Он. Да, в общем, ни о ком.
Ж3(разочарованно). А, ни о ком… Значит, опять будет то же самое?
Он. Ну уж нет. Я как месье. Какое-то время я крепился, а теперь буду делать как он.
М1. Что же вы будете делать как я?
Он. Я тоже позволю себе призвать всех к порядку, я, как и вы, отважусь высказать вслух свое скромное мнение о том, что происходит вокруг.
Она. Нет, умоляю, остановись! Я этого не вынесу.
Он. А я очень даже вынесу. По мне, так это даже полезно. Ну, а теперь хватит, в конце концов это утомительно… Вы не чуете, каким нафталинным душком веет от наших разговоров? Мы будто копируем копию, вы не находите?
М1. Копируем копию?
Она. Он хочет сказать, что недавно, когда мы говорили, ему показалось, что мы подражали кому-то… Ты ведь это хотел сказать, правда?
Он. Должен сознаться, меня это и в самом деле приводит в замешательство… После всего, что мы видели… после всего, что нам демонстрируют каждый день, на каждом шагу… в театре, в литературе… и что мы сами иной раз заявляем… с такой серьезностью… немудрено испытывать некоторое смущение…
Она. И вправду удивительно, вы не находите? Сколько бы писатели ни разоблачали, ни срывали маски… так что даже порой тошно становится… нам всё нипочем, продолжаем как ни в чем не бывало…
М1. Это естественно. Какая же связь? Там — искусство. Тут — жизнь. Два совершенно разных мира. Ничего общего.
Он. Ну, что касается меня (валяет дурака), то теперь, когда мне всё показали… В общем… ничего не поделаешь: я это вижу повсюду. Едва люди начинают рассуждать в таком духе — я сразу же реагирую на это, как на…
М2. На что же именно?
Он. Как вам сказать… обмен избитыми фразами. Банальностями, одним словом. Вы понимаете, о чем я? Вам ведь достаточно об этом твердили? Всё уже, поди, наизусть выучили… И вас не смущает, что вы опять влезли в это по уши?
Ж2. Чего ж вы хотите? Иначе было нельзя. Надо же чем-то заполнять молчание.
Ж1. И притом быстро. Ждать было некогда. Надо было хватать, что попадало под руку. Пришлось воспользоваться готовым.
М1. И все же я не понимаю… На что вы, собственно, сетуете? В театре слушаешь такое часами и даже получаешь от этого в некотором роде наслаждение. Или читаешь длиннющие романы — и все ради того, чтобы, страница за страницей, во всех подробностях…
Ж1. О да, я обожаю…
Ж2. В персонажах узнаешь себя. Или же не узнаешь.
Ж1. В самом деле. Как будто видишь себя… но при этом не видишь… Смешно.
М3. Только смех какой-то невеселый.
Ж2. Ну, не то чтобы невеселый… Просто смеешься смеха ради, не по-настоящему… Это так упоительно.
Ж1. Все это знакомо. До боли знакомо. И в то же время немного странно, будто впервые сталкиваешься…
Ж3. Точно пелена спадает…
Он. Какая еще пелена? Что там спадает? Чепуха какая-то. Ничего подобного, небылицы. Так сказать, литература… Ни крупицы правды.
М2. Прямо-таки ни крупицы? И избитых фраз тоже нет? Чем же тогда обмениваются?
М1. Да почему? Как это нет? Избитая фраза — это общее место, то есть место, где сходишься с другими…
М3. И делишься своими скромными запасами.
Она(смиренно). Ну да, вот то самое приданое, что нам готовят с детства…
Ж3(с иронией). И откуда мы берем, что нам надо, в случае необходимости.
Она(со вздохом). Совсем как недавно…
М1. Вот именно. Как недавно… И я, со своей стороны, нахожу, что это очень даже хорошо. Во всяком случае, лучше, чем ваши мелочные нападки… на этих Дюбюи…
Он. Лучше? Вы так полагаете?
М1. Конечно лучше. Чище. Невинней.
Она. Послушай, месье прав, не спорь с ним. Обмен банальностями — это что-то чистое, без примесей. Тут нет никакого подвоха.
Ж2. Конечно, это всем известно. Так, одна видимость… впрочем, в этом есть свое очарование.
М3. Нет, моя дорогая, видимость — не то. Видимость предполагает невидимую часть, глубину… а глубина, как известно…
Ж2. Да, знаю: что-то старомодное.
М1. Истрепанное до крайности.
Ж1. И все же порой…
Он. Порой вы чувствуете… как изнутри… поднимается что-то вроде… волны… Так ведь? Вы будто слышите милый старый напев? И не можете с этим совладать, верно? Вы не в силах ничего изменить… Чтобы далеко не ходить за примером, вот недавно: достаточно было чуточку напрячь слух… Из ваших реплик, друзья мои, какой получился концерт! Впрочем, нечто подобное происходит со всеми избитыми фразами. Взять, к примеру, любую, самую плоскую, самую невинную. Что-то вроде: «Ну и погодка! Лето от зимы не отличишь!» Или: «О-хо-хо, как время-то летит! Да и мы не становимся моложе». Или еще: «Мне нравится эта книга. Поистине литературный памятник». Во всем этом… сквозит… Если бы мы только захотели… если б осмелились… Только вы не хотите. Не будем трогать избитые фразы. Они для того и существуют, чтобы… смягчать… приглушать… А что касается этих Дюбюи… у них по крайней мере было то преимущество…
М1. Довольно. Вы же обещали.
Ж3. Пусть… оставьте его… пусть немного… Дюбюи все же… должна признаться…
Он. Согласитесь, это было недурно, а? (С видимым удовольствием.) Согласитесь, что в Дюбюи… было что-то такое…
М1. Да у вас просто навязчивая идея. Наваждение какое-то. Кстати, это лечится.
Он. Ничего не выйдет. Поздно. С этим покончено. Не начинайте все сначала. Один раз я уже пошел у вас на поводу…
Она. Иначе было просто нельзя. После вашей выходки… Пришлось действовать силой.
Он. Прямо-таки путч! Зато теперь они увидели, в каких ежовых рукавицах их держали… Все с облегчением вздохнули, когда исчезли эти Дюбюи.
М1. Все хотят вернуться к перемыванию косточек?.. К пересказу сплетен?.. Вам нравится?..
Он. Как видите, это уже никого не приводит в ужас, вы можете сколько угодно твердить: сплетни, уничижение. С них все как с гуся вода.
Ж2. Если хотите знать, я считаю, что это было очень некрасиво. Пусть лучше меня убьют, чем я стану…
М3. И я… Чем изображать из себя… судей…
Он. Вот видите. Все настроены против вас. Я же говорил.
М1(с возмущением). Но вы же сами недавно…
М3. Нет, я совершенно не переношу скандала… Это выше моих сил. Я всегда отступаю… Во всяком случае, это моя первая реакция…
М2. Да и я тоже… Все эти одергивания, призывы к порядку… Я, конечно, стараюсь не участвовать… но все равно терпеть этого не могу.
М1. А я нахожу возмутительным именно то…
Он. К чему этот спор? Никто вас не слушает.
Она. И никто вам не верит.
Он. Нет, почему же? Я ему верю. Я думал, он ломает комедию: всякие там чистота, нравственность… но я пришел к выводу, что не прав: Дюбюи действительно его не интересуют. Ему до них нет никакого дела.
М1. О да. Абсолютно никакого. Более того — и вас это, наверное, шокирует, — Дюбюи мне скучны.
Она. Дюбюи вам скучны? Не может быть!
Он. Еще как может! Уверен, что это правда. Я понимаю: поверить трудно. Очень редкий случай…
М1. Редкий случай!.. Вот-вот…
Он(серьезно). Именно. Очень редкий. Я говорю о настоящих случаях. Потому что притворщиков не счесть. А вот такие подлинные случаи, как ваш… Нет, они, конечно, встречаются… Хотя бы даже в произведениях мировой литературы… Возьмите, к примеру, Данте… Достоевского…
М1. Данте? Достоевский?.. Это становится любопытно…
Он. Ну да, я хочу сказать, умеренные. Равнодушные. Те, кто в первом круге Ада, о ком сказано в Апокалипсисе… Как это ни грустно, но вы из их числа.
Она. Да нет же, оставь его в покое. Ты отошел от темы… Зря теряем время…
Он. Хорошо-хорошо, не буду. Слушайте: попросту говоря, надо принять решение… Выбирайте. Кто не хочет, чтобы мы обсуждали Дюбюи? Кто хочет продолжить обсуждение?.. Кто хочет вернуться к безобидному разговору о высоких материях?
Голоса. Нет, не хотим.
— Только не это.
— Ни в коем случае.
Он. Вот видите. Они сделали свой выбор. Вы остались в меньшинстве. А кто молчит, тот просто не решается… Вы в одиночестве. Вам ничего другого не остается…
М1. Вот именно. Мне ничего не остается, кроме как уйти. Впрочем, завтра мне все равно рано вставать… Ивонна, ты идешь?
Ж1. Нет… кажется…
М1. Что с тобой?
Ж1. Ничего. Прости, но я останусь.
Он. Вы отказываетесь следовать за вашим супругом, мадам? Вы понимаете, что такими вещами не шутят? Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня…
Ж1. Я так решила. Я остаюсь.
М1. Ивонна, заклинаю тебя, одумайся. Я не прощу тебе этого.
Ж1. Ты мне не простишь… Очень хорошо! Вы только послушайте! Он мне не простит… потому что я отказываюсь возвращаться в его мир чистоплюйства, достоинства, целомудрия… к его молочной диете с протертыми кашками… Только высокие материи. ПОЛИТИКА. ИСКУССТВО. Или мертвецы. Великие мертвецы. Жид. Валери. Де Виньи. Шатобриан. Вечно ходить задрав голову, глядя в туманную даль. Не приведи Господи опустить нос и принюхаться, почуять что-нибудь… Сразу — шлеп по спине!.. Вернись, мол, к порядку!..
М1. Ты отвратительна.
Ж1. Я? Отвратительна? Знаете, что я вам скажу: я всегда это предчувствовала, с самого начала, только выразить не могла. Нужно было, чтобы кто-нибудь это произнес, непременно… нужно было как-то это назвать. И вот наконец… какое облегчение! Он умеренный. Равнодушный. Аморфный. И Данте тут! И Апокалипсис! Мне даже не надо столько. Даже чересчур. Благодарю. Разумеется, я остаюсь.