Тебе б я был навеки благодарен.
А я как раз затем пришел, чтоб вызвать
Тебя домой – и дар твой заслужить.
Я не вернусь, пока жива Меропа!
Дитя! ты сам не знаешь, что творишь.
О ради бога! Научи меня.
Ты из-за них в изгнанье пребываешь?
1010 Чтоб не исполнилось вещанье Феба!
Чтоб от родивших скверны не принять?
Да, старче, да; ее страшусь я вечно.
Так знай же: страх твой пуст был и напрасен.
Как пуст? мои ж родители они!
Нет общей крови у тебя с Полибом.
Что ты сказал? Отец мой – не Полиб?
Ничуть не более чем я, поверь мне!
Ты бредишь! Он отец мой, ты – ничто.
1020 Ты не был сыном ни ему, ни мне.
Но как же? Сыном он ведь звал меня!
А получил – из этих самых рук.
Из рук чужих? И так любил? Так нежно?
Так что ж? Своих им не дал бог детей.
А ты… купил меня? Иль подобрал?
Нашел тебя… в долине Киферона.
А что ж тебя в ту местность завело?
Был горных стад надсмотрщиком тогда я.
Ты пастухом был? Батраком скитался?
1030 Я был твоим спасителем, мой сын.
В какой беде простер ко мне ты руки?
О ней суставы знают ног твоих.
Не вспоминай об этом древнем горе!
Я развязал израненные ноги.
Да, был в пеленках искалечен я!
И именем ты той беде обязан.
Кто это сделал? Мать? Отец? Ответь же!
Почем мне знать? Ты давшего спроси!
Что? Давшего? Не сам меня нашел ты?
1040 Да нет же; взял у пастуха другого.
Откуда был он? Отвечай, коль знаешь!
Ему был, мнится, Лаий господином.
Покойный царь фиванского народа?
Он самый; был его он пастухом.
А где он? Жив? Могу его увидеть?
Об этом лучше вам, фиванцам, знать.
Кому-нибудь средь вас пастух тот ведом?
Быть может, видел кто его иль здесь,
Иль в деревнях? Скажите все, прошу вас;
1050 Настало время тайну обличить.
Я полагаю, это – тот пастух
Окраинный, которого и раньше
Хотел ты видеть. Впрочем, лучше всех
О нем царица Иокаста знает.
Жена, скажи: не тот ли это самый,
Кому велели мы прийти сюда?
Как? Что? Кого назвал он? Не заботься,
Забудь скорее все его слова!
Тому не быть, чтоб я, с такой уликой,
Раскрыть свое рожденье упустил!
1060 Коль жизнь тебе мила, оставь расспросы.
Молю богами, – я и так страдаю.
Не бойся; пусть предстану пред тобой
Тройным рабом, – не станешь ты рабыней.
Эдип, молю, послушайся меня!
Послушаться? Не обнаружить рода?
Но я забочусь о твоем же благе!
Вот это благо уж давно мне в тягость!
О, век бы не узнать тебе, кто ты!
Вы, пастуха скорей ведите!
Ты же
1070 Любуйся вволю знатностью своей!
О горе, горе! О злосчастный – это
Тебе последний мой привет; прости!
Смотри, Эдип, в каком ужасном горе
Твоя жена умчалась! Я боюсь,
Ее молчанье бурей разрешится.
Пусть разрешается чем хочет! Я же
Свой корень – как ни скромен он – хочу
Увидеть. Страх ее и мне понятен:
В ее гордыне женской стыдно ей,
Что я могу безродным оказаться.
1080 Я – сын Судьбы! от матери своей —
Она добра ко мне была – позора
Я не приму. А родичи мои —
Их Месяцами вы зовете – малым
Меня найдя, поставили великим.
Таким я стал; иным мне не бывать;
Итак, мой род – долой с тебя завесу!
Если я впрямь прорицатель,
Если верен вещий ум, —
О Киферон! Ты услышишь
Крик и шум в своих ущельях
1090 Завтра в полнолунье:
Будем тебя мы, Эдипа
Кряж родной,
Величать отцом, кормильцем,
Песней-пляскою восславим,
Что фиванскому царству
Ты принес отраду.
А ты, Аполлон-исцелитель,
Ниспошли нам милость!
Кто тебе мать, кто, малютка,
В сонме вечно юных дев?
1100 Горного ль Пана подруга,
Иль избранница младая
Феба-властелина?
Он навещает любовно
Склоны гор!
Иль Гермесу на Киллене,
Иль владыке Дионису
В дар принесла тебя нимфа
Там, на горных высях,
Где он с геликонскими нимфами
Водит хороводы?
Показывается старый пастух Лаия, ведомый слугами Эдипа.
1110 В лицо его не знаю, но уверен,
Друзья мои, что это он, пастух,
Тот самый, за которым мы послали.
Он очень стар, он впрямь гонцу ровесник;