С а д о ф ь е в а (строго). Авдеюшка, я замужем.
М о ж а р е н к о в (обулся). Молодчина. Целую. (Уходит.)
В поселковом Совете, который располагается в доме, когда-то принадлежавшем помещику Сюзяеву, М о ж а р е н к о в и А л я. Входит Ш и ш л о в.
Ш и ш л о в. С революционным приветом, Авдюша! Здравствуй, Аля!
А л я. Здравствуй, Иван!
М о ж а р е н к о в. Что это ты такой веселенький? Или твое начальство по связи тебя восстановило на работе?
Ш и ш л о в. Нет, этого, к сожалению, не случилось. С тобой считаются. А со мной пока что нет.
М о ж а р е н к о в. Ладно. Валяй отсюда. Мне с Батюниной некогда с тобой орехи колоть.
Ш и ш л о в. Сидите, я вижу, над землеустроительным планом? Думайте, думайте. Особенно ты, Авдей. Только вот голова твоя, друг, для мысленной работы слишком красивая.
М о ж а р е н к о в. Валяй, говорю.
Ш и ш л о в (садится). Дело у меня. Вот, возьми и подшей в свои папки протокол. (Подает Можаренкову бумаги.)
М о ж а р е н к о в. Это что еще такое? (Читает.) «Общее собрание граждан поселка Птюнька решило создать комитет идейной борьбы за светлый быт…» (Смотрит с удивлением на Шишлова.) И тебя председателем избрали?
Ш и ш л о в. Меня.
М о ж а р е н к о в (хохочет). Безработный, что с тебя взять. Постой, а кто тебе позволил созывать сход?! Общее собрание жителей поселка…
Ш и ш л о в. Да ты же сам и распорядился его созвать. Люди собрались, а ты куда-то мотнул.
М о ж а р е н к о в. А-а-а, я с нашим доктором тут ездил. Один мой боевой товарищ чуть концы не отдал.
Ш и ш л о в. Ну вот. Я вижу, люди собрались. Вышел, предложение внес. Реакция была, скажу я вам, бурная.
М о ж а р е н к о в. Еще бы. Сам Иван Шишлов речь произносит! Ты там латинские слова им запузыривал?
Ш и ш л о в. Не смейся. Жителям надоело наплевательское отношение! И магазин, и столовка, и баня, и эта дизентерия — значит, грязь. Пьянки и драки. Семейные неурядицы… Все, в общем-то, быт. Так что население поселка, я скажу тебе, Авдей, с энтузиазмом решило создать такой комитет. Единогласно проголосовали. Это и в протоколе отмечено.
М о ж а р е н к о в (рвет протокол). Вот тебе твой комитет. Куда нос вздумал совать…
А л я (иронично). А почему бы и нет, Авдей Михайлович? Ведь сейчас создаются всякие комитеты и общества. Вот, скажем, общество спасения беспризорных детей. Даже создали общество «Долой стыд». Ходят голые и считают это достойным подражания.
М о ж а р е н к о в. Пускай себе ходят голые. Кому есть что показать. А всякую сомнительную деятельность я не разрешу. Протокола нет. И никакого собрания граждан поселка Птюнька не было.
Ш и ш л о в. То был черновик, Авдюша. А настоящий протокол — вот он. В трех экземплярах под копирку. На ремингтоне секретарь поссовета сделал и печать приложил.
М о ж а р е н к о в. Сговор?! За моей спиной? Да я этого своего секретаря в три шеи… Дурак дураком и рыло колпаком. (Звонит по телефону.) Рукасов? Кто тебе дал право заверять печатью протоколы собраний жителей поселка? То собрание, где этот комитет по быту был создан…
Г о л о с Р у к а с о в а. Есть на этот счет решение исполкома. В твое отсутствие я подписываю и заверяю все бумаги.
М о ж а р е н к о в. А башка у тебя еще на плечах?! Вот прикажу — сегодня же сдай дела, ты и сдашь. Что ты на это скажешь?
Пауза.
Молчит, как вкопанный. Матерый саботажник. (Швырнул на рычаг трубку.)
Ш и ш л о в. Да не горячись ты. Власть у тебя никто, никакой комитет не отберет.
М о ж а р е н к о в. Одно вам скажу, друзья: революции нельзя давать раскачиваться. Сделалась — и держи ее. Не то всяких таких комитетов, а то и партий столько наплодится, что и саму идею революции затрут. Один нэп чего нам стоит! В смысле идеи. Разорви-ка ты сам эти протоколы! Разорви, брось вот в мусорную корзинку. И забудь о своем комитете.
Ш и ш л о в. Это теперь уже не в моих силах. Глас народа — глас божий.
А л я. Авдей Михалыч, ты успокойся… Давай лучше посмотрим еще разочек, как нам быть со спорными местами на земле поселка.
М о ж а р е н к о в. Тогда не трогай, не режь участки ответственных губернских работников. И усадьбы их родственников в поселке. По дружбе советую.
А л я. А как же быть с революционной идеей?
М о ж а р е н к о в. Увязывать с конкретной обстановкой, душа моя.
А л я. И это говорит боевой командир эскадрона?
М о ж а р е н к о в. Промчался мой эскадрон. И пыль осела на дороге. Теперь тут нэпман Фрязин — главный человек. Ну еще — Садофьева со своей лесобазой. Экономисты. А я что — пришей кобыле хвост.
А л я (с горькой улыбкой). Стихи на днях прочла… «Под музейным стеклом успокоились сабли гражданской. А на нэпманских дачах «Очи жгучие» орет граммофон…»
М о ж а р е н к о в. Это у тебя что на твоем плане? Как я понимаю, участок личной дачи Перевозчикова?
А л я. Маленький клиношек придется срезать. Триста саженей.
М о ж а р е н к о в. Срезать триста саженей у известного адвоката?..
А л я. Смотри, дача-то Перевозчикова полторы десятины. (Показывает на развернутом листе плана.)
М о ж а р е н к о в. Связи у него со всеми главными людьми в губернии.
А л я. Да-а, промчался твой эскадрон…
В дверь просовывает голову М а р ф а Б о р д о в а я.
М о ж а р е н к о в. Марфа… Тебе чего?
М а р ф а входит, кланяется.
М а р ф а. Корову подоила, печь истопила. Мужика своего назавтрикала. Хожу, гляжу за ней, за городской, за Алькой.
М о ж а р е н к о в. А на что она тебе, городская?
М а р ф а. Слыхала я от баб, стрелять ее будут. Дак я пули ловить умею! Жуков майских ловлю и пули словлю. Вот так… Вот так… (Хватает руками воздух.) А бабы жуков бо-я-я-тся. Чудные… Жуки жалятся, а мне ничто.
М о ж а р е н к о в. Зря ты, Марфа, городскую стережешь. Она же не наша.
М а р ф а. Я вот тебя сейчас! (Замахивается на Можаренкова.)
М о ж а р е н к о в (смеется, отступает). Ладно, ладно…
А л я. Ты баб не слушай, Марфа. Никто меня стрелять не собирается. Иди домой.
М а р ф а. Хочешь песню спою?
М о ж а р е н к о в. Сейчас некогда песни слушать. Иди. Иди, говорю тебе. (С шутливой угрозой.) Не то в председательское кресло посажу!
М а р ф а. Аль я тебе чего плохого сделала?.. (Бормочет, пятясь, уходит.)
А л я. Много я о ней слышала…
М о ж а р е н к о в. Говорят много, а все было очень просто. Белогвардейцы ее мужа на ее глазах расстреляли. Двоих ребятишек растерзали тут же… Партизаном мужик ее был. Да-а… белогвардейцев разбили, а теперь, нате вам, нэпман свою фабрику тут завел. Нутро то же самое, буржуйское. (Возбужденный, ходит по комнате.) Без гнутой мебели мы, вишь ты, не проживем! Давай протокол, Иван! Черт с тобой, действуй! Сам я грешный человек. Но скажу тебе вот что… Помни: все мы под богом ходим. А бог этот — совесть.
В доме Садофьевых. С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч и Л а р и с а М а к с и м о в н а.
С а д о ф ь е в а (весело). Сегодня меня бревнами едва не раздавило!
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Миленькая?!
С а д о ф ь е в а. Целая гора бревен поползла… Я — в сторону! Ух!.. Да такого матюка закатила — этажей в десять!
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Лара… ну это уж…
С а д о ф ь е в а. Дружочек, я каждый день, с утра до вечера, среди простого народа. Ко мне едут подрядчики, экспедиторы, спекулянты, мужики, едут или звонят начальники, тоже теперь — не из аристократов…
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч (после паузы). Ты живешь в таких внутренних ритмах, будто играешь на скачках… Мы что-то с тобой растеряли. (Заговорщически.) А давай зажжем все наши лампы, устроим море света!
С а д о ф ь е в а. Опять «темновато», мерехлюндия?
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Милая, когда мы… поженились… с твоей стороны были срывы, ты временами доходила до бешенства… Но потом все сменялось нежностью. Теперь же нет ни бешенства, ни нежности.
С а д о ф ь е в а. Бешенство я могу тебе обеспечить: у меня, ты знаешь, сохранилась именная сабля.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Ты уж, наверно, и не помнишь, как ты впервые появилась в нашем доме?.. Даже моя мама — уж на что строгая, я бы сказал не в обиду ей — чопорная, и та была от тебя в восторге. Стучали сапоги по зеркальному паркету. А ты в кожанке, сабля на боку, маузер. В галифе. Ты представилась мне какой-то новой богиней…
С а д о ф ь е в а. Той, взбалмошной, экзальтированной девочки в сапогах и галифе давненько уж нет… Мне теперь очень подошла бы роль губернской гранд-дамы! Смешно? Однако ты сказал, мы что-то с тобой растеряли… Так давай приобретать! Покажи мне пример. Почему бы тебе не занять пост ректора нашего университета? Место — пока еще вакантное.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Я вовсе об этом не думаю… и… и странно, что ты…
С а д о ф ь е в а. Тебя уважают, у тебя в науке имя. Конечно, я — не нарком просвещения, но могла бы кое с кем поговорить. Подтолкнуть твою кандидатуру.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Меня совершенно не увлекает административная карьера. И как ты меня… подтолкнула бы?
С а д о ф ь е в а. Связи, Сереженька. Мне предлагают в городе отличную должность.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч (с иронией). Так что все совпадает?
С а д о ф ь е в а. Ты не хочешь, чтобы я всегда была рядом с тобою, в городе? Да любишь ли ты меня?
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Я?..
С а д о ф ь е в а. Сережка! Я быстро старею. Ужасающе быстро… (Смахнула слезу.) И это уже не остановишь ничем.
С е р г е й В а р ф о л о м е е в и ч. Неправда, ты для меня — цветущая яблоня, от которой еще ни один лепесток не упал на землю.