(Пулемет.) Слышишь? Приближаются. Они хотят меня убить.
КАРМЕН(продолжая свою мысль).А хорошо, должно быть, в настоящем доме?
ИРМА(пугаясь все больше). Они окружат бордель до прихода месье Жоржа… Одно надо запомнить — если выкарабкаемся — стены недостаточно укреплены, окна плохо заделаны… Слышно все, что происходит на улице. Значит, на улице слышно все, что происходит в доме…
КАРМЕН(все еще задумчиво). В настоящем доме должно быть хорошо…
ИРМА. Кто знает, Кармен, но если мои девушки позволяют себе подобные мысли, конец борделю. Я думаю, тебе действительно не хватает твоих Явлений. Я могу помочь тебе. Я обещала Регине, но отдам это тебе. Конечно, если ты захочешь. Вчера по телефону у меня попросили Святую Терезу… (Пауза.) Да, безусловно, от Лурдской Девы к Святой Терезе — это падение, но и это неплохо… (Молчание.) Ты не отвечаешь? Это для одного банкира. Знаешь, он чистоплотный, нетребовательный. Я отдаю его тебе. Если, конечно, восстание будет подавлено.
КАРМЕН. Я любила это платье, вуаль, розовый куст.
ИРМА. В «Святой Терезе» тоже есть розовый куст.
Подумай.
Молчание.
КАРМЕН. А что будет подлинным?
ИРМА. Кольцо. Он все предусмотрел. Обручальное кольцо. Ты знаешь, что Невеста Бога, любая монашка носит обручальное кольцо. (Кармен делает удивленный жест.) Да, да, так он узнает, что встретился с настоящей монахиней.
КАРМЕН. А фальшивая деталь?
ИРМА. Почти всегда одна и та же — черные кружева под рясой. Ну что, согласна? В тебе есть нежность, он будет доволен.
КАРМЕН. Это очень мило с вашей стороны — так заботиться о нем.
ИРМА. Я забочусь о тебе.
КАРМЕН. Как вы добры, я говорю это без иронии, Мадам Ирма. Ваш дом приносит утешение. Вы — режиссер их сокровенных спектаклей… Вы твердо стоите на земле. Доказательством тому — ваши доходы. Они же… пробуждение должно быть для них тяжелым.
Закончив, нужно начинать все сначала.
ИРМА. К счастью для меня.
КАРМЕН …Все сначала и всегда одно и то же приключение. Из которого они с удовольствием бы не возвращались.
ИРМА. Ты ничего не понимаешь. Я вижу по их глазам: после этого у них проясняется в голове. Они неожиданно постигают математику. Любят своих детей и свою родину. Как и ты.
КАРМЕН(с гордостью). Я — дочь офицера…
ИРМА. Я знаю. В каждом борделе найдется одна такая. Но учти, в жизни существуют Епископ, Генерал и Судья…
КАРМЕН. О каких вы говорите?
ИРМА. О настоящих.
КАРМЕН. А какие настоящие, те, что у нас?
ИРМА. Другие. В жизни они — столпы парадности, которую они протаскивают сквозь грязь и повседневность. Здесь же — Театр, Видимость представлены в чистом виде, сплошной Праздник.
КАРМЕН. Праздники, которые я позволяю себе…
ИРМА(перебивает). Я знаю их — это забвение их праздников.
КАРМЕН. Вы упрекаете меня?
ИРМА. Их праздники — забвение твоих. Они тоже любят своих Детей. Но потом.
Новый звонок, похожий на предыдущие. Ирма, все время сидевшая возле аппарата, поворачивается и снова приникает к нему, приблизив трубку к уху. Кармен принимается за счета.
КАРМЕН(не поднимая головы). Шеф полиции?
ИРМА(описывает наблюдаемую сцену). Нет. Пришел официант из ресторана. Опять скандалить будет… Уже злится, что на Элиане белый фартук.
КАРМЕН. Я вас предупреждала: он хочет, чтобы был розовый.
ИРМА. Завтра пойдешь на базар, если он будет работать. Купишь еще метелку из перьев для служащего из Национального Комитета Железных Дорог. Зеленую.
КАРМЕН. Только бы Элиана не забыла уронить чаевые. Он требует настоящего бунта. И грязных стаканов.
ИРМА. Им всем хочется, чтобы все было самое настоящее… Кроме маленькой неопределенности, которая сделает это ненастоящим. (Меняя тон.) Кармен, я сама решила назвать свой дом домом иллюзий, но я лишь его директриса, и каждый, кто звонит в дверь, приносит свой подготовленный сценарий. За мной лишь помещение, аксессуары, актеры и актрисы. Детка, мне удалось оторвать этот дом от земли, ты понимаешь, о чем я? Я давно запустила его, и он летит. Я сняла его с якоря. Он парит. Или, если хочешь, он летит в небесах, унося меня… в общем, моя дорогая… ты позволишь мне минуту нежности, по традиции, каждая хозяйка борделя имеет любимицу среди девушек…
КАРМЕН. Я заметила, Мадам. Я тоже иногда… (Много значительно смотрит на Мадам Ирму.)
ИРМА(поднимается и смотрит на нее). Я тронута, Кармен. (Долгое молчание.) Но вернемся к нашему разговору. Дорогая моя, когда в своем сердце я тайно и очень точно называю себя содержательницей борделя, мой дом и в самом деле отрывается от земли и уплывает в небо. Милая, когда тайно в тишине я шепчу себе: «Ты — мать-содержательница, хозяйка борделя», — тогда все, милая (становясь сентиментальной), все взлетает: люстры, зеркала, ковры, пианино, кариатиды и салоны, мои знаменитые салоны: так называемый Сенной, задрапированный пасторалями, Салон Пыток, залитый кровью и слезами, Тронный, обитый бархатом в лилиях, Зеркальный, Парадный, Салон душистых водопадов, Салон Писсуара, Салон радушия, Салон «Лунный свет» — все взлетает: салоны… А! Я забыла Салон Нищих, Бродяг, где возвеличиваются грязь и нищета. Я повторяю, салоны, девушки… (Вдруг вспомнила.) А! Еще забыла: самый прекрасный из всех, украшение, венец здания — если он будет закончен — я говорю о Погребальном салоне, украшенном мраморными урнами, о Салоне Торжественной смерти, о Могиле! Салоне-Мавзолее… Снова: салоны, девицы, хрусталь, кружева, балкон — все отчаливает, поднимается и уносится вместе со мной!
Продолжительное молчание. Женщины неподвижно стоят друг против друга.
КАРМЕН. Как хорошо вы говорите.
ИРМА(скромно). Я стала профессионалкой.
КАРМЕН. Я поняла. Мой отец, полковник артиллерии…
ИРМА(строго поправляет ее). Кавалерии, моя дорогая.
КАРМЕН. Извините. Вы правы. Полковник кавалерии, он хотел дать мне образование. Увы!.. Вам, вам это удалось. Вокруг своей прекрасной персоны вы сумели создать пышный театр, праздник, роскошь которого окутывает вас, укрывает от мира. Вашему распутству нужна эта парадность. А я? У меня есть только я сама, и что же мне, оставаться самой собой? Благодаря пороку и убожеству мужчин у меня тоже был свой час славы! Вы, приникнув ушами и глазами к аппарату, могли видеть, как высоко я стою, повелительная и по-матерински добрая, такая женственная, поправ каблуком картонную змею и бумажные розы. Вы могли видеть также бухгалтера из «Лионского кредита», стоящего передо мной на коленях, теряющего сознание при моем появлении. Но вы видели его со спины, и вам не знакомы ни его вдохновенный взгляд, ни бешеное биение моего сердца. Моя голубая вуаль, мое голубое платье, мой голубой фартук, мои голубые глаза…
ИРМА. Карие!
КАРМЕН. Тогда они были голубые. Я олицетворяла для него посланницу Небес. Такой Мадонне, как я, мог бы молиться и приносить клятвы даже испанец. Он воспевал меня, олицетворяя меня с цветом, который боготворил, и когда он нес меня в постель, он овладевал Голубым цветом. Но больше мне уже не придется являться.
ИРМА. Я же предлагаю тебе Святую Терезу.
КАРМЕН. Я не готова, Мадам Ирма. Нужно знать, что может потребовать клиент. Все оговорено?
ИРМА. Каждая проститутка должна уметь: не обижайся, чего уж там, поговорим как мужчина с мужчиной — каждая проститутка должна владеть любой ситуацией.
КАРМЕН. Я одна из ваших проституток, хозяйка, и могу похвастаться тем, что я одна из лучших. За вечер мне доводится…
ИРМА. Мне известны твои успехи… Но твое возбуждение при слове «проститутка», которое ты не устаешь повторять и которое ты нацепляешь на себя, как… как… как… (ищет слово и находит) как украшение — не совсем соответствует тому, как я его использую для обозначения функции. Но ты права, милая, что восторгаешься своим ремеслом и прославляешь его. Заставь его сверкать. Если у тебя нет ничего, кроме него, пусть оно осветит тебя. (Нежно.) Я сделаю все, чтобы помочь тебе… Ты не только чистейшая жемчужина среди моих девушек, ты — та, кому предназначена вся моя нежность. Останься со мной… Разве ты осмелишься покинуть меня, когда все кругом трещит? Смерть — настоящая, неизбежная — у моих дверей, она под моими окнами… (Пулемет.) Слышишь?
КАРМЕН. Армия мужественно сражается.
ИРМА. Мятежники сражаются с еще большим мужеством. А мы под стенами собора, в двух шагах от епископства, нет, за мою голову цена не назначена, это было бы слишком прекрасно. Но известно, что у меня ужинают влиятельные особы. Значит, я на прицеле. В доме нет мужчин.
КАРМЕН. Месье Артур дома.
ИРМА. Ты смеешься надо мной! Мужчин в доме нет, этот — мой аксессуар. Впрочем, как только у него закончится сеанс, я пошлю его на розыски Месье Жоржа.
КАРМЕН. Предположим худшее…
ИРМА. Что победят мятежники? Тогда я пропала. Они — рабочие. Без воображения. Слишком добродетельные и, может быть, целомудренные.
КАРМЕН. Они быстро привыкнут к разврату. Достаточно поскучать…
ИРМА. Ошибаешься. Они не позволят себе скучать. Но я буду самой уязвимой. Вы, проститутки, — другое дело. В каждой Революции есть своя экзальтированная шлюха, поющая «Марсельезу» и вновь обретающая невинность. Ты будешь ею? А остальные будут благоговейно подавать воду умирающим. А потом… они женятся на вас. Ты хотела бы выйти замуж?
КАРМЕН. Флердоранж, фата…
ИРМА. Браво, девочка! Для тебя замужество — это тоже переодевание! Любовь моя, ты — плоть от плоти от нашего мира. Нет, я тебя не представляю замужней. Впрочем, они скорее думают, как нас убить. Нас ждет прекрасная смерть, Кармен. Страшная и торжественная. Возможно, они силой возьмут мои салоны, разобьют хрусталь, разорвут парчу, а нас передушат…