(Продолжает считать.) Две тысячи от Генерала… две от матроса… три — от сопляка…
ИРМА. Я уже говорила вам, Кармен, только не так, я этого не люблю. Я требую уважения к гостям. Гостям! Лично я не позволю себе (с ударением на слове «я») называть их даже клиентами. Однако…
Она, как торговка, ударяет пачкой новых тысячефранковых купюр, которые держит в руке.
КАРМЕН(сурово, поворачивается и смотрит на Ирму). Вам-то хорошо: и денежки, и изысканные развлечения!
ИРМА(примирительно). Не смотри так! Не будь несправедливой! С некоторых пор ты стала раздражительной. От всех этих событий нервы на пределе, но скоро все успокоится. Солнце еще взойдет. Месье Жорж…
КАРМЕН(тем же тоном). А, этот!
ИРМА. Не говори плохо о Шефе полиции. Без него мы бы так вляпались. Да, именно мы, ты ведь связана со мной. И с ним. (Долгое молчание.) Меня особенно беспокоит твоя печаль. (Серьезно.) Ты изменилась, Кармен. Еще до восстания…
КАРМЕН. Мне, собственно, больше нечего делать у вас, Мадам Ирма.
ИРМА(смущенно). Но… Я доверила тебе свою бухгалтерию. Ты садишься за мой стол, и сразу вся моя жизнь открывается перед тобой. У меня больше нет тайн от тебя, а ты все не рада?
КАРМЕН. Я, конечно, благодарна вам за доверие, но… но это не то же самое.
ИРМА. Тебе «этого» не хватает? (Кармен молчит.) Слушай, Кармен, когда ты поднималась по заснеженной скале с бумажным кустом желтых роз (кстати, надо снести его в подвал) и когда он, чудом исцеленный, с твоим появлением падал в обморок, ты ведь не принимала себя всерьез? Скажи, Кармен?
Непродолжительное молчание.
КАРМЕН. Мадам Ирма, вы же запрещаете обсуждать сеансы после их окончания. А значит, вы ничего не знаете о наших подлинных чувствах. Вы наблюдаете за всем издалека, как хозяйка. Но если бы хоть однажды вы надели платье и голубую вуаль или стали бы грешницей, или кобылой Генерала, или крестьянкой, валяющейся на соломе…
ИРМА(шокирована). Я!
КАРМЕН. Или субреткой в розовом фартучке, или эрцгерцогиней, которую лишил девственности жандарм, или… в конце концов я не стану сейчас перечислять весь список, тогда бы вы узнали, как все это отзывается в душе и что избавиться от этого можно лишь при некоторой доли иронии. А вы не разрешаете нам даже говорить об этом между собой. Вас пугает улыбка, шутка.
ИРМА(очень строго). Я действительно не позволяю шутить. Взрыв смеха и даже улыбка все сводят на нет. Где улыбка — там сомнение. Клиенты желают настоящих церемоний. Со вздохами. Мой дом — место серьезное. Но я позволяю вам играть в карты.
КАРМЕН. Не удивляйтесь нашей печали. (Недолгое молчание.) И наконец я думаю о своей дочери, и тогда мне икается.
Слышится звонок, и Ирма встает, подходит к странному аппарату, стоящему слева, оснащенному видоискателем, трубкой и многочисленными ручками. Продолжая говорить, она нажимает на одну из ручек и смотрит в видоискатель.
ИРМА(не глядя на Кармен). Всякий раз, когда я задаю тебе интимный вопрос, ты замыкаешься и тычешь мне в морду своей дочкой. Ты все еще хочешь к ней поехать? Идиотка, между домом и деревней ормилиды — огонь, вода, смута и свинец. Я даже не знаю…
Новый звонок. Мадам Ирма ставит ручку на место и нажимает на другую…
…не убили ли месье Жоржа по дороге. Впрочем, Шеф полиции сумеет за себя постоять. Он хитер, мой Жожо! (Вынимает из-за корсажа часы и смотрит на них.) Он задерживается. (Похоже, она обеспокоена.) А может, он не отважился выйти на улицу. Он хитер и труслив.
КАРМЕН. Эти господа бесстрашно пробираются сквозь огонь, чтобы попасть в наши салоны, а я — чтобы увидеться с дочерью…
ИРМА. Бесстрашно? Страх-то их и возбуждает. Сквозь стену огня и свинца они, раздувая ноздри, чуют оргию. Вернемся к счетам, ладно?
КАРМЕН(помолчав). Если считать матроса и обычные визиты, всего тридцать две тысячи.
ИРМА. Чем больше в окрестностях убивают, тем больше мужчин стекается в мои салоны…
КАРМЕН. Мужчин?
ИРМА(помолчав). Некоторые из них мужчины. Мои зеркала и люстры притягивают одних и тех же.
Остальным женщин заменяет героизм.
КАРМЕН(с горечью). Женщин?
ИРМА. Как же мне называть вас, здоровенных бесплодных девиц? Они ведь никогда не оплодотворяют вас, а… если бы вы были не здесь?
КАРМЕН(она восхищена и мрачна одновременно). У вас есть праздники, мадам Ирма.
ИРМА. Мои печаль и меланхолия — от этой леденящей кровь игры. К счастью, у меня есть драгоценности. Впрочем, они в опасности. (Мечтательно.) У меня есть праздники… а у тебя оргии сердца.
КАРМЕН. Они не меняют дела, хозяйка. Моя дочка любит меня.
ИРМА(назидательно). Ты принцесса, приезжающая к ней издалека с игрушками и духами. Она возносит тебя на небеса. (Хохочет.) Ах, это уж слишком. Для кого-то мой бордель, то есть Ад, стал Небом! Для твоей девчонки это Небо! (Смеется.) Ты потом сделаешь из нее шлюху?
КАРМЕН. Мадам Ирма!
ИРМА. Это справедливо. Я должна оставить тебя в своем собственном, сокровенном борделе, в розовом, драгоценном, сентиментальном… Ты считаешь меня жестокой? Этот мятеж истрепал мне все нервы. Ты даже не замечаешь, что у меня бывают моменты страха и отчаянья. Мне кажется, что цель мятежа — не взятие Королевского дворца, а разорение моих салонов. Мне страшно, Кармен. Я ведь все испробовала, даже молитвы. (Через силу улыбается.) Как тот твой, чудом исцеленный. Я делаю тебе больно?
КАРМЕН(решительно). Два раза в неделю, по вторникам и пятницам, я являлась Лурдской Девой бухгалтеру из «Лионского кредита». Для вас это означало наличные в кассе и оправдание существования борделя, а для меня…
ИРМА(удивленно). Ты же была не против. Ты не казалась недовольной.
КАРМЕН. Я была счастлива.
ИРМА. Что же тогда в этом плохого?
КАРМЕН. Я видела, как я действую на моего бухгалтера. Видела, как он впадает в транс, обливается потом, хрипит…
ИРМА. Хватит. Он больше не приходит. Интересно, почему? Может, его пугают опасности? Может, жена узнала? (Пауза.) Может, умер. Займись счетами.
КАРМЕН. Ваша бухгалтерия никогда не заменит моих Явлений. Это стало так же правдоподобно, как в самом Лурде. Теперь всей душой я стремлюсь к моей дочери, Мадам Ирма. Она в настоящем саду…
ИРМА. Ты не сможешь поехать к ней, и скоро сад будет в твоем сердце.
КАРМЕН. Замолчите!
ИРМА(невозмутимо). Город завален трупами. Дороги отрезаны. Мятеж захватывает и крестьян. Впрочем, непонятно, почему. Зараза? Восстание как эпидемия. От этого оно приобретает фатальный и священный характер. В любом случае нас ждет неизбежная изоляция. Мятежники недовольны Духовенством, Армией, Судом, мной, Ирмой, матерью-содержательницей и хозяйкой борделя. Тебя убьют, выпустят кишки, а твою дочь возьмет на воспитание добродетельный мятежник. И все мы через это пройдем. (Она вздрагивает — вдруг раздается звонок. Ирма бежит к аппарату, смотрит и слушает.) Салон 24, так называемый Салон песков. Что происходит?
Внимательно смотрит. Долгое молчание.
КАРМЕН(она села за туалетный столик Ирмы и занялась счетами. Не поднимая глаз). Легион?
ИРМА(не отрываясь от аппарата). Да. Это герой-легионер, погибающий в песках. А идиотка Рашель попала ему стрелой в ухо. Могла лицо повредить. А он! Что за выдумка — умереть (если можно так выразиться) от стрелы Араба, стоя навытяжку на куче песка!
Молчание. Продолжает внимательно смотреть.
Ах, Рашель занялась лечением. Делает ему повязку, и он счастлив. (С интересом.) Ну-ка, похоже, ему это нравится. У меня такое впечатление, что он захочет изменить сценарий, и с сегодняшнего дня он будет умирать в военном госпитале в обществе медсестры… Значит, придется покупать новый костюм. Постоянные расходы. (Вдруг обеспокоенно.) О, это мне не нравится. Совсем. Рашель беспокоит меня все больше. Не хватало, чтобы она сыграла со мной ту же штуку, что Шанталь. (Оборачиваясь к Кармен.) Кстати, ничего нового о Шанталь?
КАРМЕН. Ничего.
ИРМА(снова смотрит в аппарат). Еще этот аппарат барахлит! Что он ей говорит? Объясняет… Она слушает… понимает. Боюсь, он тоже понимает. (Снова звонок. Она нажимает на другой рычаг и смотрит.) Ложная тревога. Водопроводчик уходит.
КАРМЕН. Какой?
ИРМА. Настоящий.
КАРМЕН. А который настоящий?
ИРМА. Тот, который чинит водопровод.
КАРМЕН. А другой — ненастоящий?
ИРМА(пожимает плечами, нажимает на правый рычаг). Ага, так и есть, три капли крови его вдохновили. Теперь требует нежности. Завтра с утра вскочит, чтобы бежать в свое посольство.
КАРМЕН. Он ведь женат?
ИРМА. В принципе, я не люблю говорить о личной жизни моих гостей. Большой Балкон известен повсюду. Это самый утонченный и самый порядочный дом иллюзий…
КАРМЕН. Порядочный?
ИРМА. В смысле скромный. Но если уж быть с тобой откровенной до конца, нескромная моя, они почти все женаты.
Молчание.
КАРМЕН(задумчиво). А в любви со своими женами они сохраняют крошечную часть праздника, пережитого в борделе…
ИРМА(призывая к порядку). Кармен!
КАРМЕН. Извините, мадам… в доме иллюзий. Я хотела спросить, хранят ли они где-то в уголках памяти хоть крошечное воспоминание о празднике в доме иллюзий?
ИРМА. Возможно, крошка. Они должны его хранить. Как фонарь, оставшийся от 1 июля в ожидании следующего праздника, или, если хочешь, как неразличимый свет в неразличимом окне неразличимого замка, свет, который они могут заставить вспыхнуть, для того чтобы там отдохнуть.