ГЕНЕРАЛ(он взял тросточку). Да, но сначала на колени! На колени! Давай, давай, согни свои колени, согни… (Девушка встает на дыбы, испускает радостное ржание и, как цирковая лошадь, встает на колени перед Генералом.) Браво, браво, Голубка! Ты ничего не забыла. А сейчас ты будешь мне помогать и отвечать на мои вопросы. Ведь совершенно в порядке вещей, чтобы молодая кобыла помогала хозяину расстегнуться, снять перчатки, чтобы она четко отвечала на его вопросы. Итак, начнем с того, что расшнуруем мои ботинки.
Во время всей сцены Девушка будет помогать Генералу раздеваться, затем одеваться в генеральское платье. Когда он будет полностью одет, окажется, что он стал гигантских размеров, благодаря театральным приспособлениям: невидимым котурнам, накладным плечам, обильно наложенному гриму.
ДЕВУШКА. Левая нога все еще распухшая?
ГЕНЕРАЛ. Да, толчковая нога. Я ею топаю. Как ты своим копытом, когда куришь фимиам.
ДЕВУШКА. Когда что я делаю? Расстегнитесь.
ГЕНЕРАЛ. Лошадь ты или невежа? Если ты лошадь, ты куришь фимиам. Помоги мне. Тяни. Не так туго. Ты же не ломовая лошадь.
ДЕВУШКА. Я делаю все что полагается.
ГЕНЕРАЛ. Ты встаешь на дыбы? Уже? Подожди, пока я приготовлюсь. Вот когда я продену в твою глотку удила…
ДЕВУШКА. О нет, только не это.
ГЕНЕРАЛ. Лошадь призывает к порядку своего Генерала! У тебя будут и удила, и вожжи, и сбруя, и подпруга, а я, в сапогах и в каске, буду подхлестывать тебя и мчаться вперед!
ДЕВУШКА. Удила — это ужасно! От них кровоточат десны и уголки губ. Я буду захлебываться кровью.
ГЕНЕРАЛ. Розовая пена и треск огня! Какой галоп! Через ржаные поля, по цветам, по лугам, по пыльным дорогам, по горам и плоскогорьям, от восхода до захода, от захода до…
ДЕВУШКА. Заправьте рубашку. Подтяните лямки. Это не пустяк — одеть генерала-победителя, которого к тому же будут хоронить. Саблю хотите?
ГЕНЕРАЛ. Пусть лежит на столе, как сабля Лафайета. На видном месте, а одежду спрячь. Не знаю куда, есть же здесь где-нибудь тайник? (Девушка складывает одежду и прячет за кресло.) Китель? Хорошо. Все медали здесь? Посчитай.
ДЕВУШКА(посчитав очень быстро). Все, мой Генерал.
ГЕНЕРАЛ. А война? Где война?
ДЕВУШКА(очень нежно). Она приближается, мой Генерал. Вечер над яблоневым полем. Небо чистое и розовое. Курлыканье горлиц, неожиданный покой, предшествующий битвам, снисходит на землю. Очень тепло. В траву падает плод. Это сосновая шишка. Все замерло. Война объявлена. Хорошо…
ГЕНЕРАЛ. Но вдруг…
ДЕВУШКА. Мы на краю луга. Я сдерживаюсь, не брыкаюсь, не ржу. Твое теплое бедро прижимается к моему боку. Смерть…
ГЕНЕРАЛ. Но вдруг…
ДЕВУШКА. Смерть наготове. Приложив к губам палец, она призывает к молчанию. Последние минуты благополучия озаряют все вокруг. Даже ты отвлекаешься от меня…
ГЕНЕРАЛ. Но вдруг…
ДЕВУШКА. Застегнитесь сами, Генерал. Вода в пруду была неподвижна. Даже ветер ждал приказа, чтобы раздуть знамена…
ГЕНЕРАЛ. Но вдруг…
ДЕВУШКА. Вдруг? А? Вдруг… (Подыскивает слова.) Ах, да, вдруг свинец и огонь! Вдовы! Нужно было отыскать километры крепа, чтобы повесить на знамена. Глаза матерей и жен под вуалями — сухи. Колокола попадали с взорванных колоколен. На повороте дороги меня напугало голубое полотнище. Я встала на дыбы, но твоя нежная и тяжелая рука уняла мою дрожь. Я воспряла. Я снова пошла иноходью. Как я любила тебя, моего героя!
ГЕНЕРАЛ. А… убитые? Убитых не было?
ДЕВУШКА. Солдаты умирали, целуя знамя. Ты был воплощением победы и доброты. Однажды вечером, помнишь…
ГЕНЕРАЛ. Я был так нежен, что начал осыпать их снегом. Засыпать снегом моих людей, укрывать их самым мягким из саванов. Снег? Березина!
ДЕВУШКА. Шквал снарядов покосил много голов. Наконец смерть стала активной. Она ловко перескакивала с одного на другого, открывая рану, заставляя глаза потухнуть, вырывая руку, вскрывая вену, засыпая лицо свинцом, обрывая крик, пение; смерть стала терять силы. Наконец, в изнеможении, сама мертвая от усталости, она унялась, легко опустившись на твои плечи. И там заснула.
ГЕНЕРАЛ(пьянея от радости). Остановись, остановись, момент еще не настал, но, я чувствую, это будет прекрасно. Перевязь? Прекрасно! (Смотрится в зеркало.) Ваграм! Генерал! Человек войны и парадов, вот он я, в чистом виде. Никого — за мной не тащится никакой отряд. Просто являюсь я. Если я и прошел, избежав гибели, столько войн и несчастий, если я и добился, избежав гибели, таких чинов, все — ради этой минуты приближения к смерти. (Вдруг он останавливается, будто обеспокоенный какой-то мыслью.) Скажи-ка, Голубка…
ДЕВУШКА. Да, Месье.
ГЕНЕРАЛ. А как там префект полиции? (Девушка де лает отрицательный знак головой.) Ничего? Все еще ничего? Он всегда все проваливает. А мы теряем время.
ДЕВУШКА(повелительно). Вовсе нет. Во всяком случае, это нас не касается. Продолжайте. Вы говорили: ради этой минуты приближения к смерти… а дальше?
ГЕНЕРАЛ(неуверенно)…приближения к смерти… когда я ничего не буду знать, но отраженный в бесконечности этими зеркалами, пусть мой образ… Ты права, расчеши гриву. Оправься. Мне нужна хорошо прибранная кобылка. Итак, очень скоро по зову трубы мы с тобой — я, оседлав тебя, — сойдем к славе и смерти, ведь я сейчас умру. Сойду в могилу…
ДЕВУШКА. Но вы мертвы со вчерашнего дня, мой Генерал…
ГЕНЕРАЛ. Знаю, но чтобы сойти туда торжественно и величественно, по неожиданным лестницам…
ДЕВУШКА. Вы мертвый, но красноречивый Генерал.
ГЕНЕРАЛ. Именно потому что мертвый, болтливая ты лошадь. Тот, кто говорит таким прекрасным голосом, — безусловный Идеал. Сегодня я лишь образ того, кем я был. А теперь ты. Опусти голову и закрой глаза, я хочу побыть генералом в одиночестве. Даже не ради себя, а ради своего образа, а мой образ — ради его образа и так далее. Короче говоря, мы будем среди равных. Голубка, ты готова? (Девушка кивает головой.) Иди сюда. Набрось свое гнедое платье, моя испанская лошадка. (Генерал набрасывает на нее костюм лошади. Затем щелкает кнутом. Приветствует свое отражение в зеркале.) Прощай, Генерал!
Потом он вытягивается в кресле, положив ноги на стул, и приветствует зрителей, держась прямо, как труп. Девушка встает перед стулом и изображает конский ход.
ДЕВУШКА(торжественно и печально). Парад начался… Мы проходим по городу… Идем вдоль реки. Я печальна… Небо низкое. Народ оплакивает прекрасного героя, павшего в бою…
ГЕНЕРАЛ(вздрагивает). Голубка!
ДЕВУШКА (оборачивается, в слезах). Мой Генерал?
ГЕНЕРАЛ. Скажи еще, что я погиб стоя!
Затем он принимает прежнюю позу.
ДЕВУШКА. Мой герой погиб стоя! Парад продолжается. Впереди меня — адъютанты… А вот и я, Голубка, твоя боевая лошадь. Военный оркестр исполняет траурный марш…
Продолжая шагать на месте, Девушка напевает траурный марш Шопена, будто бы исполняемый невидимым духовым оркестром.
Вдали слышен пулемет.
Режиссер может прицепить к плечам Девушки вожжи, привязав ее к креслу на колесиках, в котором лежит Генерал, таким образом, чтобы Девушка увезла этот экипаж со сцены.
Картина четвертая
Спальня, где в трех рамах, обозначающих зеркала, отражается маленький Старик, одетый бродягой, но тщательно причесанный, неподвижно застывший посреди комнаты. Около него — красивая рыжая Девушка в кожаном корсаже и кожаных сапогах, совершенно ко всему безразличная. Ее прекрасные бедра обнажены. Меховая куртка. Она ждет. Старичок тоже. Он в нетерпении нервничает. Девушка неподвижна. Старик дрожащими руками снимает дырявые перчатки. Достает из кармана белый носовой платок и утирает пот. Снимает очки. Складывает, прячет в футляр, который кладет в карман.
Вытирает платком руки.
Все три зеркала отражают жесты Старичка. (Значит, нужно трое актеров, представляющих отражения.) Наконец слышатся три удара в дверь, находящуюся в глубине сцены.
Рыжая Девушка идет к двери и говорит: «Да». Дверь приоткрывается, и в щель просовывается рука Ирмы, с многохвостой плеткой и очень грязным всклокоченным париком.
Девушка берет их. Дверь закрывается.
Лицо Старичка проясняется.
Рыжая Девушка преувеличенно надменна и жестока. Она грубо напяливает на голову Старичка парик.
Старичок вынимает из кармана букетик искусственных цветов и протягивает его Девушке как бы в подарок, она выбивает букет у него из рук ударом плетки.
Лицо Старичка светится нежностью.
Совсем близко слышна пулеметная очередь.
Старичок дотрагивается до парика.
СТАРИК. А вши?
ДЕВУШКА(очень грубо). Есть.
Картина пятая
Спальня Ирмы. Весьма элегантная. Это та же самая спальня, которая отражалась в зеркалах в трех первых картинах. Та же люстра. Сверху свисают большие гипюровые занавесы. Три кресла. Слева — большой дверной проем. Около него — аппарат, с помощью которого Ирма может видеть все происходящее в ее салонах.
Дверь справа. Дверь слева.
Она сидит за туалетным столиком и занимается бухгалтерией.
Около нее одна из девушек — Кармен.
Пулеметная очередь.
КАРМЕН(считает). Епископ… две тысячи… две тысячи от Судьи… (Она поднимает голову.) Нет, мадам, пока ничего. Префекта полиции еще нет.
ИРМА(с досадой). Если он придет разгневанный, нам придется… Однако…
КАРМЕН. Как вы говорите, чтобы составить общество, нужно всего понемногу. Кроме Шефа полиции.