Врагов превыше всех, насколько ныне им
Ты в униженье служишь!
Нашла тебя в горе я, в жалостной судьбине;
Но из заветов божьей Правды лучший ты, всех святей,
Умеешь чтить – долг любви дочерней!
Приближаются Орест и Пилад, за ними двое слуг; у одного из них в руках медная урна.
Гражданки, правду ли сказали нам,
И верно ль путь намеченный мы держим?
1100 Что хочешь знать ты, и зачем ты здесь?
Давно мы ищем, где живет Эгисф.
Живет он здесь; пославший не солгал.
Вопрос второй: кто известит его
О нашем радостном к нему приходе?
Как член семьи властителей – она.
Иди же, дева, доложи, что гости
Фокейские царя Эгисфа ждут.
Ах, чую горе! не несете ль вы
Той страшной вести явные улики?
1110 Твоей не знаю вести; старец Строфий
Мне об Оресте порученье дал.
Какое, гость? Дрожу я вся от страха.
Умершего мы жалкие останки
В той амфоре, что видишь ты, несем.
О смерть моя! Теперь сомненья нет!
Вся пред глазами тяжесть злоключенья.
Коль об Ореста ты скорбишь несчастье,
То знай: в сосуде этом прах его.
О, ради бога, гость, дай в руки взять мне
1120 Ту амфору, коль пепел в ней его;
Хочу себя и весь наш род несчастный
С ним вместе плачем и слезой почтить.
Подайте смело урну незнакомке.
Уж, видно, не вражда ей мысль внушила,
А голос дружбы или долг родства.
О жалкий груз, дражайшего из смертных,
Ореста прах, души его наследье!
Как обманул надежды ты мои!
Теперь ничто ты, ноша рук пустая,
1130 А из дому цветущим я тебя
Отправила. Зачем от жизни бог
Не отрешил меня пред той минутой,
Когда руками я тебя своими
Похитила и от убийц спасла,
Чтоб был воспитан ты в земле далекой!
Тогда бы смерть ты принял в тот же день
И был бы в отчей схоронен гробнице.
Теперь же вне страны, беглец несчастный,
В земле чужой страдальческою смертью
Погиб вдали ты от сестры своей.
Я не могла заботливой рукой
Тебя омыть в купели погребальной;
Я не могла, как долг велит сестре,
1140 Твой бедный прах из челюстей огня
Всепожирающих принять: чужою
Рукою упокоенный, пришел ты,
В сосуде легком, легкой горсть золы!
О мой призор давнишний, бесполезный!
О неустанность сладостных забот!
Не так ты матери, как мне, был дорог.
О лепет детский! Ведь меня одну
Ты няней звал, меня одну сестрою.
И столько счастья день один унес!
1150 О брат мой милый! Все с собой похитив,
Как вихрь, умчался ты. В гробу отец наш,
В гробу и я, и ты уж сам ничто.
Смеется враг, ликует в исступленье
Мать бессердечная… а сколько раз
Мне вести тайные ты посылал,
Что мести долг над нею ты исполнишь!
Несчастен, горек жребий твой и мой:
Он всю надежду отнял, и тебя
Таким прислал мне – вместо жизни милой,
Лишь пепла горсть и призрачную тень.
1160 О горе,
О жалкий образ, горе,
О путь ужасный, горе,
Ужасен путь твой, брат мой дорогой!
Меня с собою, брат мой, погубил ты.
Прими ж меня в последний твой приют:
И я – ничто. С тобою во гробу я
Хочу лежать. Когда ты видел свет,
Я неотступно мысли все роднила
С тобой, мой брат; так пусть и в смерти нас
Одной могилы осенит покров;
1170 Печали ведь лишь мертвые не знают.
От смертного отца ты рождена,
Электра; смертным был твой брат: смирися!
Нам всем назначен их удел печальный.
Что мне сказать? Какой исход в волненье
Найти? Не в силах тайну я сберечь.
В чем боль твоя? Что хочешь ты сказать?
Электры ль вижу славный образ я?
Электры образ? Да – из жалких жалкий!
Какой же страшной взыскан я кручиной!
1180 Уж не меня ли ты жалеешь, гость?
О бедственно загубленная жизнь!
В меня ты метишь, гость, зловещим словом?
Без радости, без брака вянешь ты!
Что значит взгляд твой, и зачем твой стон?
И своего же горя я не ведал!
Откуда ж ныне ты о нем узнал?
Тебя увидев в горестях ужасных!
Что знаешь ты о горестях моих?
Ужели вид твой превзошли они?
1190 Так знай же: дом с убийцами делю я!
О, с чьими? Молви! Где источник зла?
С убийцами отца. Рабой я стала!
Кто ж волю так насилует твою?
Ей имя – мать, но нрав не материнский.
Но чем же? Силой, иль лишений гнетом?
И силой, и лишеньями, и всем.
И нет тебе заступника на свете?
Один лишь был – его ты прах принес!
Несчастная! Как жалко мне тебя!
1200 Один ты пожалел меня доселе.
Да! Я один такой же болью болен.
Уж не в родстве ли с нами ты, мой гость?
Я б рад сказать; но верны ль дев уста?
Они мне верны; тайны не нарушат.
Коль так, отдай мне урну, все узнаешь.
О нет, молю! Не отнимай ее!
Дай веру слову! Нет обмана в нем.
О, не лишай меня моей отрады!
Оставь же урну!
Милый мой Орест,
1210 И прах твой у меня хотят отнять!
Без слов зловещих! Ты скорбеть не вправе.