Добро отца наследуй невозбранно;
Доспехи же его присуждены
Другому витязю – Лаэрта сыну».
Тут слезы брызнули из глаз моих,
Набухло гневом сердце. Я поднялся:
«Насильники! Чужому человеку
Мои доспехи дать посмели вы,
370 Не выждав даже моего решенья?»
На это Одиссей – стоял вблизи он —
Ответил мне: «Да, отрок, и по праву
Они вождями мне присуждены:
Ведь я их спас, и труп Ахилла с ними».
Тут уж всего меня объяла злоба;
С потоком слов обидных на него
Я устремился: как, чтоб он оружье
Отцовское похитил у меня?
Не вспыльчив он; но, видно в сердце жало
Ему проникло. Выслушав меня,
Он так ответил: «С нами доли нашей
Ты не делил, отсутствуя не в пору;
А так как дерзкой удали своей
380 Ты волю дал, то знай: отца доспехов
Ты в Скирос свой с собой не увезешь».
Так он сказал. И вот я, оскорбленный,
Домой плыву, отцовского наследья
Бесчестнейшим лишенный из людей.
Да что! Не так его я в том виню,
Как их, вождей. Правителям за город
Ответ держать пристойно, и за войско,
И если кто бесчинствует – наверно
Учителя он словом совращен.
Рассказ мой кончен. Кто Атридам недруг —
390 Богам да будет так же мил, как мне!
Царица гор, ключ жизни вечный,
Зевеса матерь самого,
Что златоносного Пактола
Блюдешь течение, – Земля!
К тебе, родительница, слезно
Я обращал молящий глас
В тот скорбный день, когда царей
Нависла горькая обида
Над молодым вождем моим:
Увы, увы, о мать блаженных,
400 Чью колесницу увлекают
Львы, погубители быков,
Смотри: уже доспех Ахилла,
Наследие Неоптолема,
В награду принял Лаэртид!
Я вижу, гости, символ необманный
Обиды общей, единящей нас.
Во всем согласны мы: узнать нетрудно,
Что те ж Атриды, тот же Одиссей —
Враги обоим. Нет дурного слова,
Которого б чуждалась речь его;
Со всякой злобой дух его сроднился,
Чтоб все пышнее цвел неправды цвет.
410 Не в этом диво: но как мог великий
Аякс такую кривду допустить?
Его уж смерть похитила, мой друг;
О, будь он жив – не ликовал бы враг мой!
Что молвишь ты? Ужель и он погиб?
Да; для него угас навеки свет.
О горе мне! Зато Тидея сын,
Зато Сисифа проданное семя
В живых, конечно. Вот кого б под землю!
Чего бы лучше; только вот беда:
420 Как раз они цветут в аргивской рати.
А добрый, старый друг мой, царь Пилосский,
Почтенный Нестор? Сколько раз он в войске
Советом мудрым козни их сметал!
И он в беде: погиб, кто был с ним рядом, —
Его любимый отпрыск, Антилох.
Еще утрата! Всех других скорее
Я б лютой смерти уступил, чем их.
О жизнь ты, жизнь! Где ж нам искать опоры,
Когда такие люди умирают,
А Одиссей… Ему бы вместо них
430 Средь мертвых быть, а он под солнцем бродит!
Хитер боец наш; что ж! Подчас и хитрый
В сетях своих запутаться способен.
Постой! Да где же был Патрокл в то время,
Он, твоего отца вернейший друг?
И он в могиле уж лежит. Наука
Ко всем одна: гнушается Apec
Худых мужей – лишь лучших косит он.
Ты прав. И для примера лишь спрошу
Тебя о муже – недостойном, правда,
440 Но хитром и речистом: жив ли он?
Таков был Одиссей; других не знаю.
Не он: Ферсит, кричавший вновь и вновь,
Хотя бы все молчать ему велели.
О нем скажи мне, жив ли он иль нет.
Не знал его, но слышал, что он жив.
Еще бы! Сорное не гибнет семя:
Его любовно охраняет бог.
Людей коварных и бесчестных души
Он даже с дна Аида возвращает,
450 А благородных в грязь топтать готов.
Что тут сказать? Кому молиться? Горько,
Душою в божий промысел вникая,
Самих богов в безбожье уличать!
Отныне, сын этейского владыки,
Подальше я держаться и от Трои
И от вождей злокозненных решил.
Где гибнет правда и злодей ликует,
Где трус в чести, а добрый в униженье,
Там нет предмета для любви моей.
Скалистый Скирос родиной мне будет,
460 Домашней жизнью утолю тоску.
Итак, на судно! Ты же, сын Пеанта,
Привет прими – сердечный мой привет!
Да снимут боги немощи обузу
С тебя, мой друг, желанье исполняя
Души твоей. А нам на струг пора,
Чтоб тотчас крылья по ветру расправить,
Лишь только бог зазыблет моря гладь.
Ты едешь, сын мой?
Да, пора; вблизи
Следить нам ветра пробужденье должно.
О, ради матери родимой, ради
Отца-героя, ради всех услад,
Что дома ждут тебя, – мольбой горячей
470 Молю, мой сын, не оставляй меня
В моем несчастье сирым, одиноким.
Ты видишь, как я здесь живу: ты слышал,
Как я страдаю. Брось куда-нибудь
Меня, как груз ненужный… знаю, много
Вам от него и так терпеть придется,
Но все ж стерпи. Кто родом вознесен,
Тому позор невыносим, но славу
Добро приносит. Если ты меня
Оставишь здесь – бесславием тяжелым
Себя покроешь ты; а увезешь,
Живым доставив на Этейский склон, —
Венец добудешь славы незакатной.
480 Решись, дитя! Томленья – день один,
И то не весь. В какое хочешь место
Мне лечь вели – в трюм, на нос, на корму,
Чтоб я присутствием своим – плывущим
Не досаждал. О, ради Зевса, сын мой,
Просителей заступника, – кивни,
Послушайся! К коленям я твоим
Припасть готов – бессильный, хромоногий:
Не покидай меня в глуши безлюдной!
Спаси меня – к себе ль, в родимый Скирос,
Иль ко двору евбейца Халкодонта;
490 Оттуда быстро довезут меня
До склонов Эты, до трахинской выси
И до стремительных Сперхея вод.
Отец навстречу выйдет мне любимый…
Ах, уж давно мне гложет сердце страх,
В живых ли он. Не раз пловцам заезжим
Посланья слезные я для него
Вручал, моля, чтоб снарядил он судно
И сам за мной на Лемнос поспешил.
Но, видно, смерть похитила его;
Иль те посланцы – мало ль что бывает! —
Мою мольбу презрели, чтоб домой
Скорей вернуться. Ныне уж не то:
500 В тебе одном и вестник и спаситель,
Тебя молю: ты сжалься, ты спаси.
Ты видишь сам: непрочна и опасна
Судьба людская. Нынче ты с успехом —
С уроном завтра. Мудрость нам велит
В расцвете счастья взвешивать возможность
Лихой невзгоды и следить за жизнью,
Чтоб невзначай не рушилась она.
О, сжалься, вождь! Таких мучений
Нам подвиги поведал он.
Да не познает их вовеки,
Кто дорог сердцу моему.
510 И если ненависть, владыка,
Растишь ты на Атридов злых, —
То не забудешь и о том,
Что их беда – ему отрада,
Они вам общие враги.
Кормила манию покорный,
Пусть в отчий дом его доставит
Летучий бег ладьи твоей.
Мечту души его исполним —
И нам вовек не будет страшен
Гнев Немесиды и богов!
Смотри же! Ныне полную готовность
Ты изъявляешь; а когда болезнь
520 Соседством близким чувств твоих коснется —
Тогда, боюсь, иное скажешь ты.
О нет! того не будет, чтоб по правде
Такого я упрека заслужил.
Что ж, в добрый час! В усердии похвальном
На благо гостя от тебя отстать
Честь не велит. Итак, скорее в путь!