Она. Нет! Только не это! Все равно не поможет. У нас не получится, ты отлично знаешь… Сам первый побежишь звать его обратно… И все начнется сначала.
Он. Никогда, слышишь? Никогда. Пусть катится хоть на край света. Пусть попадет в тюрьму… в исправительный дом. Пусть провалится… Ко всем чертям.
Пауза.
Она. Ну и ну… Нет, вы только вдумайтесь… Это уже чересчур… Сказать такое: «Пусть провалится!»… Да-да!.. Вот… Попробуйте поверить, если сможете… Вот до чего мы докатились.
Он. Что это значит? С кем ты разговариваешь?
Она. Тихо… Да… «Пусть провалится. Ко всем чертям»… (Измененным голосом.) Но за что? Что он такого сделал? Он убийца? (Своим голосом.) Нет… Мухи не обидит. (Чужим голосом.) Может быть, он вор? (Своим голосом.) О нет… Сама честность… (Чужим голосом.) Обманщик? (Своим голосом.) Нет. (Чужим голосом.) Аморальный тип? (Своим голосом.) Нет, нет. (Чужим голосом.) Раздолбай?
Он. Что-что? Мне послышалось «раздолбай». Ты так не сказала?
Она(с вызовом). Сказала. «Раздолбай». А что, нельзя?
Он. Бедная ты моя… Как же тебе тяжело… До чего ты дошла… До чего этот паршивец тебя довел… Опускаешься до разговоров бог знает с кем… роняешь себя… компрометируешь… унижаешься…
Она. Тихо. Поскромнее, прошу вас. Чуть-чуть смирения. Когда приходишь сюда просить совета, свой гонор надо оставлять за порогом… Я сказала «раздолбай». Видите, люди добрые, в этом он весь. Он не выносит таких слов. «Раздолбай» говорить нельзя.
Голос. «Раздолбай»? Нельзя?
Она. Нельзя. Зато вслушайтесь: «раз-гиль-дяй». Вот это допускается. Это благородно. Чисто. Возвышенно. «Раз-гиль-дяй». Это прекрасно. «Раздолбай» — это уродливо. А «раз-гиль-дяй» — это прекрасно. Прекрасно. Прекрасно. Вот во что все упирается. Вот во что… Вы не представляете, до какой степени… он всё презирает, как тиранит всех. И когда бедный малыш больше не может этого переносить… и отдаляется, то он, родной отец, готов ему пожелать… О, помогите мне…
Голос. Ну не грешно ли… Не грешно ли… Выгнать бедного ребенка из дому… надо ж до такого додуматься. Ладно еще, если б он был непутевый…
Она. Ничего подобного.
Голос. Ладно еще, если он бандит. Убийца.
Она. Нет.
Голос. Хочу спросить, может быть, он наркоман…
Она. Да нет.
Голос. Ладно еще, если б на беду… Ладно еще, если б он был неблагодарный сын…
Она. Нет-нет.
Голос. Допустим, вы состарились…
Она. Да нет же!
Голос. Допустим, вам нечего есть, а он жалеет для вас куска хлеба… как это часто случается в наши дни…
Он. Сколько можно! Хватит… Не могу больше. Прекратите…
Она(шепотом). Тихо, как ты себя ведешь! Помолчи. Нельзя перебивать. Надо, чтобы все шло своим чередом. Потерпи. Увидишь…
Он. Не могу, нет моих сил. Меня мутит, голова кружится…
Она(шепотом). Да замолчи ты! (Громко.) Продолжайте, не обращайте внимания… Видите ли, он такой нервный… Такой требовательный. Всегда такой нетерпеливый.
Голос. Ну, не грешно ли. Хочу спросить, может быть, он подлец…
Она. Нет.
Голос. Хочу спросить, может быть, он распутник.
Она. Нет, нет.
Голос. Хочу спросить, может быть, он раздолбай…
Он. О…
Она. Нет, он не раздолбай. Он занимается…
Голос. Ну не грешно ли. Не вор. Не обманщик. Не распутник. Не подлец. Не наркоман. Не раздолбай. Другие на вашем месте радовались бы. Другие бы гордились. Другие были бы на седьмом небе от счастья. Многие о таком и не мечтают… Подумать только, в наше-то время… с нынешней молодежью… с этими вертопрахами…
Он. О… хватит! Хватит. Я покоряюсь. Сдаюсь…
Она. С тобой просто невозможно! Погоди. Главное — не подгонять. Сейчас увидишь… Уже скоро…
Голос. Надо же, есть люди, которым так повезло… Вежливый, воспитанный мальчик… Серьезный мальчик… Работящий…
Она. Да, и развит не по годам…
Голос. Как же не совестно… Это какими же надо быть избалованными… испорченными…
Она(восторженно). Да, ведь правда?
Голос. Работящий.
Она. Еще какой!
Голос. Нет, ну надо же… Как подумаю о тех, кто отдал бы все на свете…
Она. Да, в этом смысле… Разве нет? Согласись.
Он. Да, насчет работы в школе… что правда, то правда.
Голос. Насчет работы в школе!.. Как будто это не важно…
Он. Нет-нет, конечно, важно…
Голос. Так в чем же дело?
Он(нерешительно). В том…
Голос. В чем же?
Он(смягчившись, покорно). Да нет, ни в чем… ни в чем. Вы правы. Не о чем говорить. Яйца выеденного не стоит. Из пальца высосано. Кровь себе портим по пустякам. Из мухи слона делаем. Просто мы… мы… мы избалованные… испорченные… Разум потеряли.
Она. Вот видишь, милый.
Голос. Берегитесь, чтоб небо вас не покарало. Если, не дай бог, постучим по дереву… то когда вы станете об этом вспоминать…
Она И ОН. О, не дай бог…
Голос. То-то… Судьбу искушаете…
Она И ОН (вместе). Нет!
Голос. Сами не знаете своего счастья…
Она. Да нет, знаем…
Голос. Еще бы… Неужто я не понимаю? В глубине души вы гордитесь им, верно? Ни на кого его не променяете… А? Признайтесь. Такой красивый мальчик.
Она И ОН. Правда.
Голос. Высокий. Стройный. Богатырь.
Он. Да… Рядом с ним я чувствую себя хлюпиком.
Голос. И уже интересуется, а? Могу поспорить… Неудивительно… И, конечно, все девочки…
Он. Да, есть уже… Вертятся вокруг… На днях телефон зазвонил… Я снял трубку и слышу…
Она. Но он никогда ничего дурного не сделает. Когда отец с ним про это заговорил, хотел предостеречь… он его остановил. Он очень застенчивый, знаете. И ответил так серьезно: «Да. Я с тобой согласен. Я знаю, папа».
Он. Я-то в его возрасте был таким дурачком… Слегка недоразвитым… Всё книги да книги… Музеи… А он… Ну да, ему ведь это неинтересно… Он это не любит… Он любит комиксы… телевизор…
Голос. Что ж вы хотите, время такое… Нормально, он как все…
Он(тревожно). Как все?
Она. Опять ты начинаешь? Только не заводись снова… (Громко.) Да, он как все. Все его ровесники сегодня такие же, как он. Не делай лицо, прошу тебя… Не ерепенься. Давай, повторяй за мной: «Все…» Потренируемся… Вот увидишь, станет легче… Повторяй: «Все так делают. Все так говорят. Вся молодежь такая… Мы как все…»
Он(вяло). Все так делают… Вся молодежь…
Она. Вся молодежь любит комиксы.
Он. Вся… молодежь любит…
Она(строго). Ну!.. Комиксы.
Он. Комиксы.
Она. Музыкальные автоматы. Игровые автоматы.
Он. Музыкальные автоматы… Но ведь есть же… даже среди молодежи…
Голос. Бедный сударь мой, это же исключения… Они только подтверждают…
Она. Ну конечно, сам подумай. Посмотри вокруг… Самые блестящие ребята, из Центральной, из Политеха, даже из Эколь нормаль[4].
Сыновья Обри, дети Жаме… Однако… Везде то же самое… «Астерикс». «Пим, Пам и Пум». «Лаки Люк». «Пье-Никле». Отец… вполне мог бы запретить… Но нет, он только посмеивается… Говорит, что это очень неплохо…
Пауза.
Он(решительно). Ну все. Точка. Чур, больше не играю. Не хочу.
Она. Что такое?
Он. Ты совершила ошибку. Роковую ошибку.
Она. Какую еще ошибку? Опять с ним? С пеленками? С сосками?
Он. Нет. На сей раз со мной. Да. Заиграла в другую игру. Под шумок, незаметно. Но я-то вижу. Тебе понадобился отец Жаме. Сыновья Обри. Что ж, зато я теперь попрошу тебя дать мне мамашу Дюрантон… папашу Дюрантона… Именно так, и отца и мать…
Она. Что?
Он. Да-да. Дай-ка мне их. Давай-давай. И еще сына и дочь. Да, Дюрантонов. Всю семейку.
Она. Что ты будешь с ними делать?
Он. Сейчас увидишь. Они мне понадобятся. И еще Эрбары. Все: отец, мать, сын, внук. Давай. И всю семью Шаррá. Я мог бы попросить и других… Но пока хватит и этих.
Она. Ничего не понимаю.
Он. Подожди, поймешь. А теперь слушайся меня… Повторяй за мной. Скажи: это прекрасно.
Она. Зачем?
Он. Повторяй, говорю. Я ведь сейчас долго терпел. Повторяй: это прекрасно.
Она. Это прекрасно.
Он. Повторяй: мы не решаемся сказать «это прекрасно» в присутствии собственного сына. И ты посмотришь. Только наберись мужества.
Она. Мы не решаемся сказать «это прекрасно» в присутствии собственного сына. И ты посмотришь…
Он. Нет. «И ты посмотришь» относилось к тебе.
Она. А к кому все остальное?
Он. К Дюрантонам. К Эрбарам. К Шарра…
Она. Ты что, как мы будем выглядеть? Нас примут за помешанных.
Он(мечтательно). За помешанных… (Вздыхает.) За буйно помешанных… Ах, если б ты оказалась права. Если б это было возможно… Ни о чем я так не мечтаю. Но, увы, шансов мало… Ну, смелей. Повторим еще раз. Постой, я соберусь с духом… Ну все. Начали.
Она И ОН (вместе). Мы не решаемся сказать «это прекрасно» в присутствии собственного сына.
Он. Понимаете? «Это прекрасно» не идет с языка. (В сторону.) Господи, помоги, ноги подкашиваются… (Более уверенно.) Да, видите ли… Когда при нем говорят «это прекрасно», мы вздрагиваем, нас бросает в жар… Ну вот, я это сказал… И сейчас же Дюрантоны, Шарра…
Она. Дюрантоны и Шарра — нормальные, вменяемые люди, что они о нас подумают? Скажут, что в жизни не слыхали такой чепухи, никогда не видали ничего подобного?