АХМЕД(все еще в экзальтации). А если…
Но в этот момент у входной двери звонят, слышно, как дверь открывается и закрывается. Все замолкают и смотрят. Варда оборачивается и останавливает жестом. Все, кроме нее и Малики, сдерживаются, чтобы не рассмеяться.
ВАРДА(говоря в направлении сцены, где никого нет, и отталкивая приближающегося Мустафу). Расстегивайся, Саид, иду. (Служанке.) Таз?
СЛУЖАНКА. Сполоснула.
Варда очень торжественно удаляется за ширму. Довольно длинная пауза.
МАЛИКА. Он должен пройти раньше вас, он ее заказал накануне своей свадьбы. (Служанка встала на колени у ее ног и начинает покрывать лаком ее ногти. Ахмеду.) Ты сможешь поднять мои юбки со свинцовыми подпушками?
Две последние реплики во время спектакля могут не произноситься:
АХМЕД(посмотрев на часы). Я уже поставил суп на огонь, надо поторопиться.
Пауза.
МАЛИКА. Черт, каждый вечер свадьба.
Для нас и для вас.
Пауза.
Права Варда: кому подарить нашу жизнь и достижения в нашем искусстве, кому, как не Господу. Как и легавые, в конце концов. Мы совершенствуемся ради Господа…
Мужчины и Служанка, склонившаяся перед Маликой, отступают в правую кулису, в то время как Малика идет прямо, чтобы выйти направо.
Комментарии ко второй картине
Когда Варда, прочистив зубы, сплевывает, нужно, чтобы плевок был виден на одной из створок ширмы. Мне кажется, что для этого актрисе нужно держать во рту немного муки, окрашенной в зеленый цвет.
Впрочем, Варда должна стоять на лесенке в две-три ступеньки, и когда на ней окажется золотой плащ, он задрапирует всю лесенку.
Нужно, чтобы золотая головка шляпной шпильки, которой Варда ковыряет в зубах, была вычурной и заметной.
Легионер, застегивая свой ремень, выходит из-за ширмы, обозначающей бордель, и беззаботно направляется в глубину сцены. Легионер, как все солдаты и как все европейцы, должен быть высокого роста, поэтому у него на ногах должны быть платформы и каблуки высотой двадцать — тридцать сантиметров. Очень широкие плечи. Форма на нем с иголочки и хорошо сидит. Кепи надвинуто на глаза. Грим на лице: синий, белый, красный.
Смех арабов должен быть хорошо оркестрован: это очень важно.
Когда Варда проходит за ширмой, на самом деле она проходит между двумя створками ширмы, которые раздвигаются перед ней и закрываются за ней.
Что же касается накладывающихся друг на друга реплик, нужно следить, чтобы зрители понимали, что говорят актеры. Значит, необходимо найти гармонию тембров и дикции и поработать над четкостью слогов.
Бордель уходит в кулисы следующим образом: ширма, обозначающая бордель, переходит на передний план сцены, чтобы войти в кулисы. Когда ширма исчезает полностью, зрители обнаруживают, что актеры тоже исчезли: они прошли за кулисы, скрытые движущейся ширмой.
Когда Служанка снимает с манекена, который я называю ивовым, золотой плащ, становится ясно, насколько красив сам манекен. Плащ напоминает кардинальскую мантию, он полностью накроет Варду и даже все ступеньки лесенки, на которой будет стоять Варда. Именно на этой лесенке и вместе с ней она пройдет сквозь ширму, которая раздвинется перед ней, и пойдет к Саиду.
Картина третья
Угол сцены отгораживает четырехстворчатая ширма, представляющая интерьер жилища Саида. Очень бедное жилище. На ширме изображена плита, четыре кастрюли, сковородка, стол. Возле ширмы стоит ведро и низенький табурет. Лицо Лейлы постоянно закрыто чем-то вроде черной маски, в которой прорезаны три отверстия: для рта и для глаз.
На Матери — атласное лиловое платье. Она постоянно в этом платье.
Когда зажигается свет, мы видим одну Лейлу. Она бегает и прыгает вокруг заплатанных, потертых штанов, все заплатки на них разноцветные — штаны стоят в левой части сцены.
ЛЕЙЛА(она манит штаны пальцем. Они не двигаются. Идет к ним навстречу мелкими шажками, на гнувшись вперед. Встает перед ними. Говорит с ни ми). …Значит, они не хотят пошевелиться? Ночами они прогуливаются в моих снах, позволяют ветру раздувать штанины, а передо мной разыгрывают мертвеца. А вы ведь на все готовы: ходить, писать, плевать, кашлять, курить, пердеть, как мужик, вскакивать на лошадь и чтобы я на вас вскакивала, как на лошадь… (Из за кулис слышны квохтанье кур, курлыканье голубей, песни петуха, лай. Все это слышно очень отчетливо и словно чуть-чуть пародийно.)…Нет сомнения, что ты сложен лучше Саида. Даже если твои бедра имеют форму его бедер, твои — прекраснее. (Вертится во круг штанов и очень внимательно рассматривает.) Твои ягодицы более округлой формы. Чем его.
Пауза.
Но ты не так далеко пускаешь струю, когда писаешь. Иди… прыгни на меня… если бы тебе удалось преодолеть три метра — до двери — потом проще будет — мы бы с тобой затерялись в природе… под сливовым деревом… за стеной… за другой стеной… горы, море… и я на твоем крупе, на седле, между твоими ягодицами, уж ты бы стал у меня влажным… (Стоя перед штанами, изображает наездницу.) Опля! Опля! Опля! Опля! Эй оп! Эй оп! Оп, оп, опля! Я подхлестну тебя, измотаю, измучаю, а у стены — расстегну тебя, застегну и, запустив руки в твои карманы…
МАТЬ(за кулисами). Не входите. Вы уже получили зерна на целый день.
Снова слышатся те же звуки скотного двора: куры, петухи, собака, свинья… Лейла берет штаны, садится на пол и начинает шить.
(Входит. Это она имитировала животных. Какое то время продолжает, затем говорит). И кому, порткам! Признания в любви заштопанным порткам! И ты думаешь, он согласился бы прогуляться с тобой! (Пожимает плечами.) Лучше сказать тебе сразу, раз и навсегда, чтобы все было ясно, ведь сам Саид не осмелится. И он не так добр, как я: ты уродина.
ЛЕЙЛА(не переставая шить). Когда я была красивой…
МАТЬ. Уродина. Не распускай слюни!
ЛЕЙЛА …красивой… Ночью…
МАТЬ. Тебя держат под колпаком, как рокфор, который от мух прячут.
ЛЕЙЛА. Ночью. Вы думаете, я вышла замуж за Саида, у которого ни гроша за душой? Да, красотой он не блещет. Да ни одна женщина на него не посмотрит. Кто из женщин взглянул на Саида? (Вскрикивает и облизывает палец.)
МАТЬ. Опять она тебя уколола?
ЛЕЙЛА(про иголку). Не ругайтесь, она играет.
МАТЬ. А огонь тоже играет, когда никак не хочет разжигаться, если ты по утрам принимаешься ломать хворост? И соль играет, когда целиком высыпается из коробки в кастрюлю? (Показывает на штаны.) А эта тиковая заплатка, пришитая не той стороной, она во что играет?
ЛЕЙЛА(тоже смотрит). Правда. Ведь правда, наоборот пришилась. Саид огорчится!
МАТЬ. Плевать ему на это. Он знает, что такое штаны. Он засовывает в них свои длинные ноги, свою задницу и все остальное. Свои достоинства… Когда он кладет их на ночь на стул, штаны сторожат тебя и пугают. Они тебя стерегут, наблюдают, Саид может дрыхнуть. Он знает, что портки должны жить, и именно заплатки делают их более шустрыми, а самые живые заплатки — это те, что пришиты не той стороной.
Не беспокойся. Саид, как и я, любит, чтобы все было вверх ногами, чем больше, тем лучше, уж до такой высокой звезды, но до того момента, пока горе — ты меня слышишь! — не дойдет до высшей точки, тогда твой муж взорвется. От смеха. Взорвется. От смеха. Раз уж ты такая страшная, будь и идиоткой.
ЛЕЙЛА. По-вашему, я должна стремиться к тому, чтобы становиться все глупее?
МАТЬ. Старайся, посмотрим, что получится. И закругляйся!.. Ты, похоже, на правильном пути. Не распускай слюни под чадрой.
ЛЕЙЛА. Чем больше слюны, тем больше доказательств, что я становлюсь идиоткой.
МАТЬ. Если твой мозг начнет гнить, мы почувствуем по запаху. Ты какое-то время будешь отравлять нам воздух. Потом останется запах плесени. А еще позже… но чтобы дожить до этого…
На белой стене в глубине сцены появляется огромная тень, тень Саида. Она неподвижна. Женщины ее не видят.
ЛЕЙЛА(продолжая шить). А что Саид, ваш сын и мой муж?
МАТЬ. Когда наступит ночь, ты пойдешь к раковине. Будешь стирать при лунном свете. От этого загрубеют твои пальцы.
ЛЕЙЛА. А крики кур, вы думаете…
МАТЬ. Ферма нужна. Я хочу, чтобы вокруг нас был птичий двор и чтобы он исходил из нашего живота. Петух у тебя получится?
ЛЕЙЛА(старательно). Кука! Кука… Кукареку!
МАТЬ(гневно). Это испорченный петух. Такого не хочу. Давай снова.
ЛЕЙЛА(дрожащим голосом). Кукареку!
Слышится, как кто-то прочищает горло, будто собирается сплюнуть. Подошел Саид. Теперь его видно. Через плечо надета полотняная сумка. Ни на кого не глядя, останавливается, бросает сумку на пол и сплевывает.
САИД. Сыр перемешался с джемом. Я ел сухой хлеб. (Обращаясь к Лейле, которая собиралась подняться.) Сиди. Шей.
МАТЬ. Я принесу ведро воды. (Берет ведро и выходит влево.)
САИД(мрачно, опустив голову). И как всегда, я с синяком под глазом.
ЛЕЙЛА. Суп будет готов через полчаса.
Пауза.
Он будет пересолен.
Дальше они будут говорить в нарастающем темпе, словно желая освободиться.
САИД(жестко). Ты даже не спрашиваешь, почему я дрался, ты и так знаешь.
Пауза.
Однажды я собрал все, что сэкономил, подсчитал, прибавил все, включая мелочь…
ЛЕЙЛА(становясь вдруг очень серьезной). Замолчи, Саид.
САИД(продолжая все более злобно и быстро). …и я стал брать сверхурочные, лишние часы и дни, опять подсчитал: это немного дало. (Лейлу начинает трясти.)