К тому же в спутниках его как будто
Своих рабов я узнаю. Но вам
Скорей судить возможно: ведь и раньше
Вам был знаком тот Лаиев пастух.
Ты не ошибся, это он. Был верен
Царю он так, как только может раб.
К тебе, коринфянин, вопрос мой первый:
1120 О нем ли говорил ты?
Да, о нем.
Теперь, старик, смотри мне в очи прямо
И прямо на вопросы отвечай.
Скажи мне: был ты Лаия рабом?
Да, но не купленным: я в доме вырос.
И чем ему служил ты? Чем кормился?
Почти всегда к стадам приставлен был.
Где ж ты их пас? В каких местах бродил ты?
На Кифероне или по соседству.
Ты с этим мужем уж встречался в жизни?
О ком ты говоришь? И что он делал?
1130 О том, кто пред тобой. Ты с ним знаком?
Дай посмотреть… нет, государь, не помню.
Куда ему! но все же, государь,
Заставлю я его припомнить ясно,
Хоть он и не узнал меня.
Забыл ты,
Как там, на Кифероне мы сходились?
Ты двух был стад надсмотрщиком, а я
Лишь одного. И вот, три года сряду
Мы полное там лето проводили
Вплоть до Арктура. А на зиму мы
Домой спускались – я к своей избушке,
А ты к родному Лаия двору.
1140 Что ж скажешь? Правду я тебе напомнил?
Да. Только было это так давно!
Теперь припомни: не давал ли ты
Младенца мне в те дни на воспитанье?
К чему об этом спрашивать теперь?
А вот к чему: младенец этот – вот он!
Да будет проклят твой язык! Молчи!
Ты не брани его, старик! Внушенья
Не он достоин, а скорей ты сам!
В чем я виновен, государь любимый?
1150 Ты о младенце отвечать не хочешь!
И отвечать мне нечего: он лжет!
Не хочешь честью, так заставят силой.
О государь, не мучь меня: я стар!
Скрутите руки за спиной ему!
Зачем, несчастный! Что ты хочешь знать?
Ты дал ему младенца, или нет?
Дал. Лучше б смерть я принял в ту годину!
Ее ты примешь, коль не скажешь правды!
А коль скажу – приму ее подавно.
1160 Ты вновь уверток ищешь, мнится мне?
Да нет; сказал ведь, что младенца дал.
А чей был он? Твой сын? Иль сын – другого?
Не мой, не мой; его – другой мне дал.
Кто он? Фиванец? Имя, род скажи!
О государь, молю тебя, довольно!
Погиб ты, если повторю вопрос!
Здесь, в этом доме жил его отец.
Кем был? Рабом? Иль …родственник царю?
Вот ужас, вот! и мне о нем сказать!
1170 А мне – услышать. Пусть же я услышу!
То был, как говорили, сын царя.
А прочее тебе жена доскажет.
Она тебе дала младенца?
Да!
И для чего дала?
На истребленье.
Свое дитя?
Из страха злых пророчеств!
Каких?
Чтоб он не стал отцеубийцей.
А ты зачем меня другому отдал?
Мне стало жаль тебя, и я подумал:
Пусть на чужбину отнесет! А он
На горе страшное тебя сберег…
1180 И если ты – тот брошенный младенец,
То знай – себе на горе ты рожден!
Свершилось все, раскрылось до конца!
О свет! В последний раз тебя я вижу:
Нечестием мое рожденье было,
Нечестьем – подвиг и нечестьем – брак!
Эдип поспешно уходит во дворец. Вестник и пастух расходятся в разные стороны.
Горе, смертные роды, вам!
Сколь ничтожно в глазах моих
Вашей жизни величье!
Кто меж нас у владык судьбы
1190 Счастья большую долю взял,
Чем настолько, чтоб раз блеснуть
И, блеснувши, угаснуть?
Твой наукою жребий мне,
Твой, несчастный, Эдип, пример:
От блаженства грядущих дней
Уж не жду ничего я.
Ты уметил стрелою в цель,
Ты стяжал себе лучший дар,
Счастья дар без изъяна.
Ты – о Зевс! – сокрушил в те дни
Вещей девы жестокий пыл;
1200 Ты несчастной стране моей
Стал от смерти оплотом.
С той поры ты царем слывешь,
Ты венец у людей стяжал
Высшей чести – великих Фив
Многославный владыка!
А ныне кто злополучней меж людей?
Где больше мук? Резче смена жизни где?
Где горше помрачился ум?
О, царь, славный средь царей, Эдип!
Терем ждал тебя —
Терем страшных нег;
В нем отец и сын
1210 От одних пылали уст!
Боги! могла ли столько лет
Нива отца тебя терпеть —
Молча терпеть ужас несказанный!
Но Время все знало, и раскрыло все:
Предстал пред ним тот, кому и брак не в брак,
И кем рожден, от той родил:
То ты, Лаиев потомок, ты!
Лучше б, лучше б мне
Не видать тебя;
Погребальный стон
1220 С уст моих готов слететь.