.)
Б а б у ц а. А ты, Данел, прежде чем смеяться над кем-то, проверяй свои ворота!.. Опять они у тебя нараспашку!
Данел вскакивает, поворачивается спиной.
Г а г у ц а (смеясь). Забывчивый стал! Склеротик! Потому и замуж за него никто не идет!
Б а б у ц а. И ты хорош! Книжки читаешь, песни распеваешь! А на себя посмотри! На одной ноге калоша, на другой — чувяк!
Д а н е л. Это у него от жадности! На всем экономит! Утром стакан воды ему дашь — половину выпьет, другую на ужин оставляет! И с калошами так же: сначала одну износит, потом за другую возьмется!
Г а г у ц а. Тоже мне, юмористы! По радио сегодня передали, ожидается дождь, местами! Вот я и надел калошу для мокрых мест, а чувяк — для сухих!
Старики смеются.
Б а б у ц а. Закончили?
Д а н е л. Что?
Б а б у ц а. Смеяться закончили?
Д а р д а н е л. Закончили.
Б а б у ц а. Так вот: сколько черепицы сняли, сколько гвоздей согнули, сколько стекол разбили, чтобы к вечеру восстановили! Ясно?
Д а н е л. Ясно!
Б а б у ц а. А теперь с глаз моих долой, быстро!
С т а р и к и собираются уходить.
Стойте! Вы мне так голову заморочили, я даже забыла спросить, как вы тут! Больше двух недель не виделись! Небось обрадовались, что избавились от меня? Если лучше было, я рада! Но по виду вашему я что-то этого не замечаю! Скажите честно, как себя вели? Не дрались? Не ругались? Не дразнили друг друга?
Г а г у ц а (мнется). Как сказать… Вроде бы ничего, но вот этот (показывает на Дарданела) сморчок все время доводил нас!
Б а б у ц а. Дарданел? Я так и знала. Сам весь извертелся и другим покоя не дает!
Д а р д а н е л. Опять я! Предложил им, давайте завтракать каждый у себя дома, а обедать вместе…
Г а г у ц а. Ну кто же в обед кашу ест? Каждый день — рисовая!
Д а р д а н е л. Чем плохо? Царская еда!
Б а б у ц а. Рисовую! В вашем возрасте? Кому хорошо, а кому и плохо!
Д а р д а н е л. Мне лично — хорошо! Я бы пять раз на день ел!
Д а н е л. Эх-хе-хе!
Б а б у ц а. Что ты вздыхаешь? Что беспокоит?
Д а н е л. Беспокоит! Дарданел беспокоит!
Д а р д а н е л. Я?
Д а н е л. Да-да! А кто же?
Д а р д а н е л. Бабуца, ну где же справедливость?
Б а б у ц а. Помолчи! Ну, рассказывай, Данел. Чем он тебе насолил?
Д а н е л. Нет, клянусь, этот прохвост своей смертью не умрет! Собрался я в парикмахерскую. Так этот пристал: давай я тебя постригу, зачем деньги даром платить будешь? Я сдуру согласился.
Д а р д а н е л. А чем плохо постриг? Сними-ка шапку! Бабуца, посмотри. Сделал ему самую модную французскую прическу.
Д а н е л. Изуродовал голову. Даже козу так не стригут!
Д а р д а н е л (сорвал с него шапку)