Здесь изображалось, как рожденный от Зевса аркадской нимфой Майей Гермес, едва успев появиться на свет, отправился на поиски приключений. Из панциря попавшейся ему на пути черепахи он смастерил лиру; придя затем на луг, где паслись коровы Аполлона, он похитил их и так ловко запутал следы, что сам дельфийский бог-прорицатель не мог найти им объяснения. Только с помощью местного крестьянина, оказавшегося свидетелем кражи, Аполлон сумел опознать виновного в Гермесе и потащил его на суд олимпийских богов. Те очень развеселились при виде незадачливого истца, но поскольку и он, и обвиняемый были сыновьями Зевса, то между ними скоро восстановился мир. Гермес открыл, где спрятаны коровы, и в знак примирения подарил старшему брату изобретенную им лиру. Эту ситуацию Софокл и положил в основу своих «Следопытов»[16], добавив к ней хор сатиров, которые по призыву Аполлона бросаются на розыски стада, но приходят в неописуемый страх, услышав совершенно неведомые им звуки лиры. Стало быть, драма начиналась уже после того, как Гермес совершил все свои проделки, вернулся домой и улегся как ни в чем не бывало в свою колыбель. Гарантию того, что перед нами – начало пьесы, дают стихометрические пометки, уцелевшие на полях и обозначавшие соответственно конец первой, второй, третьей и четвертой сотен стихов. Судя по «Киклопу» и папирусному отрывку из «Тянувших невод» Эсхила, сатировская драма не превышала по объему 800–900 стихов; значит, дошедший до нас текст охватывает примерно половину пьесы. Что касается ее второй половины, то мы едва ли ошибемся, предположив, что для успокоения сатиров из пещеры выходил сам Гермес, а на их призыв снова появлялся Аполлон; спор между двумя богами, завершавшийся их примирением и обещанным отпуском на волю сатиров, должен был закончить эту забавную драму.
Время постановки «Следопытов» документально не засвидетельствовано, и различные попытки вывести датировку из стилистических наблюдений и сопоставлений с другими драмами не приводят к сколько-нибудь убедительным результатам. Только предположительно можно установить и число актеров: если в финале происходила встреча Аполлона с Гермесом в присутствии Силена, требовались три актера; в противоположном случае можно было ограничиться двумя.
Переходя к русскому переводу, следует заметить, что нигде Зелинский не давал столько воли своей фантазии, как при работе над этой пьесой. Поскольку только примерно половина стихов в найденном папирусном экземпляре сохранилась целиком или допускает достаточно надежные дополнения, исследователи старались представить себе, как должны были звучать и стихи, уцелевшие в гораздо более скверном состоянии. Не остался в стороне от этой работы и Зелинский и, публикуя свой перевод, стремился привести его в соответствие с принятой им реконструкцией, дописывая собственные стихи там, где от греческого текста дошло по две-три буквы. Реконструкция эта в целом особых возражений не вызывает, а свои добавления Зелинский выделял везде курсивом, так что читателю было ясно, где он имеет дело с переводом, а где с вольным пересказом. Вероятно, читателю вообще приятнее остановить взор на сплошном тексте, чем наталкиваться на обрывки предложений и отточия, но если на 200 с небольшим сохранившихся греческих стихов приходится в русском переводе 435, то возникает опасность, что читателю предложен не столько Софокл с дополнениями Зелинского, сколько вариации переводчика на тему Софокла. Поэтому в настоящем издании из перевода Зелинского изъяты все стихи и части стихов, не находящие себе достаточной опоры в греческом тексте. При этой операции ряд стихов пришлось перевести заново. Сюда относятся: 84 сл., 137, 184–191, 197–202, 251–256, 287–289, 291–294, 312, 316, 343–348, 356, 359, 365, 397, 399. Слова, передающие в переводе вполне очевидные дополнения греческого текста, заключены в квадратные скобки.
Действующие лица. Среди них не указан Гермес, поскольку в сохранившихся отрывках он не присутствует. Однако он, вероятнее всего, появлялся во второй половине пьесы.
22 Все племена… обошел… – В тексте дальше лакуна, в которой читаются слова «фессалийцев», «беотийской земли» – указание на проделанный Аполлоном путь с севера на юг, прежде чем он добрался до Аркадии, относящейся уже к «земле дорийской» (34).
40 …исчадьям Звероподобным… – Т. е. сатирам. Ср. далее 147, 221, 252.
83 …иль послух, иль свидетель… – В оригинале противопоставляются οπτής и κατήκοος – «повид» и «послух».
100 То бог, то бог… – При распределении реплик между тремя сатирами (вероятно, возглавлявшими три отряда, на которые разделился хор) мы исходили из обозначений, сохранившихся в рукописи, и реконструкции, предложенной Зигманом.
118 …направлены обратно Следы… – Ср. гомер. гимн к Гермесу, 75–78, 220–226.
134 Пустельга – ястребок, который ловит только мышей и насекомых.
176 Улю-лю. Улю-лю! – Здесь начинается астрофическая песнь хора, плохо сохранившаяся начиная со 181. Судя по всему, отдельные стихи исполнялись отдельными хоревтами, изображавшими охотничьих собак, – отсюда их клички (Глазун, Хвастун, Хвостатый и т. д.).
224 …владыке угождали? – Т. е. Дионису.
243 О, красавица-нимфа… – В оригинале здесь, как и в 270, гомеровский эпитет βαϑύζωνος – «низкоподпоясанная».
266 …чтобы Гера… не проведала… – Киллена высказывает опасение, чтобы ревнивая Гера не нанесла вреда ребенку, рожденному от Зевса.
267 …девы Атлантиды… – Майи, дочери титана Атланта.
287 Перевернув… – Здесь и далее излагается, как Гермес соорудил лиру из панциря умерщвленной им черепахи (…голос трупа… 299).
305 Ихневмон – небольшое хищное животное, истребляющее крыс и мышей.
298–328 Оставь сомненья… – Размер диалога – восьмистопный ямб.
329 Струится песни звонкой лад… – После речи Киллены из пещеры опять доносятся звуки лиры; на них хор реагирует в строфе.
377 Не собьешь, нимфа! – От следующих 19 стихов сохранились только отдельные слова: «Безумствуя… О трижды негодный! – Воистину… Ребенок-вор… Негодник… Страшно слушать… А если и вправду?» По-видимому, после антистрофы продолжалась перебранка между Килленой и Корифеем.
403 Отстанешь ты?.. – После этой реплики Киллены шел плохо сохранившийся ответ Корифея. Следующие 30 стихов утеряны безвозвратно, так как целиком отсутствует колонка 16-я и начальные 3 стиха от кол. 17-й. Но и от остальных стихов этой колонки уцелели только обрывки, среди которых находилась очередная песенка хора, обращавшегося под конец к Аполлону (О Локсий! – 448). Вновь появившийся бог, как видно, был доволен службой сатиров и обещал им награду и освобождение.