Богов желает гнев он примирить.
Невежества полна твоя надежда,
Коль правда есть в пророчествах Калханта.
В каких пророчествах? Что знаешь ты?
Я знаю то, что видел сам и слышал.
Покинув царского совета круг,
750 Калхант один и тайно от Атридов
Десницу Тевкру дружелюбно дал,
И наказал настойчивою речью:
«В тот день, чей свет нас ныне озаряет,
Старайся всеми силами Аякса
Без выхода в палатке удержать,
Когда желаешь, чтоб он жив остался:
Над ним навис сегодня – но не дале —
Афины грозной памятливый гнев.
В могучем теле буйных сил избыток
К паденью тяжкому по божьей воле
760 Ведет: не должно в доле человека
Гордыней возноситься до небес.
Таков твой брат. При выезде из дома
Он на отца разумные заветы
Ответил безрассудным хвастовством.
Тот говорил: мой сын, стремись к победе,
Но пусть победой бог тебя дарит!
А он, глупец кичливый, возразил:
Отец, при помощи богов и слабый
Врага осилит; я же и без них
Стяжать надеюсь доблести венец.
770 Так хвастал он. Второй же раз Афине —
Когда бодрящий зов ее раздался,
Чтоб с яростью он грянул на врагов —
Ответствовал неслыханным он словом:
Владычица, других аргивян кликом
Подбадривай; а там, где я стою,
Враг сомкнутого строя не прорвет.
Такою речью грозный гнев богини
Навлек гордец безумный на себя.
Но если день благополучно минет,
Мы с божьей помощью его спасем».
780 Так говорил пророк. А Тевкр не медля
С совета царского меня послал
К вам с порученьем – охранять Аякса.
Но если он шатер оставил, знайте:
Или Калхант не мудр, иль он не жив.
Злосчастная Текмесса, выходи!
Гонца послушай: весть приносит он,
Что радость нашу в корень разрушает.
Из шатра выходит Текмесса, держа за руку Еврисака.
Едва улегся вихрь недавних бедствий, —
Зачем вы снова вызвали меня?
Его послушай: об Аяксе слово
790 Он нам недоброе сказать пришел.
Что скажешь ты? Ужель погибли мы?
Твоей не знаю доли; об Аяксе,
Коль он не дома, беспокоюсь я.
Не дома он, и я полна тревоги.
Тевкр наказал его держать под кровом
И одного не выпускать никак.
Но где ж он сам? К чему такой приказ?
Он только что вернулся и боится,
Что, отлучившись, примет смерть Аякс.
800 О горе мне! Да кто ж ему сказал?
Сын Фестора сказал, что день насущный
Аяксу жизнь дарует или смерть.
Друзья мои, не оставляйте нас
В минуту роковую!
Вы за Тевкром
Скорей отправьтесь: пусть поспешно к нам
Сюда идет он.
Вы – восточной берег
Исследуйте, вы – западной луки;
Старайтесь разузнать, в какую местность
Несчастные шаги Аякс направил.
Он обманул меня, уж нет сомнений,
Изгнал из сердца прежнюю любовь.
А мне, дитя, что делать? Невозможно
Сидеть на месте. Нет, пойду и я,
810 Насколько хватит сил, искать Аякса.
Скорей, друзья! Не медлит там спаситель,
Где умереть спасаемый спешит.
Не на словах готовность мы докажем —
Ускорим дело скорою стопой.
Хор, разделившись на две половины, покидает орхестру. Вслед за ним уходит Текмесса. Пустынный морской берег. Входит Аякс.
Меч жертвенный надежно установлен, —
Как посужу я, нет его острей.
Куначества его залогом Гектор
Мне подарил, что ненавистней был
Всех смертных мне для сердца и для взора.
В земле врагов недвижно он стоит,
820 Отточенный на оселке кремневом.
А укрепил его усердно я,
Чтоб от него благую смерть принять.
Итак, в оружье нет изъяна. Ныне ж
К тебе, о Зевс, – так долг велит – я с первой
Молитвой обращусь, простой и скромной:
Пусть о моей кончине весть лихую
Узнает Тевкр; пусть первый он меня
С меча поднимет средь горячей крови.
Не дай, чтоб враг меня, увидев раньше,
830 Добычей бросил воронам и псам.
Вот вся моя к тебе молитва, Зевс.
Тебя ж, Гермес, мой проводник к подземным,
Прошу о смерти ласковой и скорой.
Да, без борьбы, без судорог, в паденье
Меча ударом грудь мне разорви.
Зову и вас, что в девственности вечной
Блюдете вечно все деянья смертных,
Святых Эриний неустанный рой!
Вы знаете, как жалко и обидно
Я по вине Атридов погибаю:
Такой же жалкой и обидной смерти
840 И их предайте, и как я своею
Рукой казнен, так пусть и их своя
Рука – рука домашних – поразит.
За дело, быстрые проклятья духи,
Всю нашу рать терзайте беспощадно!
А ты, чьи кони по крутому склону
Небес ристают, Гелий лучезарный!
Когда увидишь родину мою,
Вспять потяни поводья золотые
И весть подай об участи Аякса
Старцу-отцу и матери несчастной.
850 Прости, родная! Плачем неумолчным
Ответишь ты на роковую весть…
Но нет! Не время жалостью напрасной
Дух изнурять: пора за дело взяться.
Смерть, Смерть, сюда! К тебе взываю я…
Да что! и там тебя почтить могу я.
Тебе привет, златая колесница,
Тебе, сверкающий полудня луч —
Привет последний и неповторимый.
О ясный свет! О ты, святая почва
860 Родного Саламина! О очаг
И отчий дом! О славные Афины,
Кровь братская! О родники и реки!
Привет вам всем! Привет тебе, равнина
Троянская, кормилица моя!
В последний раз вы слышите Аякса.
Отныне мрак Аида – мой удел!
Бросается на свой меч. Низкий куст скрывает его тело.
С двух сторон орхестры появляются два полухория. Вскоре вслед за ними – Текмесса.
Труд труду труда носитель.
Где, где,
Где моих не было стоп?
Повсюду лишь неведенье кругом…
870 Чу, чу!
Шум послышался вблизи!
То мы, пловцы того же корабля.
Что ж скажешь?
Исследован вечерний берег весь.
И что же?
Весь труд пропал, Аякса не нашли мы.
И на другом не найден бреге он,
Что к восходящему направлен солнцу.
Ах, скажи ты нам, моря труженик,
880 Ты, морских добыч неусыпный страж!
Иль с Олимпа грянь ореады клик,
Или рокот рек, что в Босфор текут!
Не видали ль вы мужа грозного
Не бродил ли здесь между скал Аякс?
Истомились мы в долгих поисках,
Не могли набресть на надежный след.
890 Нигде неуловимого не видно!
О горе, горе!
Чей крик раздался в зарослях надбрежных?
О доля, доля!
Ах, вот бедняга, пленница-невеста!
Текмессы вопль мы слышали в кустах.