Из дворца выводят Исмену.
Посмотрите: Исмена у входа, друзья!
Сердобольные слезы текут из очей;
Ее щеки в крови; над бровями печаль,
Словно туча, нависла, горячей струей
530 Молодой ее лик орошая.
А, это ты в тени укромной дома
Змеей ползучей кровь мою точила,
И я не ведал, что рощу две язвы,
Две пагубы престола моего!
Скажи мне ныне: признаешь себя ты
Сообщницей в том деле похорон,
Иль клятву дашь, что ничего не знала?
Коли она призналась – то и я.
Ее вину и участь разделяю.
Нет, не разделишь – Правда не велит:
Ты не хотела – я тебя отвергла.
540 Но ты несчастна – и в твоем несчастье
Я не стыжусь быть дольщицей беды.
Любовь не словом дорога, а делом;
О деле ж знает царь теней, Аид.
О, не отталкивай меня! Мы вместе
Умрем и смертью мертвого почтим.
Ты не умрешь. Чего ты не коснулась,
Своим не ставь; за все отвечу я.
Какая жизнь мне без тебя мила?
Спроси Креонта: он тебе опора.
550 К чему насмешки! Легче ли от них?
Верь, горше слез нас мучит смех такой.
Чем же утешу я тебя хоть ныне?
Себя спаси; тебе я жить велю.
О горе, горе! Жить с тобой в разлуке?
Ты жизни путь избрала, смерти – я.
Но я тебя отговорить пыталась.
Кто прав из нас, пускай рассудят люди.
Но в этом деле обе мы виновны.
Нет. Ты жива, моя ж душа давно
560 Мертва; умерших чтит моя забота.
Ума решились эти девы, вижу:
Одна – теперь, другая – с малых лет.
Да, государь, ты прав; врожденный разум
Со счастьем вместе покидает нас.
Впрямь, коли ты со злой влечешься к злу!
Мне жизнь не в жизнь с ней розно, государь.
Не говори ты «с ней»! Ее уж нет.
И ты казнить решил невесту сына?
Есть для посева и другие нивы!
570 Нет, коли все давно сговорено!
Дурной жены я сыну не желаю.
О Гемон, как не дорог ты отцу!
Его женитьба – не твоя забота.
И сына ты лишишь такой невесты?
Лишу не я: разлучница здесь смерть!
Как видно, казни ей не избежать.
Ты понял верно. Но довольно. Стража!
Домой их уведите… Да, еще:
Двух женщин этих под охраной верной
Держать, свободы не давать отнюдь:
580 И смельчаки не презирают бегства,
Коль сознают, что смерть недалека.
Стража уводит Антигону и Исмену, Креонт остается на орхестре.
Блаженны вы, люди, чей век бедой не тронут!
Если ж дом твой дрогнул от божьего гнева,
Смена жизней лишь приумножит наследье кары.
Мятежится за валом вал,
Точно лютых вьюг разгул
Подводный ад на гладь лазурных волн извлек.
590 На свет ил дна всплывает черный,
Страждет скал прибрежных кряж,
Протяжным стоном вою бури вторя.
Я вижу растущую в роде Лабдакидов,
За бедой беду в череде поколений;
Не искупит жертва сыновняя отчих бедствий, —
Сам бог в погибель дом ведет.
Рос последний в нем цветок,
600 Последний свет он лил на весь Эдипа дом.
Увы! Серп бога тьмы подземной
Срезать и его готов:
Безумье речи, – разума затменье.
Твою, Зевс, не осилит власть
Человечьей гордыни дерзость
И сон-чародей перед тобой бессилен,
И дней неустанный ход;
Старости чужд, вечно державен ты,
Вечно тебя Олимпа
610 Свет лучезарный нежит.
Человеку ж дан и в прошлом,
И ныне, и впредь закон:
Бди, борись – все тщетно;
В уделе Земном всё под Бедой ходит.
Надежд сонм обольщает ум,
Но одним он бывает в пользу,
Другим – на беду легкообманной страсти.
Грядешь ты, не чуя зла, —
И в ярый огонь ступишь негаданно.
620 Видно, недаром предкам
Мудрость внушила слово:
Благодать во зле мы видим,
Когда ослепленный ум
В гибель бог ввергает;
Недолго нам ждать: близко Беда ходит.
Со стороны города появляется Гемон.
Но я Ге́мона вижу; в гнезде он твоем
Стал единственным ныне… Как тускл его взор!
Знать, о доле невесты проведал жених;
630 Знать, не сладко с надеждой прощаться!
Узнаем вскоре сами без пророков.
Мой сын, ужель ты гневен на отца,
Про приговор решительный невесте
Узнав? Иль, что бы я ни делал, прочен
Сыновнего почтения завет?
Отец, я твой; ты путь мне указуешь
Решеньем благостным, и путь тот – мой.
Не так мне дорог брак мой, чтоб заветам
Твоим благим его я предпочел.
Ты прав, мой милый. Пред отцовской волей
640 Все остальное отступать должно.
Затем и молим мы богов о детях,
Чтоб супостатов наших отражали
И другу честь умели воздавать.
А кто и в сыне не нашел опоры —
Что скажем мы о нем? Не ясно ль всем,
Что для себя он лишь кручину создал
И смех злорадный для врагов своих?
Нет, нет, дитя! Не допусти, чтоб нега
Твой ясный разум обуяла; женской
Не покоряйся прелести, мой сын!
Кто с лиходейкой делит ложе – верь мне,
650 Морозом веет от таких объятий!
Нет горше язвы, чем негодный друг.
Отринь и ты ее, презренья полный:
Она нам – враг. Пускай во тьме подземной
Себе другого ищет жениха!
Я уличил ее уликой явной
В том, что она, одна из сонма граждан,
Ослушалась приказа моего;
Лжецом не стану я пред сонмом граждан:
Пойми меня, мой долг – ее казнить.
И пусть взывает к родственному Зевсу:
Когда в родстве я зародиться дам
Крамоле тайной – вне родства бесспорно
660 Еще пышнее расцветет она.
Нет. Кто в кругу домашних безупречен,
Тот и гражданский долг исполнит свято;
Напротив, кто в безумном самомненье
Законы попирает, кто властям
Свою навязывает волю – мною
Такой гордец отвержен навсегда.
Кого народ начальником поставил,
Того и волю исполняй – и в малом,
И в справедливом деле, и в ином.